Альманах всемирного остроумия №1 - В. Попов

Муж говорил своей жене: – «По чести говоря, я думаю, что во всем нашем городе есть только один человеку которому не наставили бы рога». – «Кто же это?» – спросила жена. – «Но, – возразил супруг, – ты его знаешь». – «Право, – отвечала жена, – сколько ни думаю, не могу догадаться».

* * *

Просто детский лепет

Один ребенок упрямился целое утро и не хотел произнести букву А, первую в азбуке; его высекли за упрямство, Отец малютки застает его в слезах; ему говорят о причине их; он подозвал ребенка, сажает его на колени и говорит ему: – «Дружок, отчего же ты не хочешь произвести А? Ведь это не так трудно». – Дитя плачет и ничего не отвечает. Отец настаивает… В ответ то же молчание. Наконец, после долгих увещеваний, ребенок отвечает печальным голосом: – «Потому что, как только я скажу А, меня заставят сказать и Б».

* * *

Двое детей рассматривали картину, изображавшую Адама и Еву в первоначальном костюме миротворения. «Который из двух муж?», – спросила девочка своего брата. – «Как же, – отвечал он, – хочешь ты, чтобы я это узнал: они ведь не одеты!»

* * *

Мать как-то кстати сказала своей маленькой дочери: «Твой отец и я составляем одно». – «Я понимаю, – отвечала малютка, – как две маленькие копейки составляют одну большую копейку».

* * *

Девочка играла на коленях изящного господина, старавшегося чрез нее завязать разговор с ее матерью. – «Как зовут вашу мамашу?» – спросил он. – «Мамашу зовут девицей Фанни», – отвечало дитя с убийственным хладнокровием.

* * *

Мать, имевшая капризного и несносного ребенка, уверяла всех, что он премиленький. – «Какое милое дитя ваш ребенок, – сказал ей М., – в котором часу его укладывают спать?»

* * *

Ребенок плакал и кричал. Его спросили, что с ним. – «Я потерял монету в две копейки, которую мне дала мамаша». – «Перестань, – сказали ему, – потерю не трудно вознаградить: не плачь, вот тебе другая монета». Едва он ее получил, как начал кричать еще сильнее. – «О чем еще плачешь?» – спрашивают его снова. – «Плачу потому, что если б я не потерял те две копейки, у меня бы теперь было четыре».

* * *

Чтобы сделать более прилежным ребенка, встававшего очень поздно, отец его, желая дать ему почувствовать выгоды, происходящая от прилежания, рассказал ему, что человек, встав рано, нашел кошелек с золотом на дороге. – «Но, папаша, – возразил ребенок, – тот, который его потерял, встал еще раньше».

* * *

Дяди и племянники

Один племянник, кутила, похитил у своего больного дяди серебряную тарелку. Дядя, умирая, включил в свое завещание следующую оговорку: «Племяннику моему, Григорию, отказываю я одиннадцать серебряных тарелок. Он сам уже знает, почему я не дал ему дюжины».

* * *

Молодой человек раз как-то имел спор с пожилым человеком о каком-то предмете. – «Перестаньте спорить, – сказал пожилой, – я это знаю лучшее потому, что, как и вы, был молод и даже, может быть, был моложе вас.

* * *

Какой-то дядюшка распекал своего племянника за его безрассудные издержки и между прочим сказал: – Везде должаешь! Ты должен и Богу и черту!» – «Дядюшка, – возразил племянник, – вот сейчас вы назвали именно тех, которым одним я ничего не должен».

* * *

Дядя, рассердившись на своего племянника, бегал за ним с палкой. Молодой человек, очутившись внизу лестницы, оборотился и крикнул дяде: «Не сходите вниз и помните, что через четыре ступени родственные отношения прекращаются».

* * *

Перлы армейского юмора

В обществе, в котором находилось много военных, говорили о присутствии духа, храбрости и бесстрашии. Молодой офицер, вскоре после войны вышедший в отставку и возвратившийся к прежним занятиям, обыкновенно хвастал своими воинскими подвигами, но в тот день был молчалив как рыба. «Что же вы, любезный Б., – сказала одна девица, – не расскажете нам, какиe подвиги совершили вы на поле брани?» – «Сегодня ровно четыре года, – отвечал он, – как я при Ватерлоо отрубал ногу одному французу. «Зачем же не прямо голову? – спросила та же девица. – «Да у него уж не было головы», – подхватил рассказчик.

* * *

Маршал Вильруа в 1717 году отправился в Понт, для подавления небольшого возмущения. Пребывание его в городе было отмечено рядом увеселений и постоянных праздников. Одна дама в Париже узнала, что в Лионе дамы наперебой стараются понравиться маршалу. Одной из них она написала письмо, в котором просила сообщить ей, кому господин маршал бросил свой платок. Старая госпожа Брео, жившая в Лионе и бывшая прежде из числа друзей Вильруа, увидев это письмо, сказала показывавшей его: – «Напишите вашей подруге, что у маршала насморк прошел, и он в платке не нуждается».

* * *

При осаде Ландресве, в 1635 году, храбрый офицер гвардии Ла-Фейллад был ранен в голову выстрелом из мушкета. Хирурги объявили, что рана опасна: видны мозги. – «Хорошо, – сказал Ла-Фейллад, – сделайте мне удовольствие: возьмите часть моих мозгов, – буду ли я жив или умру, все равно, и отнесите их к кардиналу Мазарену, у которого есть привычка говорить, что я безмозглый».

* * *

Один военный врач на Кавказе во времена еще Ермолова сетовал на то, что ему не был дан орден, которого оп добивался с настойчивостью. Алексей Петрович Ермолов, который таки любил поострить и пошутить при случае, сказал огорченному эскулапу, отличавшемуся, впрочем, искусством, не одному ему, правда, свойственным, отправлять своих пациентов на тот свет: «Зачем, друг любезный, тебе этот крест, когда ты сам такой мастер оделять крестами других, с тою разницею, что твои кресты все на наших городских кладбищах».

* * *

Рассказывают следующее остроумное замечание одного полководца. Враги приближались к его армии. Известия о превосходстве их сил могли обескуражить войско; генерал боялся этого; потому, когда пришли ему сказать, что войска противника приближаются и что необходимо было послать разузнать об их числе, то он сказал: «Дело не в том, чтобы счесть, а в том, чтоб победить!»

* * *

Сдав штандарты в Зимнем дворце, эскадрон одного из гвардейских полков в 1845 г. возвращался в казармы. Эскадронный командир, полковник Депрерадович, весьма любезный и образованный офицер, узнав что-то интересное, рассказывал это окружавшим его младшим офицерам, оставившим свои места и окружавшим своего эскадронного командира, отвечая смехом на его какой-то забавный рассказ. Вдруг дивизионный генерал Пенхержевский в санях обгоняет едущий шагом отряд и, остановив эскадрон, обращается к командиру с замечанием: «На что это похоже, полковник? Окружили себя всеми офицерами, которые для того оставили свои места, а сами с ними только и знаете, что тара-бара, тара-бара!»… Держа руку у козырька каски, Депрерадович сказал: «Извините, ваше прев-ство, но я решительно не умею говорить на том языке, о котором вы теперь упоминаете».

* * *

Молодой рекрут, прохаживаясь по городу, увидал, в нижнем этаже одного дома на окне попугая. Удивленный красотой этой птицы, совсем ему неизвестной, он остановился и долго ее рассматривал, как вдруг попугай неожиданно закричал: «Здравствуй, служивый!» – Испуганный рекрут тотчас снимает фуражку и, вытянувшись, говорит: «Извините, ваше благородие, а я думал, что вы птица!»

* * *

Барышник продал молодому адъютанту коня, который, по словам продавца, был совершенно приучен к фронту и пальбы не боялся. Офицер на первом же учении с пальбою слетел с коня, который испугался пальбы в дал тягу. Офицер призвал к себе барышника и упрекал его за проданную им лошадь, которая при первом выстреле бьет передом и задом, тогда как барышник заверял и клялся, что лошадь эта перед пальбой стоит как вкопанная и ничего не боится. Ловкий барышник вывернулся и тут, сказав, что он ни мало не обманывал в том, что перед пальбой лошадь стоит смирно; «а после пальбы, – сказал он, – за это я не отвечаю: тогда всякая лошадь, коли ей придет каприз, может сбросить седока на землю, особенно когда тот не крепко на ней сидит».

* * *

Роту молодых рекрутов отрядили однажды в самый пыл сражения для штурма батареи. Один из новобранцев, услыхав это приказание, побледнел и затрясся как в лихорадке. «Стыдись, – сказал ему поручик, – ты дрожишь как баба. В опасности должно быть хладнокровным». – «То-то и есть, ваше благородие, что я уж очень хладнокровен, оттого то я и дрожу: кровь замерзла в жилах».

* * *

Дюмурье, известный полковник, получил письмо от своего кредитора, в котором тот просил об уплате долга. Полковник написал ему весьма учтивое письмо и в конце подписался: «По гроб преданный вам друг и должник».

* * *

Бедный отставной офицер, явившись к военному министру, уверял дежурного адъютанта, что вся его просьба к министру состоит в двух словах. Адъютант решил доложить. Министр велел его впустить, но о тем, чтоб его предупредили, что он его выслушает, если только просьба будет состоять в двух словах. – «Холод, голод», – сказал офицер, войдя в кабинет министра. – «Дрова, хлеб», – отвечал министр и велел ему назначить пенсию.