Рейсер. На пути к вершине (СИ) - Кузнецов Данил Сергеевич Смит Даниил

И Айлотт ошибается, блокируя колесо!

А я на разгоне красиво подрезаю его машину и устремились вперёд — к своей очередной победе.

Надо завершать год достойно.

* * *

Воскресенье, 15 октября

Вот и настал тот день, когда должно было решиться всё.

Я стоял у развёрнутых командой навесов со стоящими под ними машинами и надевал подшлемник. Тёмно-синий, почти чёрный комбинезон с эмблемами двух гоночных программ, в которых я принимал участие, уже был застёгнут, а в ушах сидели как влитые капельки наушников с болтающимся внизу штекером. Рядом стоял один из механиков и держал мой шлем, на котором не было ничего лишнего — только три дорогих моему сердцу цвета.

Закончив с подшлемником, я взял шлем и принялся затягивать под подбородком завязки. Руки почти не дрожали: всё-таки вчерашние две победы вселили в меня уверенность. И я был готов и сегодня сделать всё от меня зависящее.

Потому что не всё зависело от одного меня.

Форман вчера приехала третьей, поэтому счёт в нашем тройном матче выглядел так: 374–372–356 в пользу Норриса. Можно было подумать, что кто из них двоих будет выше тот и чемпион, но мне хотелось внести и свою лепту в эту, без сомнения, легендарную битву, сравнимую с противостоянием в «Макларене» в две тысячи седьмом Хэмилтона с Алонсо[1]. И тут должен был отыскаться свой Кими Райкконен, чтобы вставить в их непрекращающийся спор своё внезапное «Surprise, motherfucker».

Если я выиграю гонку, то Норрис должен будет финишировать не выше седьмого места, а Форман — шестого. Приеду вторым — даже при сходе обоих «Карлинов» по количеству побед Ландо меня обойдёт.

У меня не было права на поражение.

Но даже и так по наиболее реалистичным прогнозам у меня ничего не выходило. Слишком мало было соперников, чтобы составить нам конкуренцию и оттеснить их двоих в дальнюю часть десятки. Находилась какая-то пара недостающих очков, которая и рушила все мои планы.

Поэтому я больше не думал о том, что будет, если я выиграю. Я просто выиграю — а там посмотрим.

Наконец, шлем прочно сел на моей голове, а на руках появились перчатки. Ко мне подошёл Йоэл, который параллельно со мной облачался в экипировку возле своей машины, и мы крепко дали друг другу «пять» и коротко, по-мужски обнялись, хлопнув по плечу каждый другого.

Это должен быть наш день. И мы готовы были это всем показать.

Места на старте распределились следующим образом: передний ряд — Гюнтер и Айлотт; второй — я и Чжоу; третий — Форман и Хьюз; дальше — Эрикссон и Норрис. Титаны с вклинившимся между ними статистами и андердогами. И эпичность ожидающейся зарубы можно было предположить без сомнения.

Тут, наверное, подошли бы кадры слоу-мо из фильмов про гонки или ещё не снятого «Нетфликсом» Drive to Survive[2]. Все эти взгляды через приоткрытые визоры; пальцы, сжимающиеся на руле; застывшие в напряжённом молчании команды…

Нет, всё это было в реальности, просто без напускного пафоса. Мы просто собирались сделать свою работу: каждый — на сто десять и даже больше процентов. И кто лучше, определить уже должен был секундомер.

Ещё одна важная черта автоспорта.

— Ну что, готов, Мик? — спросил по радио Пауль, когда по табличке от маршалов я взвинтил обороты двигателя.

— Готов.

Я смотрел вперёд, на висящие над прямой светофоры.

Зажёгся первый красный огонь.

Мои родители были сейчас на пит-уолле вместе со всеми. Они приехали; они смогли. Мама — на своих двух ногах.

Второй.

Негодяя, сбившего её, наконец нашли. Им оказался не кто иной, как вышедший из тюрьмы Артур Краев[3]. Теперь ему светило гораздо больше, чем жалкие полтора года за попытку взорвать моего отца.

Третий.

Криптовалюта на моих счетах весь этот год росла в цене — и теперь, с полтысячей биткоинов и купленными в январе двумя сотнями Ethereum, мы обладали запасом на «чёрный день» примерно в два с половиной миллиона долларов. И в ближайшем будущем эта цифра должна была стать только больше.

Четвёртый.

Со мной продлили сотрудничество в программе «Ред Булл» на следующий год. Я оставался одним из их ключевых юниоров — и претендентом на то, чтобы в обозримом будущем сесть за руль их настоящей машины. И зимние тесты должны были стать очередной ступенькой на этом пути к вершине.

Пятый.

Я в первой тройке чемпионата. В «Формуле-2» я буду нарасхват — а там видно будет.

…Погасли.

Итак, началось.

Айлотт забуксовал, сильно провалившись на старте, и я сразу же вышел на второе место, оказавшись прямо за Гюнтером. Форман обогнала Чжоу и шла третьей — а наши напарники сражались сейчас за шестую позицию.

В целом, в первой восьмёрке на начальных кругах не случилось какой-то жёсткой борьбы. Но это лишь означало, что главная битва ещё впереди.

Я попросил перед гонкой на каждом круге мне сообщать, кто где находится. Постоянно смотреть в зеркала я не мог, а в точности представлять себе текущий расклад хотелось.

И для меня не стало неожиданностью то, что началось чуть позже.

Уже на третьем круге Йоэл прошёл сначала Хьюза, а затем Чжоу — и стал подбираться к Форман, которая, как и вчера, быстро отвалилась от нашей с «Премой» лидирующей пары.

Я улыбнулся, увидев после пятого витка вывешенную с пит-лейна табличку:

19 P2 +0.7

1 P3 +2.7

13 P4 31 P7

Это означало, что за мной был непроходимый заслон, который больше никому не позволит подняться на подиум.

Но вот по очкам…

Я дотягивался лишь до прежнего показателя Норриса, но британец отрывался от меня вновь — а его, в свою очередь, обгоняла Форман. В принципе такой результат я также мог принять — и был рад за свою подругу, что она, как и я, добивалась своих успехов.

Главное — мы были способны менять историю, направлять её течение, как нам нужно. И это придавало уверенности в том, что у меня получится исправить будущее этого мира.

Гюнтер, как и Айлотт, оказался чертовски неуступчивым лидером. Пилот без видимых слабостей, сливший прошлый чемпионат чисто психологически, а этот — из-за машины, тоже хотел завершить год на мажорной ноте, одержав победу в заключительной гонке.

Ну что, пусть попробует.

Только я успел об этом подумать, как по всей трассе взметнулись жёлтые флаги.

— Габсбург в стене, — сообщил Пауль. — Но это не сэйфти-кар, а только full course yellow, так что отрывы сохраняются.

— О’кей, принял.

Я сбросил скорость до восьмидесяти километров в час и стал ждать, когда же возобновят гонку.

Три минуты — и режим жёлтых флагов был снят. На часах оставалось ещё двадцать.

Всё вновь потекло по привычному сценарию. Я преследовал Гюнтера, безуспешно выгадывая момент для атаки, а позади бодались между собой остальные.

Но когда пару кругов спустя мне опять показали табличку, я недоумённо нахмурился.

19 P2 +0.9

13 P4 → P5

31 P7 → P6

Лиза пустила вперёд себя Чжоу, а Ландо обогнал Хьюза? Допустим, второе ещё нормально, а вот первое…

Я нажал кнопку связи.

— Что там вообще происходит? — спросил, втискиваясь вслед за лидером в изгибы шиканы.

— Норрис после рестарта сильно прибавил в темпе, — ответил Пауль. — Чтобы победила Форман, он должен приехать хотя бы на два места ниже. Она, видимо, тоже это поняла и готовится сейчас его оттормаживать, чтобы ближе к финишу его обратно обошёл Хьюз, а она сама вернула бы позицию относительно Чжоу и с гарантией стала бы чемпионкой. Иначе Норрис тоже мог бы обогнать Чжоу и за счёт побед при равенстве баллов взял бы титул себе. Это как я оцениваю ситуацию.

— Понял, спасибо.

Я покатил дальше, обдумывая слова инженера.

В принципе, резон в действиях Лизы был. Ставя напарника в невыгодное положение, она тем самым обеспечивала шансы себе. Но ей нельзя было опускаться ниже пятого места — иначе уже я в случае победы смогу вырвать кубок в свою пользу.