Инженеры - Эдуард Дипнер

не смог прийти? — удивлялся я. Федя брал у меня листочки и долго изучал, потом поднимал глаза.

— Это такой юридический термин.

— А, понятно. Ну, Вы оставьте ответ мне, я еще подумаю. — И Федя уходил в свою каморку. Через полгода вал притензий обмелел, и Федя сидел в своей каморке, всеми забытый.

* * *

Я совсем замотался. Завод — сложная многозвенная машина, состоящая из основных цехов и участков, вспомогательных служб, отделов, работающих на единый результат. У Воронина эта машина совершенно разладилась. Он налетами, с руганью, пытался чтото сделать, замкнуть всё на себе (а вы приходите ко мне по всем вопросам, я разберусь сам…), но получалось еще хуже. Мне предстояло отладить эту машину, научить людей, чтобы не ходили ни к директору, ни к главному инженеру! Чтобы всё решали сами. Отстроить заново планирование, нормирование и учет, контроль и управление. Оперативные совещания стали проводиться дважды в неделю у главного инженера и по итогам месяца — у директора. Воронина приходилось заранее предупреждать, чтобы был на этом совещании, не смылся в пресловутый обком. И что это они его так часто вызывали? А еще надвигалась зима, нужно было вставлять выбитые стекла, ремонтировать фонари, латать протекающую крышу. Запаса мазута в котельной оставалось на три дня, я выбивал дополнительные фонды и цистерны, гонял снабженцев к поставщикам мазута. А еще расчищал завалы на загаженном и заваленном складе готовой продукции.

А еще нужно было сверстать план на будущий год, проверить зана рядку металла… Убедить Воронина дать квартиру для главного конструктора, которого я тащил с Урала… Уговорить Воронина, чтобы согласился вернуть на завод главного бухгалтера Авсиевич… Разобрать пухлую почту с визами директора: «Гл. инж. Разобраться» и просто «Гл. ин»… Ой, уже девять, нужно домой…

Задание первого месяца мы сделали досрочно, за день до окончания, на следующий месяц прибавили сто тонн, потом еще сто пятьдесят. А на пятый месяц, в январе, завод выполнил Государственный ПЛАН! Впервые за два года заводоуправление получило премию! (Восклицательные знаки здесь не лишние, это не ошибка автора.) Это была победа, и в Объединении мне простили все мои вольности.

К Новому году мы с женой вселились в новую квартиру, и по этому поводу Воронины пригласили нас в гости. Запросто, по-семейному, мы же теперь соседи. Говорили про Джамбул и Каратау. Но дружбы домами почему-то не получилось. Может быть, потому, что наши с Митрофанычем жены были в разных весовых категориях? Моя Люся выступала в легком весе, а Мария Тимофеевна была далеко за сто килограммов. Они так друг друга и называли: Люся, назвать ее Сергеевной не поворачивался язык, больно легковесно она выглядела, и Мария Тимофеевна. Ну как назвать Машей такую тумбу! Они иногда встречались на улице, болтали о чем-то, но подругами не стали. Место друга воронинского дома было прочно занято Людкой Окишевой.

Как-то в начале лета ко мне зашел Воронин.

— Слушай, такое дело есть. Меня Людмила Окишева познакомила. Есть такое село неподалеку — Мурыгино, там огурцами занимаются. Огурцы там у них особого сорта, небольшие и все как на подбор. И очень хорошо там растут. Они их солят по особому рецепту, там смородиновый лист, еще какие-то травы, они знают какие. Они закладывают огурцы в бочки, в деревянные, заливают это рассолом, а потом бочки закрывают, и — на дно реки. На дно Вятки опускают. Держат там их месяц, а то и больше. А потом достают. Так огурцы такие получаются… На базаре их с руками отрывают, если узнают, что мурыгинские. Так вот, за сезон зарабатывают на огурцах по две тысячи на каждого. Они эти свои огурцы даже в Москву возят. Так вот, я там уже договорился, купил три бочки, там люди уже есть, которые будут солить для меня… Я что тебе говорю: давай вместе, на пару… Заработаем неплохо…

— Спасибо, Анатолий Митрофанович. Я с Люсей посоветуюсь. Если она возьмется… У меня-то совсем времени нет.

— Ну, давайте, думайте, да побыстрее, а то уплывут огурцы… — он довольно рассмеялся. — Ну, я поехал. Опять в обком зачем-то вы зывают.

Временами я сталкивался с Ворониным по кадровым вопросам. Кадровые дела — это прерогатива директора, он подписывает приказы о назначениях и перемещениях, и я терпеливо объяснял ему, кого и зачем я двигаю. Алексея Перминова я поставил начальником производства, и Воронин это проглотил, а вот с новым начальником заготовительного цеха были сложности. Алексею я поставил задачу — найди, отыщи начальника вместо себя. Тебе же, прежде всего, с ним работать. И вскоре Алексей назвал — Татьяна Михалевич. Заготовительный цех — самый сложный на заводе. Ежедневно — десятки тонн металла, сотни различных деталей, тысячи операций, двести человек, работающих в две смены, и всё это нужно держать в голове. Обычно начальником заготовительного цеха назначают крепкого мужика с луженой глоткой, хорошо владеющего всей палитрой русского мата, иначе нельзя с этими работягами! А тут… Хрупкая, тощенькая, молодая чуть за тридцать, Таня работала в цехе в планово-распределительном бюро, отлично владела цифрами, но начальником… И я решился попробовать.

Удивительно, как преображает людей доверие. Я доверил Татьяне самый сложный на заводе цех, обещал поддержку, но не подпорку — предупредил я ее, и она справилась! Лишь однажды попросила о помощи.

Около одиннадцати раздался в моем кабинете звонок:

— Это Михалевич. Эдуард Иосифович, у меня рабочие бузят. Помогите, пожалуйста.

В цехе никто не работал, в кабинет начальника цеха набилось человек двадцать рабочих, а напротив них за столом сидели бледные Татьяна, Наталья Семенова и Алексей Перминов.

— В чем дело? — спросил я. — Я вас внимательно слушаю.

Сразу несколько человек, перебивая друг друга, начали кричать, что нормы эти женщины устанавливают неправильные, людям не заработать, а у нас у всех семьи…

— Так, — спокойно сказал я. — Вопрос серьезный, и я не могу устраивать перебранку со всеми сразу. Давайте поступим так: вы выбираете себе ответственного представителя, четко формулируете свои предложения, и в четыре часа ровно, после окончания работы, я прихожу сюда и мы обо всем с вами договоримся. А сейчас — рабочее время, все по местам!

Конечно, в четыре часа никто не пришел. Это была обыкновенная буза, проверка на вшивость, и мы, наша команда, отлично с ней справились.

За два с половиной года наш завод вырос вдвое по тоннам и вчетверо — по товарной продукции. Я брал для загрузки завода стеновые панели и прочую продукцию, с которой не справлялись другие заводы. Мы получали Первые места и Переходящие Красные знамена в социалистическом соревновании