Воспламенение - Сьюзен Коллинз

Я продолжаю идти, бросая орехи, иногда мельком видя силовое поле, пытаюсь найти место слева, где мы сможем пройти, сбежать от Рога изобилия и, надеюсь, найти воду. Но после часа или около того, я понимаю, что это бесполезно. Мы не сможем пройти влево. На самом деле силовое поле, кажется, сопровождает нас на протяжении всего изогнутого пути. Я останавливаюсь и оборачиваюсь, смотря на хромающую Мэг и блестящего от пота Пита.

— Давайте сделаем перерыв, — говорю я. — Мне нужно взглянуть сверху.

Я выбираю дерево, которое кажется выше остальных. Я цепляюсь за ветки, стараясь держаться как можно ближе к стволу, насколько это вообще возможно. Не говоря уже о том, как эти ветви гнутся, будто резиновые. Тем не менее, я поднимаюсь выше разумного, потому что мне нужно кое-что увидеть. Когда я цепляюсь за участок ствола, не шире саженца, покачиваясь взад и вперед на ветру, мои подозрения подтверждаются. Я вижу причину, по которой мы не сможем повернуть налево, никогда не сможем. С этого неустойчивого пункта наблюдения я могу впервые рассмотреть арену полностью. Идеальный круг. С идеальным колесом посередине. Небо над окружностью джунглей равномерно окрашено в розовый цвет. И я думаю о том, что смогла заметить в нем один или два этих вибрирующих квадратов, трещин в броне, как называли из Бити и Вайрис, потому что они обнаруживают то, что должно быть скрыто, и, следовательно, являются слабостью. Просто чтобы быть совершенно уверенной, я пускаю стрелу в пустое пространство над линией деревьев. Вспышка света и проблеск настоящего голубого неба, стрела падает обратно в джунгли. Я спускаюсь, чтобы сообщить остальным дурные вести.

— Силовое поле держит нас в ловушке в кругу. В куполе, если быть точным. Я не знаю, насколько он высок. Все, что нас окружает, — Рог изобилия, море и джунгли. Круг очень точный. Очень симметричный. И не очень большой.

— Ты видела какую-нибудь воду? — спрашивает Финник.

— Только морскую, там, где мы начали Игры, — отвечаю я.

— Должен быть какой-то другой источник, — говорит Пит, хмурясь. — Иначе мы все будем мертвы буквально за несколько дней.

— Ну, листва довольно плотная. Возможно, где-то тут есть водоемы или ручьи, — говорю я с сомнением. Я инстинктивно понимаю, что Капитолий хотел бы закончить эти не получившие популярность Игры как можно быстрее. Плутарху Хевенсби уже, вероятно, был отдан приказ избавиться от нас всех поскорее. — Но в любом случае, нет смысла пытаться выяснить, что находится с той стороны холма, потому что ответ — ничего.

— Должна быть питьевая вода между силовым полем и колесом, — настаивает Пит. Мы все знаем, что это означает. Возвращение обратно вниз. К профи и кровопролитию. С Мэг, едва способно передвигаться, и Питом, слишком слабым, чтобы бороться.

Мы решаем спуститься на пару сотен ярдов и продолжить идти по кругу. Посмотреть, может, на этом уровне есть какая-нибудь вода. Я по-прежнему иду впереди, иногда кидая орехи влево, но теперь мы в основном вне досягаемости силового поля. Палящее солнце светит на нас, превращает воздух в пар, играет с нашими глазами. К полудню становится очевидно — Мэг и Пит больше идти не могут.

Финник выбирает место для разбивки лагеря примерно в десяти ярдах от силового поля, утверждая, что мы сможем использовать его в качестве оружия, отправляя в него наших врагов, если они нападут. Затем они с Мэг рвут стебли травы, растущей пятифутовыми пучками, и начинают сплетать из них коврики. Так как, кажется, Мэг не страдает от вредного воздействия орехов, Пит собирает связки и поджаривает их, заставляя отскакивать от силового поля. Он методично снимает скорлупу, складывая ядра на лист. Я стою на страже, беспокойная, разгоряченная и мокрая, переполненная всеми эмоциями сегодняшнего дня.

Пить. Я так хочу пить. Наконец я не могу больше этого выдержать.

— Финник, почему бы тебе не постоять на страже, а я пока еще похожу вокруг, поищу воду? — спрашиваю я. Никому не нравится идея о том, что я пойду куда-то одна, но угроза обезвоживания нависает над нами. — Не волнуйся, я не далеко, — говорю я Питу.

— Я тоже пойду.

— Нет, я собираюсь поохотиться, если получится, — отвечаю я, не добавляя: «А ты не можешь пойти, потому что слишком шумишь». Но это подразумевается. Он отпугнул бы добычу и подверг бы меня опасности своим тяжелым шагом. — Я не надолго.

Я двигаюсь украдкой сквозь деревья, радуясь, что земля позволяет мне шагать беззвучно. Я держу свой путь вниз по диагонали, но не нахожу ничего, кроме все той же роскошной зелени.

Стрельба пушек останавливает меня. Изначальное кровопролитие около Рога изобилия должно быть закончено. Теперь можно понять, сколько трибутов погибло в результате него. Я считаю выстрелы, каждый из которых соответствует одному мертвому победителю. Восемь. Не столько, сколько в прошлом году. Но это кажется еще большим, потому что я знаю все их имена.

Внезапно ослабевшая, я прислоняюсь к дереву, чтобы отдохнуть, чувствуя, что жара вытягивает влагу из моего тела, как губка. Даже глотать уже трудно, усталость подкрадывается ко мне. Я глажу рукой свой живот, надеясь, что какая-нибудь сочувствующая моей беременности женщина станет моим спонсором, и Хеймитч сможет прислать немного воды. Не везет. Я сползаю на землю.

Сидя неподвижно, я начинаю замечать животных: странных птиц с блестящим оперением, древесных ящериц с блестящими синими языками и кого-то, похожего на помесь крысы и опоссума, цепляющегося на ветвях рядом со стволом. Я стреляю в одного из последних, чтобы лучше рассмотреть.

Это уродливый… ладно, большой грызун, покрытый серой в крапинку шерсткой и двумя опасно выглядящими передними зубами, выступающими над его нижней губой. Пока я потрошу и очищаю его, я замечаю кое-что еще. Его морда мокрая. Как у животного, которое пило из водоема. Взволнованная, я залажу на дерево, служившее ему домом, и медленно кручусь по спирали. Он не может быть далеко, водоем этого существа.

Ничего. Я не нахожу ничего. Ни росинки. В конце концов, зная, что Пит будет волноваться за меня, я возвращаюсь в лагерь, более разгоряченная и разбитая, чем когда-либо до этого.

Когда я подхожу, я вижу, как остальные преобразовали это место. Мэг и Финник сделали своего рода хижину из ткани, которую создали из травы, открытую с одной стороны, но с тремя стенами, полом и крышей. Мэг также сплела несколько мисок, которые Пит заполнил жареными орехами. Их лица поворачиваются ко мне с надеждой, но я качаю головой.

— Нет. Никакой воды. А вот это тот, кто знал, где она есть, — говорю я, поднимая вверх выпотрошенного грызуна, чтобы все видели. — Он пил не так давно до того, как я застрелила его, сидящего на дереве, но я не смогла найти его источник. Клянусь, я охватила каждый дюйм земли в радиусе тридцати ярдов.

— Мы можем его съесть? — спрашивает Пит.

— Я не знаю наверняка. Но его мясо не особо отличается от мяса белки. Его надо приготовить… — Я колеблюсь, думая, как развести огонь здесь с полного нуля. Если даже у меня получится, есть еще дым, о котором тоже надо думать. Мы все слишком близко друг к другу на этой арене, нет никакого шанса скрыть его.

У Пита есть другая идея. Он берет тарелку с мясом грызуна, насаживает его на острую палку, как на вертел, и кидает в силовое поле. Резкое шипение, и палка прилетает обратно. Кусок мяса обуглился по краям, но отлично приготовился внутри. Мы аплодируем ему, а потом быстро останавливаемся, вспоминая, где мы.

Белое солнце тонет в розовом небе, когда мы собираемся в хижине. Я все еще подозрительно отношусь к орехам, но Финник говорит, что Мэг узнала их по другим Играм. Я не потрудилась провести хоть немного времени в секции распознавания съедобных растений, потому что в прошлом году это для меня было довольно легко. Теперь я жалею, что не делала этого. Безусловно, вокруг меня было бы меньше незнакомых растений. И я, вероятно, знала бы, что можно есть. Тем не менее, Мэг выглядит хорошо, а она ела орехи в течение нескольких часов. Так что, я беру один и откусываю маленький кусочек. У него легкий, немного сладкий аромат, напоминающий мне каштан. Я решаю, что это нормально. Жесткий и подгоревший грызун, но при этом удивительно сочный. Действительно, это неплохая еда для нашего первого дня на арене. Если бы у нас еще было, чем ее запить.

Финник задает много вопросов о грызуне, которого мы решили назвать древесной крысой. Как высоко он сидел, как долго я следила за ним, прежде чем выстрелить, и что он делал? Не припомню, чтобы он что-то делал. Обнюхивал круживших рядом насекомых или что-то еще.

Я боюсь ночи. Во всяком случае, плотно сотканная трава обеспечивает некоторую защиту от того, что крадется по джунглям после полуночи. Но прежде чем солнце скрывается за горизонтом, бледная луна поднимается в небо, оставляя вещи достаточно видимыми. Наш разговор затихает, потому что мы знаем, это вот-вот начнется. Мы садимся в линию перед входом в хижину, и Пит берет меня за руку.