Трофейная жена для лорда-дракона (СИ) - Олеся Рияко

в его руках.

— Лисица… — прохрипел он, чувствуя, как горячие слёзы побежали по его щекам.

И как же раньше он не мог разглядеть этого сходства?! Маленький вздёрнутый нос, пухлые губы цвета спелой вишни, даже веснушки там же! Может быть, стали чуточку светлее, а черты лица по-взрослому заострились, избавившись от детской припухлости, но это точно была она… Лисица. Его лисица… навсегда… навсегда потерянная! Но вновь обретённая!

Он прижал её к себе, как сумасшедший, уткнулся лицом в её шею, зарылся пальцами в волосы, вдыхая её запах… Её родной, дурманяще-вкусный запах! Его лисица, как в детстве, пахла цветами. Лотосами, ландышами, лилиями — не важно! Он узнает о том после, чтобы рассказать ей… как сильно он любил её всё это время. Как звал её в бреду болезней и просыпаясь от ночных кошмаров, в которых её пальцы снова и снова выскальзывали из его руки!

Натешившись, позволив себе, наконец, поверить, что она не мираж, не сон и не морок, а настоящая, Арвольд вдруг понял одну важную вещь — ничего и никогда не бывает просто так.

— Это ты с ней сделала, да? Что это было? Какие-то чары, из-за которых мы не должны были встретиться, не должны были найти друг друга?

— Да.

Легко ответила ведьма. Всё это время она с каким-то странным, хищническим интересом наблюдала за метаморфозами, творящимися с Арвольдом.

— Это, в общем-то, обычный морок. Я отвела тебе глаза. Сделала так, чтобы как бы ты ни смотрел на неё, всё равно что видел, а узнать в ней свою истинную не мог. Необычным было только то, сколько сил я вложила в то, чтобы его сотворить.

Арвольд почувствовал, как сердце его сжалось от боли. Она всё время была жива, была так близко, что ему под силу было дотянуться. Если бы он только знал тогда, что его истинная не умерла, разве же не развеял бы он пустыню, чтобы вернуться к ней?

— Грэйны… — прорычал он свирепо, зная, что прав.

— А кто ж ещё?

— Как ты сотворила такую сильную магию? Разве можно разорвать связь между истинной и драконом?

— Нельзя. Я и не рвала, как видишь. Я спрятала. Знала бы во что мне обойдётся этот спор с судьбой, ни за что бы не взялась. Но что теперь о прошлом плакать? Неопытна я тогда ещё была, до денег жадна… но жизнь меня с тех пор очень многому научила, поверь.

— Тамила… она знает?

— Нет. И никто ей говорить не должен.

Услышав такое, Арвольд вскинулся.

— Что это значит?!

Ведьма испуганно подняла вперёд руки, словно признавая его право на ярость.

— Чары ещё на ней! Что я сделаю, если так?

— Сними! Расчаруй немедленно!

Огонь в глазах дракона, густота его эмоций и их близость к границе спонтанного обращения, заставили Илату попятиться. Ведь нет ничего опаснее дракона, полного ярости.

— Не могу. — Она отрицательно мотнула головой. — Могла бы, давно уже исправила свои ошибки! Думаешь, мне от вашей разлуки что-то хорошее, кроме золота, досталось? Поверь, судьба швыряла меня на все камни и била, за то, что я посмела влезть в её планы! А я проклинала себя за дурость! За то, что так ослепла от жадности, что даже не удосужились подумать, с кем и с чем имею дело!

— И что ты мне предлагаешь делать? — раздражённо прорычал дракон, прижимая к груди свою истинную, словно величайшую в мире драгоценность, — Я не стану ждать, я расскажу ей!

— Нет, если не хочешь, чтобы она осталась вот такой! — Ведьма глубоко вздохнула, пытаясь привести в порядок собственные чувства. — Никто до меня не делал такого, не скрывал истинную от дракона. Моя магия вступила в противоборство с драконьей и сплавилась с ней так, что насильно не разрушить. Она должна сама вспомнить тебя.

— Но как, если ты заставила её забыть?

Ведьма шумно выдохнула, пытаясь не сорваться вновь на крик. По всему было видно, что она сейчас боялась Арвольда. Только в человеческом своём виде он был относительно безопасен для её. Если же драконья ипостась возьмёт своё от переизбытка чувств, то ей придется ой как непросто…

— Для начала будет достаточно и того, что ты теперь будешь знать об этом. Это будет не просто, знаю, но ты сможешь вернуть ей память через чувства.

— Ты не знаешь, о чём просишь… — опасно прорычал мужчина. — Она ненавидит меня за то, как я вёл себя с ней! Та Тамила, перед которой я предстал при нашей новой встрече, меня ни за что не простит!

Чувствуя, что ещё одно неверное слово, и она точно потеряет контроль над ситуацией, Илата опасливо улыбнулась.

— Ну… она могла сбежать к своей прошлой жизни, но пришла сюда ради тебя. Может быть, она и будет это отрицать, но моя магия не уничтожила связь между вами, она её только скрыла. От Тамилы, от тебя, от всех на свете. Но не от ваших сердец! Просто напомни ей, что она любит тебя… и чары развеяться без последствий. Это то тебе по силам? А, свирепый дракон?

Глава 37

Эра Черного Дракона

Год 549, месяц Лисицы

В прошлом…

Королева кричала во время родов.

Это было не положено даме её положения, но кто бы посмел что-то возразить самой Итэйе Дэйн! Фрейлины, стремясь сохранить репутацию госпожи, вместе со слугами завешивали окна, двери и стены королевской спальни плотной тканью, а над кроватью Итэйи опустили тяжёлый балдахин. И под ним было душно, но королева этого даже не замечала. Она страдала от потуг и боли, со всех сторон окружённая няньками и повитухами.

— Первые роды всегда тяжёлые, моя королева. Вот увидите, сейчас помучаетесь, а остальных детишек родите — и даже не заметите!

— Да, Ваше Величество, даже не заметите!

Но что Итэйне были ласковые причитания служанок и фрейлин? От боли она их почти не слышала. А от тех, что понимала, отмахивалась, как от назойливых мух. Ей было не до того, чтобы спорить и даже отчитывать слуг за пустую болтовню. У Итэйны Дейн к исходу вторых суток уже просто ни на что не было сил…

— Почти двое суток уже…

Прошептала главная повитуха, отозвав в сторону старшую фрейлину Её Величества. Миниатюрная кареглазая блондинка пуще прежнего побелела от её слов и до треска сжала в руке свой кружевной веер.

— Её Величество слабеет, и таз узковат для такого большого ребёнка. Надо сообщить Его Величеству. Он должен решить, что нам делать, если совсем выбьется из сил… Если не позволит разрезать