Эпидемия (СИ) - Темир Руслан

Холодильник на кухне, как всегда полон. Мамина привычка забивать его до отказа, превращающая уборку продуктов после еды в игру — Тетрис. Банки с соленьями, салаты, вторые блюда, варенья, колбасы и сыры. Мама родом из отдаленного села, где прожила половину жизни. До магазина было далеко, так что закупались один раз на две-три недели, семья большая и закупки были масштабными. До последних дней она не могла избавиться от этой привычки.

Разогрев поесть, устроился за столом и погрузился в размышления.

«Что делать дальше? Как выживать? Искать других выживших? Ведь не мог я один пережить эту пандемию, по любому есть еще уцелевшие. Хотя картина в поселках по дороге не внушает надежду.» Для начала решил запастись едой, пока она не испортилась в магазинах. Эта мысль потянула за собой целую цепочку. А долго ли будет электричество, вода и другие блага цивилизации? Работает ли еще интернет? Как обеспечить дом энергией, если все отключится? Раньше всем занимался отец. Он строил дом максимально самообеспеченным. Своя скважина с насосом, глубокая, обошлась в приличную сумму, надо было пробить скалу, чтобы добраться до водоносного слоя. Уличный туалет. Одной из особо холодных зим оценил его важность. Мороз был рекордным для южного города, и нерассчитанный на такие минуса водопровод перемерз. Соседи, до этого посмеивающиеся над отцом, из-за уличного туалета, начали проситься справить нужду. Так как водоснабжение могли отключить в любой день, а следом за этим встанет и работа очистных сооружений, то такая необходимая вещь, как туалет с выгребной ямой становилась жизненно важна. Так же отец озаботился об автономном питании, летом из-за перегрузки сети, или зимой от обледенения часто отключали электричество. Надежный мощный «Ямаха» на пять киловатт. Бак правда небольшой, всего на двенадцать часов, но этот вопрос решаем. Так и не определившись с тем, что делать раньше, решил выбраться в город, оценить ситуацию.

На выходе из дома вспомнил про сигареты. Не курил с вечера, хотя обычно с утра без сигареты даже вставать тошно. Пошарил по карманам, достал пачку, затянулся. Вкус дыма показался необычно горьким, но привычное расслабление отогнало неприязнь. От дома до набережной, куда решил сходить первым делом, не больше километра через район частных домов. Солнце уже раскалило воздух до тридцати в тени, даже в шлепках и шортах не комфортно. Выходить из дома с пустыми руками страшно, на всякий случай взял с собой ПМ, спрятав в поясную сумку.

Вспомнил, как обычно выглядел город в это время: толпы людей, спешащих занять выгодное место на пляже, местные жители, сидящие на стульчиках перед домами с табличкой «жилье», особо предприимчивые развернули у дома торговлю пляжными принадлежностями и прохладительными напитками. Сейчас шел словно по кладбищу. Мёртвые дома, пустые улицы, тишина и фиолетовое небо над головой.

В старом одноэтажном доме слева от дороги, раздалось глухое кашлянье. За проржавевшим покосившимся забором показалась фигура человека, чуть ли не вывалившегося из входной двери. Тимур подошел к калитке, готовый оказать помощь.

— Мужчина? — Окрикнул человека. — Вам помощь нужна?

Старик лет семидесяти, в одних трусах, почти спадающих с тощего ссохшегося тела, стоял на карачках согнувшись в приступе кашля. Услышав крик, он посмотрел в сторону калитки. Тонкая кожа почти полностью повторяет очертания черепа, как в фильме ужасов про восставших мертвецов, волос почти нет, кожа серо-землистого цвета. Старик посмотрел на Тимура. В глазах умирающего читался страх и животный ужас. Взгляд умоляющий. Человек не хотел умирать. Спазм кашля свернул его еще сильнее, он упал на землю, вытянув руку. Несколько громких грудных звуков и затих.

— Мужчина? Эй, мужчина! — Тимур был готов перепрыгнуть забор, но страх вируса останавливал.

В ответ ни звука. Мужчина лежал, держась одной рукой за грудь. Глаза открыты, но жизни в них уже нет.

Юлаев развернулся и побежал. Вокруг везде смерть. В каждом доме, на каждой улице. Умирают миллионы людей. Но смерть от этого не стала привычнее. Когда вот так сталкиваешься с ней лицом к лицу, начинаешь понимать всю ее пугающую мощь. С ней не договориться, не разжалобить и не переубедить. Она просто молча делает свое дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не заметил, как ноги вынесли на набережную. Та же пустота. Вид покинутых аллей, баров и кафе до конца укрепил понимание происходящего. Карантин в части и ночная дорога еще как-то скрывали все бедствие. Ночь многое прячет, и зачастую происходящее под покровом темноты кажется нереальным, страшным сном, который пройдет с восходом солнца. Но картина, которую видел сейчас, была ясна. Это конец света. Апокалипсис или как его там. Умерший курортный город. Уже ничего не будет как прежде. Никогда. Это не война, не финансовый кризис, и не эпидемия которая заставляет всех одеть маски. Это тотальный геноцид населения Земли. И сейчас нет врага, которого можно победить, расстрелять или вести переговоры. Природа в сотый раз показала, что она сильнее, что человечество беспомощно, не смотря на всю свою научную и военную мощь.

Подошел к белым бетонным перилам. Море как обычно тихо шумит, вальяжно накатываясь на песчаный пляж. Прямо у линии воды две фигуры, сидящие к нему спиной, прижавшиеся друг к другу плечами. Словно пара влюбленных любуется живописным видом.

«Может есть еще выжившие?»

Перепрыгнул через перила и легким бегом направился к паре. Кричать на этот раз не хотелось, любой резкий звук казался крамольным, как веселая музыка на кладбище. Подойдя ближе, чтобы рассмотреть сидевших, отшатнулся назад. Услышав Тимура от сидевших в стороны бросились крысы. Да, это была пара молодых людей, но совсем не выживших. Парень и девушка. Судя по цвету и состоянию кожи — зараженные. Но умерли не от болезни. Предплечья обоих разрезаны от локтя и до кисти одним продольным разрезом, одежда и песок побурели от запекшейся крови. Крысы успели полакомиться свежим мясом, разодрав одежду и добравшись до мягких внутренностей. Не выдержав, отвернулся. Тело скрутило в порыве рвоты. Весь завтрак плюхнулся под ноги кислой и воняющей жижей. Сделал несколько шагов и вывернуло еще раз. Пустой желудок болезненно подпрыгнул к диафрагме исторгая лишь желудочный сок. Вид трупов застыл перед глазами, как фотография из криминальной хроники.

Гулять по городу больше не было никакого желания, направился в сторону дома. Закурил на ходу, пытаясь перебить стоящий в носу запах мертвечины и кислый вкус рвоты. На выходе с набережной, подошел к палатке с напитками и достал из холодильника бутылку воды. Газировкой сполоснул рот, выплюнул в клумбу и только после этого сделал несколько глотков. Дышалось тяжело, как после длительной пробежки, с носа текло как при простуде. Мысли суматошно носились, теряясь и перескакивая друг на друга. Не заметил, как дошел до дома. Только хлопнувшая калитка вернула ощущение реальности. За родным забором накрыла волна чувств, упал на колени, больно содрав кожу, и закричал во все горло. Крик отразился от дома и утих где-то вдалеке. С самой воинской части не думал о том, что происходит вокруг, мысли о родителях парализовали общее восприятие, сузив круг размышлений. Приехав домой и обнаружив тела, впал в шоковое состояние, делая почти всё по инерции, еще не понимая, что вообще происходит. Но эта короткая вылазка открыла глаза. Он остался вообще один. Ни родителей, ни друзей, вообще никого вокруг. Только трупы и умирающие люди.

Поднявшись с колен, доковылял до заднего двора, и опустился на землю рядом со свежими могилами. Слезы хлынули сами по себе. Сжал грудную клетку руками, как будто хотел раздавить то, что так болело внутри. До скрежета зубов хотелось поговорить с мамой, услышать отца, разделить свою боль хоть с кем-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

19.42 по московскому времени.

Весь день безучастно скитался по дому, бродя из комнаты в комнату без особой цели. Истощенный организм требовал отдыха, то лежал на диване, то проваливался в короткий и беспокойный сон в спальне. Есть не хотелось, еще не до конца пришел в себя после увиденного на пляже. Выходить из дома не было никакого желания. Беспокойство не давало сконцентрироваться, назойливо свербя в районе мочевого пузыря. Выживать? Зачем? Что делать одному? Искать других выживших? А есть ли они?