Неверная. Костры Афганистана - Андреа Басфилд

Здесь я еще ни разу не был, и хотя шинварское его жилье оказалось меньше размерами, чем в Джелалабаде, выглядело оно гораздо приятнее – похожим на дом все-таки, а не на дворец. Конечно, и тут было полно охранников с автоматами, но они почему-то не так бросались в глаза.

Когда пикап остановился на въезде, Джорджия вышла из него первой.

Разминаясь, она сперва нагнулась к земле, а потом выпрямилась, подняла руки высоко над головой и постояла так некоторое время, шевеля пальцами, словно пытаясь поймать что-то в воздухе.

– Господи, как я люблю это место, – сказала она со вздохом, ни к кому не обращаясь. И, повернувшись ко мне, добавила: – Знаешь, Фавад, именно здесь я и влюбилась когда-то в Афганистан.

– И в Хаджи Хана, – закончил я за нее.

– Да, – кивнула она, – и в Хаджи Хана тоже.

Я улыбнулся, потому что это было важно. Чтобы Джорджия приняла правильное решение относительно своего будущего, ей следовало напоминать обо всем том, что она любила, – а не о том, что могло ее опечалить.

Тут к нам подошел Исмераи.

– Располагайтесь, я присоединюсь через минуту, – сказал он. – Только сделаю пару звонков.

Мы с Джорджией кивнули и направились к красному ковру, расстеленному под высоким деревом.

Под кроной его было гораздо прохладнее, и с ветвей доносилось щебетание птиц.

Иной раз кажется, что в жизни ничего не может быть лучше.

– Печально было бы никогда не увидеть это место снова, – сказал я Джорджии, когда она сбросила свои сандалии, села и вытянула ноги.

– Печально, – согласилась она. – Знаешь, очень жаль, что лишь немногим людям выпадают на долю подобные деньки.

– Да, – согласился и я. Потом, подумав немного, спросил: – Почему?

Джорджия улыбнулась:

– В вашей стране есть не только война, сам видишь, но и многое другое, только мы, увы, слышим об этом редко и, мне кажется, не имеем полного представления – на что похож Афганистан на самом деле и каковы на самом деле афганцы.

– Да, здесь очень хорошо, – сказал я, – когда не голодаешь.

– Или тебя не пытаются убить, – добавила Джорджия.

– Или семья тебя не продает…

– Или тебе не нужны электричество и чистая вода…

– Или… или… – я запнулся в поисках примеров, – …тебе не отрывает голову газовая плита.

Джорджия слегка наклонила голову и посмотрела на меня поверх солнечных очков.

– Такое однажды случилось – с нашей соседкой, – объяснил я.

– А, – сказала Джорджия, снова поднимая лицо к солнцу, которое подмигивало нам сквозь листву, – да, ты прав – это очень хорошая страна, когда тебе не отрывают голову.

– Или ноги, – добавил я. – Мин еще кругом полно.

– Или ноги, – согласилась Джорджия.

– Так… что же на самом деле хорошего в Афганистане? – спросил я, и оба мы расхохотались.

– Ладно, – сказала Джорджия, успокоившись. – Начнем с того, что ни в одной стране, где я бывала, я не видела такого синего, что при виде его немеешь, неба.

– Да, оно бывает очень синее, – согласился я.

– И хотя жизнь здесь трудная – мы в своем славном доме в Вазир Акбар Хане и представить себе не можем, насколько трудная, – в ней все же есть и доброта, и любовь.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейчас объясню, дай подумать… это как книги о вашей стране… большинство из них уверяет, будто Афганистан – страна благородных дикарей, героических людей, готовых убить, дай только повод. И отчасти, возможно, так оно и есть. Вы скоры на расправу, вы жестоки, что порой шокирует нас, но большинство афганцев, с которыми повезло встретиться мне, – это простые люди, с добрым сердцем, которые всего лишь пытаются выжить.

– Хаджи Хана я бы простым не назвал.

– Ну да, ты снова прав… – сказала Джорджия. – Но у него, хоть он и не бедняк, все равно доброе сердце. И намерения добрые, я это знаю… просто иногда… впрочем, туда мы лезть не будем.

Джорджия потянулась за сигаретами, и я решил, что «туда», как она выразилась, мы лучше и впрямь не будем лезть – вдруг «там» хранятся какие-то нехорошие воспоминания.

Она закурила, выпустила дым изо рта, и тут к нам вернулся Исмераи.

Убрав телефон в карман, он перевел дух, улыбнулся нам и сказал:

– Пойдемте. Мы должны вам кое-что показать.

* * *

Мы забрались в пикап, и Залмаи минут пятнадцать вез нас куда-то прочь от дома Хаджи Хана.

Потом, свернув с главной дороги, он остановился возле наполовину построенного дома, где еще суетились рабочие, выкладывая стены и нагружая тачки строительным мусором.

Когда мы вышли из машины, на пороге показался Хаджи Хан. Он разговаривал с каким-то мужчиной, державшим большой блокнот, но, увидев нас, пожал ему руку и двинулся, улыбаясь, в нашу сторону. Выглядел он намного веселее, чем тогда, когда я видел его в последний раз, и одет был, как обычно, нарядно – в шальвар камиз бледно-голубого цвета с серым жилетом, в тон пакулу.

Я решил, что, если мне когда-нибудь надоест носить джинсы, нужно будет обязательно выяснить, кто его портной.

– Ну, как вам это нравится? – спросил Хаджи Хан, подойдя поближе. Заговорил он по-английски, и я понял, что он не хочет, чтобы рабочие слышали разговор.

– Место прекрасное, – сказала Джорджия. – Значит, ты строишь еще один дом?

– Да, строю, – ответил он, – но это дом – для тебя… Захочешь ты его принять или нет – твое дело.

Услышав это, я несказанно изумился и почувствовал, что рот у меня открылся сам собой – столько в нем скопилось вопросов, рвущихся на волю, выпустить которые я не смел.

Джорджия ничего не сказала.

– Посмотри на него, – продолжил Хаджи Хан. – Войди и позволь мне все тебе показать.

И, не дожидаясь, пока Джорджия ответит отказом, он повернулся и пошел к дому. Пришлось пойти и нам.

Перешагнув через мешки с песком, мы зашли внутрь и оказались в квадратном холле, цементно-сером, где со стен свисали какие-то провода. При виде его вряд ли кому-нибудь захотелось бы воскликнуть: «Как тут мило!»

– Это гостиная, – сказал Хаджи Хан, обведя рукою комнату и взглянув на Джорджию. – Здесь ты будешь принимать своих друзей. Стены, когда закончится строительство, выкрасят в очень красивый зеленый цвет, как луга Шинвара, – я придумал это, чтобы даже зимой вокруг тебя была весна.

Не дожидаясь, пока Джорджия ответит, Хаджи Хан шагнул налево, где поджидали дверей две дырки в стене.

– Тут будет кухня, – объяснил он, – а там могут ночевать твои гости. Я сделаю здесь очень красивую ванную, вместе с туалетом, в одном помещении. Что скажешь?

– В комплекте, – пробормотала Джорджия.

– Да, – кивнул Хаджи Хан, видимо, не расслышав, – конфетка. Думаю, неплохая идея. Очень по-европейски. Пойдем дальше.

Он прошел через холл к тому месту, где от земляного пола на второй этаж поднималась лестница. Она была еще недостроена, и к балкону верхнего этажа была прислонена приставная лестница – для рабочих.

– Тут будет лестница, – сказал Хаджи Хан, и я, не выдержав, рассмеялся – что мы, сами не видим? – А наверху – твои комнаты. Спальня, большая гостиная и еще одна комната… может быть, детская.

Хаджи Хан бросил из-под своих густых бровей взгляд на Джорджию. Я заметил напряжение в этом взгляде и понял, что Хаджи Хан сам знает, как рискует, напоминая ей о том, что практически убил их ребенка.

– Здесь ты можешь отдыхать и любоваться чудесным видом на горы, и мысли твои будут оставаться светлыми, – добавил он, и Джорджия улыбнулась, в ответ Хаджи Хан тоже улыбнулся, и, поскольку оба они улыбались, это заставило улыбнуться и меня.

Пока все шло очень хорошо, и я подумал, что, если этот новый дом, обещающий так много, даже детей, не сумеет удержать Джорджию в Афганистане, то ее уже ничто не удержит.

– Ну, и что же ты об этом думаешь? – спросил наконец Хаджи Хан.

Джорджия огляделась по сторонам:

– Я думаю, это прекрасно, Халид, но…

– Пожалуйста, Джорджия, – быстро перебил он и нахмурился, и в глазах у него появилась печаль. – Не торопись говорить «но». Разреши мне сначала показать тебе еще кое-что.

Он направился к выходу и, едва выйдя за дверь, снова заговорил:

– Посмотри, от дороги до самой реки тут будет сад – твой сад. Мы построим вокруг него стены, чтобы не заглядывали нескромные глаза, и посадим самые красивые розы – здесь, – он указал на левую сторону будущего сада, – и здесь, – он показал направо, – и здесь, – он показал прямо перед собой. – И целый день со всех сторон ты будешь окружена цветами и красотой…

Джорджия медленно огляделась, представляя себе, видимо, мысленно сад, сияющий красотою под солнцем, и каково ей жилось бы в этом месте, в окружении цветов в саду и вечной весны в доме.

Хаджи Хан тем временем отошел в сторону от нас, низко опустив голову и сцепив руки за спиной.

Он и впрямь старался, это всякий бы понял, и мне казалось, я почти чувствовал ту надежду, что переполняла сейчас его сердце. Если Джорджия любила его на самом деле, не было на свете силы, которая могла бы заставить ее отказать ему, в этом я не сомневался. Но когда я заглянул ей в лицо, то в глазах ее увидел тревогу.