Опылители Эдема - Джон Бойд

— Теперь я записал на ленту все. Слушайте.

Сначала было тихо. Затем, в стереофоническом звучании, она услышала, как мужской тюльпан справа от нее сказал: «Хал Полино», — и далеко от нее слева как эхо прозвучал голос другого: «Хал Полино».

Теперь тишина казалась такой зловещей, как та, которая предшествует скрипу только что открытой и вот-вот закроющейся двери глубокой ночью, когда, внезапно проснувшись, в ужасе ожидаешь, что же произойдет, с застрявшим в горле пронзительным криком. На экране не было ничего, кроме белизны. Она ждала.

Вдруг, с мгновенным скрежетом чиркнутой спички, через экран метнулась черная полоска. И снова — только белизна и тишина, и Фреда сидела потрясенная промелькнувшим в ее подсознании зрелищем внезапной смерти.

— В ироническом плане, — говорил между тем Питер, выключая аппаратуру и начиная свой балет возле портьеры, — то, что вы слышали, было обменом мнениями цветов букета, выбирающего себе человека… Хал мог бы не пострадать, если бы остановил зуммер после второго облучения. Когда тюльпаны в третий раз попали под облучение, они не знали, прекратится ли это вообще. Два мужских цветка, находящиеся на внешних точках заметаемой зуммером дуги, триангулировали Хала, используя зрение, рентгеновские лучи, тепловое восприятие — короче говоря, какую-то форму локации — и мгновенно убили его.

Он раздвинул портьеру, повернулся и, вытанцовывая на цыпочках, двинулся обратно, продолжая говорить:

— Они затихли перед залпом, чтобы накопить энергию. Тишина после сделанного объясняется необходимостью компенсировать потерю энергии. Самым важным с лингвистической точки зрения было их беспокойство и доводы, которыми они обменивались после первого облучения. Поскольку я знал, что они растения, я смог определить их язык очень четко, правда только математически, но вам большего для монографии и не надо. Когда я в понедельник вышлю вам формулы, вместе с ними я пришлю требование Хала уничтожить эти тюльпаны.

— Но Хал любил их!

— Я знаю. Но я не давал ему зуммер, пока он не подписал это свое требование. Они обольстили его, воздействуя на отцовские чувства, точно так, как подловили вас на материнских. Еще неделя, и они поставили бы вас обоих перед алтарем и в конце концов заставили бы играть в «маму и папу» всерьез. Хал был не в состоянии это заметить, потому что он не относился к разряду мыслителей, но вы, я уверен, должны были что-то чувствовать.

Она в самом деле что-то чувствовала, подумала Фреда, причем с неотвратимой регулярностью и возрастающим удовольствием. Однако заговорила о другом:

— Когда вы намерены сообщить об этом Клейборгу?

— Я сообщил об этом вам, доктор Карон. Гансу Клейборгу никто ничего не говорит. Его только слушают. И не заблуждайтесь по поводу его неудачи в Сенате. Он будет иметь своих представителей на Флоре, даже если ему придется отправить экспедицию нелегально с помощью Космического Флота Иордании.

Он вложил обе ленты в посылочную коробку, которую вытащил из-под низкочастотной звуковой колонки, и протянул ей.

— Пошлите их по Каналам для повторной оценки. Лингвисты сдадутся, а Министерство Здравоохранения, Просвещения и Социального обеспечения начнет задавать вопросы вроде — почему эти чертовы ленты не были правильно оценены с первого раза? И тогда я попаду в ад.

— Повредит это вашей карьере?

— Что проку в моей чертовой карьере, когда экология Земли уже привязана к столбу, под которым разведен костер? Если шеф попытается меня съесть, он очень удивится, узнав, что у меня есть друзья на высоких местах, когда я рассчитаюсь с ним пинком кенгуру, как говорят у нас, — по ту сторону шарика.

— Что такое пинок кенгуру?

— Сильный удар в голову, который вы даете бывшему начальнику, когда перепрыгиваете через него на более высокий уровень в структуре вашей организации… Позвольте, я помогу вам выбраться из этих проводов, доктор. Я не хочу торопить вас, но похороны Хала задержали меня, и я должен работать, чтобы успеть все сделать.

— Вы сообщите о том, что Хал был убит?

Казалось, ее вопрос поразил его.

— Мое поле деятельности — лингвистика, а не расследование убийств. Я займусь полной расшифровкой их кода. Если вы опасаетесь предъявления обвинений, то забудьте об этом. Склеенные ленты не могут быть использованы в качестве вещественных доказательств в случае уголовного преступления, хотя они могли бы дать родителям Хала возможность получить солидную компенсацию за причиненный ущерб, если они предъявят гражданский иск.

— Так или иначе, — добавил он, когда она выпуталась из проводов. — Это не было убийством. Как Хал догадывался, тюльпаны обладают индивидуальным интеллектом, но действуют как единое целое. Вы не можете покарать целую армию за смерть единственного врага, особенно если армия действовала в порыве ярости, а не по злому умыслу. Я выведу вас на улицу. Внутри этого здания женщина не может чувствовать себя в безопасности.

По дороге она спросила:

— Вы думаете, Хал был гением?

Он на минуту задумался:

— Нет, его методология была слишком слабой. Вы можете оказаться гением. Гением могу оказаться я. Ганс Клейборг определенно гений.

Помолчав, пока они проходили через вестибюль, Хенли продолжил свою мысль:

— Хал был больше, чем гений. Он был последним представителем Ренессанса.

Время ленча Фреда провела в кафе во Фресно, нехотя глотая какую-то еду, вкус которой даже не могла разобрать, просто чтобы спрятаться от полуденной жары и снова обрести чувство реальности, прислушиваясь к радостно-оживленной болтовне домохозяек и завсегдатаек женских клубов. Ее мучили дрожь от всплывавших в памяти звуков, которые она слышала в темной комнате, и возникавший внутри холодок, когда она вспоминала слова невозмутимого австралийца, который считает, что жизнь парня менее важна, чем лингвистические ключи к разгадке причины его смерти. Она была потрясена этим эмпирическим прагматизмом.

Только в половине третьего она оставила кондиционируемое помещение и вышла на тридцатишестиградусную жару, причем ртуть в термометре не собиралась опускаться. Это была рекордно высокая температура для 18 марта, как она услышала из автомобильного приемника, когда загоняла машину на автостоянку базы. Фреда помчалась в оранжерею, чтобы собрать окончательно отредактированные заметки Хала к «Исследованию коммуникации растений».

Она уже укладывала монографию в сейф, когда оранжерею потряс ошеломивший ее взрыв и послышался звон падающего стекла. Сперва она подумала, что атакуют тюльпаны, но стремительное движение горячего воздуха привлекло ее внимание к углу оранжереи, где в крыше зияла огромная дыра. Сопение и щелкание кондиционера, находившегося под этой дырой и работающего при явном превосходстве сил противника, вернул ее к нормальному мировосприятию. Она обратила также внимание и на сам кондиционер, который последнее время работал бесшумно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});