Ариэль. Другая история русалочки - Брасвелл Лиз

Сдёрнув мех с шеи, женщина позволила ему упасть на пол. Эрик вздрогнул, когда залакированный нос чучела-горжетки негромко цокнул, ударившись о плитку. У неё не было никакого права относиться без уважения к животному, которое было убито ради неё. Это не вещь; когда-то это было живым существом.

– Ты тоже сам... не свой в последнее время, – произнесла Ванесса голосом, похожим на что-то среднее между мурлыканием и рычанием. Она позволила себе отказаться от той части своей игры, которая заключалась в притворном шёпоте. – Кажется, ты ведёшь себя иначе с тех пор, как... скажем так, практически с тех самых пор, как я потеряла голос.

– Возможно, ты права. Признаться, эти дни я в самом деле чувствую себя довольно неплохо, – ответил Эрик беззаботно.

Они доедали суп в молчании, глядя друг другу в глаза, но не как возлюбленные.

Отнюдь нет.

Наконец зашёл слуга, который забрал со стола чашечки. Соприкасаясь стенками, они громко бренчали в огромной комнате.

Следующее блюдо было представлено великолепным холодным салатом из морепродуктов, выложенным на трёхъярусной серебряной этажерке поверх льда. Края были украшены кусочками заливного, словно сверкающими бриллиантами.

Эрик взял в руку крошечную золотую вилку с тремя зубчиками, предназначающуюся для морепродуктов, думая о трезубце в волосах Ариэль. Когда они впервые встретились пять лет назад, он не украшал её причёску. Возможно, это был символ принадлежности к монаршей семье.

– Ты не думал, что твоё хорошее настроение как-то связано с симпатичной русалочкой, разве нет? – спросила Ванесса как бы между прочим.

Эрик застыл.

Принцесса улыбнулась, с напускной скромностью опуская глаза в тарелку.

– Что ж, да, по правде говоря, связано, – произнёс он, подцепляя вилкой крошечного маринованного гольяна и аккуратно помещая его себе в рот. Ему доставило огромное удовольствие наблюдать за тем, как Ванесса вытаращила на него глаза, словно удивлённый ребёнок. – Да, у меня определённо поднялось настроение, когда мне удалось добиться того, чтобы Сара сделала переход с до на фа верхней октавы в заключительной арии «Прощание». Вот так. – После чего Принц не от мира сего запел отвратительным фальцетом.

Ванесса просто сидела и смотрела на него, не моргая. На протяжении всех семи минут. Вне всякого сомнения, работники кухни также заворожённо слушали его «выступление», замерев в ужасе. Закончив, Эрик взял в руку немного пузырчатых фукусов и с задумчивым видом принялся лопать их воздушные пузыри:

– Это был настоящий триумф. Теперь осталось сделать так, чтобы она показала это на сцене.

Ванесса прищурила глаза.

Юноша постарался сдержать ехидную улыбку, пока ел водоросли. Медленно перетащив на свою тарелку кусок рыбы, принцесса принялась тщательно и усердно его резать.

В зал вошёл слуга, в этот раз другой. Он нёс корзину со свежеиспечённым хлебом и, на манер галийцев, небольшие маслёнки со сладко-сливочным маслом, хотя Эрик предпочитал оливковое: помимо всех тех ужасных вещей, которые происходили в замке по вине Ванессы, принцесса к тому же перенимала культуру галийцев с безвкусным энтузиазмом истинного нувориша.

– Я так люблю багеты, мой дорогой, милый Принц не от мира сего. А ты? – спросила женщина со вздохом, беря кусок хлеба и тщательно намазывая на него масло. – Знаешь, там, откуда я родом, их не пекут.

– В самом деле? Там, откуда ты родом? В какой стране на земле нет хлеба в той или иной форме? Расскажи мне. Прошу, мне интересно будет послушать.

– Скажем так, у нас в целом не сильна традиция выпечки, – ответила она, открывая рот всё шире и шире. Затем, неотрывно глядя Эрику в глаза, она медленно протолкнула внутрь весь кусок целиком. После чего принялась жевать – с силой, интенсивно и демонстративно. Юноша мог видеть, как целые куски хлеба перемещались у женщины во рту и упирались во внутренние стороны её щёк.

Принц в отвращении бросил свой багет обратно на тарелку.

Женщина ухмыльнулась, не переставая работать челюстями.

– Несмотря на простуду, у тебя здоровый аппетит, – огрызнулся он. – Настолько здоровый, что ему позавидует даже береговой матрос. И куда только это всё девается? Кажется... ты никогда... не набираешь... и... фунта.

– Заботы о замке помогают мне поддерживать себя в форме, – ответила она скромно. – Разрабатываю военные кампании, стратегии нападения, тактики, отдаю распоряжения, обеспечиваю безопасность нашего маленького королевства, ну, ты знаешь. На нас могут напасть в любой момент. С суши... с моря...

– На самом деле самой большой проблемой Тирулии являются те, кто, покинув море, приходят сюда жить... Эй, возможно, мне стоит сочинить об этом оперу.

Он подарил ей ослепительную улыбку.

– Ну до чего же ты умён, – произнесла Ванесса мягко. – Такой умный маленький музыкант. С его умными маленькими операми. В конце месяца ты собираешься устроить представление, которое все желающие смогут посетить бесплатно, не так ли? Навряд ли у тебя будет время хотя бы на то, чтобы посвятить себя королевским вопросам и всему, что связано с военными действиями, – даже если бы ты и проявлял к этому интерес.

– Интереса нет ни малейшего. Я всего-навсего Принц не от мира сего, не более. Не стоит брать меня в расчёт, – ответил Эрик, салютуя ей ножом для масла. – Продолжай вести свои маленькие военные игры. Кажется, благодаря им у тебя появилось занятие.

– Тогда так я и поступлю, спасибо, – чопорно ответила принцесса. – Кстати, я отдала приказ убить Ариэль на месте, если она снова появится на территории замка, знаешь ли. Уже не говоря про её отца.

Эрик подавился.

Когда он откашлялся, Ванесса ядовито улыбнулась ему.

Принц продолжил жевать, пытаясь усмирить поднимавшуюся в его груди ярость, которая заставила бы его в два счёта очутиться на противоположном конце комнаты и сдавить горло своей законной супруги, если бы он не переборол этот порыв.

Когда резкая вспышка гнева погасла, юноша ощутил ужасную пустоту, тошнотворное, тяжёлое чувство, которое словно высосало из него все силы. Он откинулся на спинку кресла, чувствуя себя разбитым.

– У тебя в самом деле есть щупальца? – спросил принц без обиняков.

– Да, – ответила она с набитым ртом. В её голосе слышалась ностальгия. – Весьма симпатичные, надо сказать. Длинные и чёрные. Я по ним скучаю.

В помещение вошёл слуга. Он притворился, что не заметил того, как принц раздражён и что он совсем не притрагивается к еде, а также того, как принцесса жуёт не переставая, поскольку всё никак не может справиться с тем количеством пищи, которым набит её рот. Слуга взял с серебряного подноса два бумажных кулёчка (в духе Бретландии, само собой), наполненных хорошенько обжаренными во фритюре кольцами молодого кальмара в золотистом хрустящем кляре. Осторожно положив по одному перед каждым из трапезничавших, слуга поспешил удалиться, стараясь не оглядываться. Повисшее в зале напряжение можно было резать ножом.

Ванесса довольно посмотрела на кулёк. Всего мгновение – и она проглотила ещё один багет. Зрелище вновь было не из приятных – в процессе этого действа можно было наблюдать, как комок пищи спускался по её горлу. Положив себе в рот кольца кальмара, она захрустела ими, пережёвывая.

– Как ты можешь это делать? – взорвался Эрик, не будучи в силах сдерживаться.

– Делать что? – спросила Ванесса как ни в чём не бывало.

– Есть... что-то, что похоже на тебя. Что-то, что было выловлено из моря. Разве ты не умеешь разговаривать с морскими существами?

– Скажем так, – изрекла Ванесса с рассудительным видом. – Море морю рознь. Есть такие моря, которые знаете вы, люди. Вы вылавливаете из них рыбу, выбрасываете в них свои отходы и в основном занимаетесь тем, что бездумно их уничтожаете, – это очень в вашем стиле. А есть такие моря, которых вы не знаете. Моря, хранящие в себе тайные сокровища, русалочьи царства и порталы, ведущие к древним богам. А есть и такие моря, что расположены за пределами всего этого... среди волн, среди звёзд... откуда родом некоторые из древнейших богов. Иными словами, я пытаюсь сказать, что, – она наклонилась вперёд и захрустела очередной пригоршней колец кальмара, – эти существа очень вкусные.