Валет - Николай Петрович Марчук

ареной, и дико хохоча, швыряла своими стрелами. Сука!

Ко всему прочему еще и птахи, до этого гомонящие на трибунах, решили приобщиться ко всему этому безобразию. Минуты не проходило, чтобы какая-нибудь пернатая гадина не спланировал мне на голову, в надежде выдернуть пару клоков из моей шевелюры своими острыми когтями.

Приходилось еще и от них уворачиваться, одно радовала, что тихо эти твари не летали, обязательно верещали или угрожающе клокотали в полете. Часто мне помогала Спасительница, сшибая пикирующих на меня куриц в полете меткими выстрелами из «Вдовы».

Дело принимало плохой оборот. Все эти кувырки, пируэты, прыжки и беготня по арене стали отбирать значительное количество сил. Как я там говорил? Эта игра в кошки-мышки может продлиться долго? Ага щазз, хрена лысого, еще полчаса такого темпа и я свалюсь замертво!

Надо что-то делать! Надо как-то свалить этого истукана на землю, а потом найти его слабое, уязвимое место и загасить засранца!

Но, как? Как это сделать?

Очередная птаха падает сверху, я пригибаюсь, отскакиваю в сторону, и умудряюсь схватить птицу налету за хвост. Здоровая зараза, размах крыльев не меньше двух метров, когти острые, желтые и перемазанные кровью. Птица заполошила, закудахтала, я со всего размаху приложил её о землю, перья брызнули во все стороны, птаха, вырвалась, взмахнула ввысь, но тут же ей, в крыло, ударил синий луч света. Громкий, протяжный визг боли и птица камнем падает на песок арены.

Подошел, посмотрел. Жива, зараза. Красивое, кукольное личико ангела. Из глаз текут дорожки слез. Птица с человеческим лицом плачет от боли. Ей больно. Правое крыло переломано и разорвано на части. Хотел добить, чтобы не страдала. Не смог.

— Пощадите меня господин, — взмолилась птичка.

Мне стало жалко птицу. Уж больно личико у неё было жалостливое и несчастное. А еще эти слезы, я вообще не выношу, когда бабы плачут. Сразу теряюсь и не знаю что делать, в этот момент из меня веревки вить можно, что хочешь, попроси — выполню. Жена частенько этим приемом пользовалась, а потом еще и дочь научила.

Махнул рукой, развернулся к раненной птице спиной, и двинул в сторону центра арены. Старался держаться так, чтобы всегда было за спиной свободное для маневра пространство.

Неожиданно, позади, раздался шаркающий звук, я резко оглянулся и в последний миг успел пнуть ногой бросившуюся на меня птицу. Та самая птаха, с ангельским личиком, которая плакала и умоляла не убивать её, с искаженным от ярости лицом кинулась на меня. Удар ноги пришелся точно в ангельскую моську, которая сейчас, наоборот была похожа на демонское обличие. Сила инерции броска птицы, была столь велика, что, несмотря на то, что я все-таки успел нанести удар первым, все равно упал на спину, а птаха навалилась на меня сверху.

Лицо птицы перепачкано кровью из разбитого моим ударом носа, но её это не останавливает, птаха, бьет меня своим целым крылом и скачет по груди, больно царапая своими когтями. Ударил её раз в голову, ударил другой, сбил с себя, тут же вскочил на ноги, а потом со всего размаху прыгнул коленом на спину птице, ухватился за крылья и что есть сил, рванул в разные стороны. Фонтан крови, облако перьев, птичьи крылья остались у меня в руках. После смерти, лицо птицы вновь приняло ангельское выражение и стало похоже на личико фарфоровой статуэтки, у которой кокой-то хулиган отбил нос, испортив произведение искусства.

Песка на арене было немного, он весь стек в провал, кровавая лужа, которая натекла из разорванной мной птичьей тушки, не впитывалась, оставаясь на поверхности черным зеркалом. Черная лужа крови, в центре которой лежит изуродованная мной птица с прекрасным, ангельским лицом и застывшими слезинками на фарфорово-белых щеках.

Провел по лицу птахи рукой, закрыл её глаза, которые как мне показалось, с укоризной смотрят на меня, даже сейчас, когда птица мертва.

Трибуны угрожающе улюлюкали и свистели, на меня со всех сторон тут же напала целая свора птиц. Низко пригнувшись, рванул к краю арены, где должны были валяться сорванное со стенда оружие. Надо срочно вооружиться чем-нибудь, чтобы отвадить этих птиц от себя.

— Виктор, берегись, перед тобой Страж! — раздался предупреждающий крик Спасительницы.

Не видя дороги, отскочил в сторону, потом еще раз, но что впереди и где опасность я не видел, проклятые птицы мельтешили перед лицом, загораживая обзор. Специально так делали, курицы хреновы, будь они трижды прокляты!

В какой-то миг, птицы исчезли, и я понял, что не успеваю. Голем был совсем рядом, буквально в паре метров от меня. Огромный, загораживающий собой белый свет. Так близко к себе я его еще ни разу не подпускал. Краешком сознания успел отметить, что великан собран из отдельных фрагментов, которые действительно напоминают строительные блоки и кирпичи. Голем черный, морщинистый, а на отдельных участках его тела видны шапки зеленого и бурого мха. А еще от него веет смертью, запустением и страхом. Как будто дыхнуло из разворошенной, старой братской могилы.

Великан широко расставил руки в разные стороны, видимо он хочет ими меня сбить и не дать опять оббежать или увильнуть. А, я и так, и так не успел ничего этого сделать. Чертовы птицы сделали всю грязную работу, они перекрыли мне обзор и дали голему подобраться ко мне вплотную.

Тело сработало само собой, месяцы упорных тренировок в спортивном зале и на гимнастических снарядах сделали мои рефлексы отточенными и самодостаточными.

Ноги с силой оттолкнулись от земли, руками, в полете, я спружинил о грудь великана, переходя в кувырок и сделав сальто через голову, перелетел через голема, приземлившись на ноги позади него. Все произошло настолько быстро и стремительно, что я не сразу понял, как это вышло. Вот только великан был передо мной, а уже через секунду, я стою на земле позади него, да еще целый и невредимый.

Потер на плече длинную царапину, когда перелетал через голема, зацепился обо что-то острое у него на загривке. Оглянулся на великана, но ничего выпирающего или острого на его загривке не обнаружил.

Странно! Царапина есть, а причина, по которой она появилась, нет. Затылок, спина и холка великана были гладкими, лишенными всяких выпирающих и острых частей.

Что за дела?!

Вроде мелочь, ну, подумаешь, поцарапался, эка невидаль. Вон предыдущий противник, птаха с ангельским личиком, как здорово расцарапала грудь и ничего, а тут всего лишь одна царапина, да еще и не особо глубокая.

И чего я к ней так прицепился? Можно и не обращать внимания, но все равно странно. Обо