Самый темный вечер в году - Дин Кунц

С ненасытной жаждой он заливал в себя беллетристику великих мыслителей двух поколений, сортировал их идеи, выбирал подходящие. В пятьдесят один год чувствовал себя слишком старым, чтобы превращаться из укропа в корнишон. Он чувствовал себя слишком старым для этого и в двадцать пять.

Билли не знал, почему эти рисунки заставили его плакать.

С гулко бьющимся сердцем, учащенно, как бывает при панике, дыша, он подавил в себе желание и дальше изучать рисунки в попытке понять, в чем причина его столь экстраординарной реакции.

Поскольку на кону стояли его счастье и будущее, Билли скоренько сложил рисунки в стопку и поспешил с ними в кабинет Брайана Маккарти, где скормил бумагорезательной машине, находившейся у стола.

Наполовину убежденный в том, что обрезки живые, он высыпал ворох бумажных полосок шириной в четверть дюйма в зеленый пластиковый мешок для мусора, который нашел на кухне. Позже, в Санта-Барбаре, намеревался сжечь изрезанные рисунки.

К тому времени, когда он перенес системный блок, корзинку с распечатками электронных писем Ванессы и зеленый мешок с изрезанными рисунками к «Кадиллаку» и уложил все в багажник, частота сердцебиения практически вернулась к норме, и он взял под контроль дыхание.

Сев за руль, Билли стянул с рук отвратительно склизкие латексные перчатки и бросил на заднее сиденье.

Вытер ладони о слаксы, о пиджак спортивного покроя, о рубашку и укатил от дома Маккарти, где с ним чуть не случилась беда.

Когда нашел выезд на автостраду, слезы прекратились, слезы начали высыхать.

Билли подозревал, что наилучший способ вычеркнуть из памяти это выбившее из равновесия происшествие — убить совершенно незнакомого человека, выбрав его методом тыка.

Но иногда убийство приходилось откладывать до более удобного момента. Билли выехал в Санта- Барбару позже, чем рассчитывал, так что сначала предстояло войти в график.

Глава 44

В доме Эми Брайан собрал собачью еду и лакомства, необходимые на три дня, хотя они собирались обернуться быстрее, упаковал в пластиковый контейнер вместе с мисками для еды и воды и прочим собачьим снаряжением. Никки все это время сидела рядом и вежливо просила чем-нибудь ее побаловать. Конечно же, отказать Брайан не мог.

В спальне Эми паковала одежду: джинсы, свитера, белье — уложила в дорожную сумку вместе с пистолетом «СИГ П245», добавила полностью заряженную обойму.

Она не могла объяснить, зачем в этой поездке ей может понадобиться пистолет. Ванесса, безусловно, была неуравновешенной, резкой, злопамятной… даже жестокой, судя по электронным письмам, но все это не говорило о ее склонности к убийствам.

Собственно, Эми представляла ее себе слишком эгоистичной, чтобы чем-либо поставить под угрозу свою свободу и, соответственно, свои удовольствия. И во имя роскошной жизни с богатым мужчиной, который, очевидно, думал маленькой головкой, а не большой головой, у нее были все основания прилагать максимум усилий для того, чтобы передача опеки прошла как по писаному.

А кроме того, если Ванесса и была плохой матерью, если даже терпеть не могла дочь, она ее не бросила и не задушила во младенчестве. Судя но новостным выпускам, в наши дни все больше младенцев и щенков заканчивали свои дни в мусорных контейнерах. Десять лет, которые Ванесса приглядывала за дочерью, даже если и с неохотой, указывали на то, что в темных глубинах ее сердца еще тлел огонек добропорядочности.

Оставленная в церкви в двухлетнем возрасте, с именем и фамилией на листочке, который пришпилили к ее рубашке, Эми не могла точно сказать, какой она тогда была. Может, родители находили ее еще более отвратительной, чем Ванесса — девочку, которую называла Пигги.

К трем годам ее забрала из приюта бездетная пара, Уолтер и Дарлин Харкинсон. Эми официально получила их фамилию.

О приемных родителях у нее остались лишь смутные воспоминания, потому что через полтора года их автомобиль столкнулся с бетономешалкой. Уолтер и Дарлин погибли мгновенно, Эми — даже не поцарапалась.

В четыре с половиной года, дважды оставшаяся без родителей — первые ее бросили, вторые погибли, — Эми вернулась в приют, где и прожила до восемнадцати с небольшим лет.

От таких испытаний юная Эми Харкинсон, наверное, могла повредиться головой, если бы не мудрость и доброта монахинь. Но одни монахини не могли бы восстановить ее психическое здоровье.

Не менее важную роль сыграл золотистый ретривер, грязный, отощавший и голодный, который, хромая, подошел к ней на осеннем лугу через месяц после ее возвращения в приют.

Благодаря своему обаянию собака так и осталась в приюте, но привязалась к Эми больше, чем к остальным, стала ей почти сестрой и главным врачевателем ее сердца.

И, как ни странно, положить пистолет в сумку Эми побудила не эта ведьма, рассылавшая электронные письма, а другой золотистый ретривер, девочка, появившаяся днем раньше, окутанная загадочностью и с прямым взглядом, так живо напомнившая Эми ее первую собаку, которая помогла ей увидеть смысл жизни и, возможно, спасла ее.

Эмми познала ужас, боль потери, хаос, но ей всегда удавалось найти хоть какое-то успокоение после испытанного ужаса, надежду после утраты, некую упорядоченность, идущую по пятам хаоса. Именно умение разглядеть эту самую упорядоченность, скорее всего, и не дало ей умереть.

Единственная физическая угроза, которой она подвергалась за последнее время, исходила от Карла Брокмана и его монтировки, но угроза эта миновала. И однако Эми понимала, что та встреча может оказаться не последней.

А рисунки Брайана, эта удивительная игра света и тени, напомнили ей о том, что в этом мире, кроме видимого, есть и невидимое.

Эми чувствовала, что в ближайшем будущем, которое вроде бы и определилось, что-то оставалось невидимым.

Вот и решила, что положить пистолет и запасную обойму в дорожную сумку очень даже уместно, поскольку она видит далеко не все, и возможные опасения еще не рассеялись.

Она предупредила Брайана, что возьмет с собой пистолет. Он лишь кивнул, как бы говоря: «Почему нет?»

Точно так же ни один из них не усомнился в том, что взять с собой Никки — правильное решение. В последних событиях собаки определенно играли какую-то роль, и особенно — эта собака.

Хотя ехать они решили на внедорожнике Эми, за руль сел Брайан. Во-первых, он поспал днем, а во-вторых, Эми хотела подумать, не отвлекаясь на транспортный поток.

Они опустили задние сиденья, так что Никки улеглась за спинками передних в ставшем таким просторным багажном отделении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});