Только (не)любовь (СИ) - Чернышова Агата

Яр отстранился и, поглядев на меня, пробормотал что-то под нос и направился к двери.

— Я почти уверен, что знаю, как Юрий оказался на твоём пути, — произнёс он, не оборачиваясь у двери.

Разве это так важно? Я облизала губы и спросила то, что хотела:

— Ты любишь Вику?

Он молчал, а потом оглянулся и произнёс, глядя в глаза:

— Ещё недавно, я бы в этом не усомнился.

— Как недавно?

Должно быть, я выгляжу жалко. Стою и выпрашиваю внимание, как милостыню, но и это сейчас не имело значения.

— Недавно, — повторил он глухо и отвернулся. — Вот и не верь теперь, что браки совершаются на небесах! Я ещё вернусь, Герда.

И Яр ушёл, но я знала, что он прав: вернётся, непременно вернётся. И эта мысль согреваа душу.

***

Ярослав.

Дел у нас обоих в последние дни было много. Наверное, мы прятались за ними, понимая, что тяжёлый разговор неизбежен.

Я всё перечитывал донесение того ушлого пронырливого типа, обнажающего личные тайны вплоть до переписки с чутьём опытной ищейки, и не решался позвонить Вике. Не потому что сомневался, наоборот, всё было ясно как день.

Но мне было жаль ту, с которой я мог бы прожить жизнь, если бы уме закрывать глаза на недостатки партнёра.

Если бы та, которую я ещё недавно любил, не перешла черту невозврата.

Однажды мы уже опасно приблизились к ней, но тогда обошлось. Измена на самом пике отношений причинила мне острую кинжальную боль, сейчас-то уже всё прошло, но тогда, год назад, несмотря на надлом в душе, я смог заставить себя простить.

Она рыдала и падала на колени, но ей не надо было ничего объяснять. Вика устала. Я понимал это лучше многих, должно быть, лучше её самой.

Устала соответствовать и понимала, что если начнёт вести себя по-другому, то нам, как единому целому, конец. Взбрыкивания, требования, озвученные срывающимся голосом, я бы не потерпел.

И всё же я простил то, за что остальные, большинство из моих знакомых, отвернулись бы и дали ещё вчера родной женщине хлёсткое прозвище.

Но я сам иногда позволял, не отношения, нет, но «обмен энергией» с другой Викой, поэтому свою женщину простить было проще.

И, главное, хорошо понимал, почему она так поступила. Не потому, что хотела развлечений, не из похоти, скорее Вика хотела почувствовать, что ещё способна быть собой, той, другой, какой никогда не сможет быть, если решиться остаться рядом.

А теперь мне предстоит сделать то, что всегда ненавидел — выяснить отношения с Викой и разойтись. Потому что нынешний её поступок я не прощу не при каких обстоятельствах. Уж лучше бы снова изменила!

— Я хочу, чтобы ты приехала, — произнес я в трубку, потирая переносицу.

— Прости, сегодня не смогу, — пролепетала она, и я щекой ощутил ложь. Может, но боится.

— К чему тянуть? — грубо оборвал я поток излияний. О том, что она приболела, вымотана и занята одновременно. Я устал от неправды.

— Что-то не так? — в её голос вернулась былая мягкость. Та самая, сводившая с ума, и Вика знала об этом, умело пользуясь голосом, как оружием.

— Приезжай сейчас или больше не звони, — твёрдо произнёс я, нажимая «Отбой».

Наверное, Вика удивилась моему безаппеляционному тону, зато теперь знает: приехать придётся. Раз прячется, значит, к разговору пока не подготовилась. Ничего, так оно и лучше, проще и быстрее.

Дверь открылась через полчаса. Я услышал торопливые шаги в коридоре, щёлкнул выключатель, и в прямоугольнике дверного проёма появился женский силуэт.

— Привет! — произнесла она. Голос и вправду был простужен. — Я испугалась, что произошло?

— Проходи, — махнул я рукой, а затем встал и включил свет. Головная боль, как притаившаяся в камышах утка, взвилась вверх, и в висках застучали невидимые молоточки. — Зачем ты наняла этого Юрия?

Я перешёл сразу к делу, но на девушку не смотрел. Зачем? Увидеть, как она изображает непонимание и оскорблённую невинность?

— О ком ты? — спокойно ответила Вика. Она прошла и села на диван, положив ногу на ногу. — Я никого не нанимала.

И снова она сказала правду, но не всю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Напрямую, нет. Но именно ты нашла его в соцсети, предварительно собрав отзывы по знакомым, и списалась, дав наводку на тот объект, который тебя интересовал. Переписку, конечно, сразу удалила и считала, что хвосты подчищены. Слышала выражение «в Интернете ничего не пропадает бесследно»?

Я посмотрел ей в глаза. Прозрачные, ясные, распахнутые на мир, который всегда должен её удивлять. Или она его, это уж как получится.

Вика умела быть беззащитной, всегда это знал, но только сейчас понял, насколько ловко она этим пользуется. И мне всегда нравилась эта её двуликость слоённого пирога.

— А что мне надо было сделать? Спокойно наблюдать за тем, как ты влюбляешься? — произнесла девушка с затаённой обидой.

— Не говори глупостей, —мои слова прозвучали излишне резко, но и ситуация не располагала к вежливости. — Ты суешь нос туда, куда тебя не просят. Я сто раз повторял, что этот брак фиктивен, но ты упорно этого не слышишь.

— Брак, может, и фиктивен, только ты увлечён по настоящему, — в словах слышалась и горечь, и досада.

Мне тоже было жаль, что всё подходит к концу, но лучше сейчас, чем через несколько лет, в течение которых мы будем делать вид, что наши чувства живы. И мы ещё те самые люди, которые полюбили друг друга два года назад.

— Видишь, ты даже не отрицаешь! — фыркнула Вика и, скрестив руки на груди, посмотрела в сторону окна.

Наверное, ей хотелось плакать, я мог бы сейчас сесть рядом и привлечь её к себе, сказав, что всё у нас по-прежнему, но после её поступка это было невозможно. Мы оба сейчас это понимала, однако Вика решила, что без скандала не обойтись.

— Я рад, что и ты не отрицаешь своего участия. Если бы сама не решила вести игру за моей спиной, считая всех вокруг глупыми пешками, ничего бы не изменилось. Я бы женился на тебе, как и обещал.

— Спасибо за одолжение, — она шмыгнула носом, но не повернула головы. — Знаешь, а и хорошо, что так. Я сэкономила кучу времени и смогу найти себе того, для кого важна именно я, а не моё поведение. Кто примет меня такой, какая я есть.

Я встал и протянул Вике пачку бумажных салфеток, помедлив, девушка приняла их и посмотрела снизу вверх, как умела она одна. Когда-то я бы отдал всё за эти покрасневшие глаза, обрамленные густыми ресницами, но теперь мне было её жаль.

— Уходи, — мягко произнёс я, испытывая острую потребность остаться одному. — Квартира и прочие подарки остаются за тобой.

— И…всё? — ахнула Вика. Её лицо исказилось нервной гримасой. — Разве можно в одночасье перечеркнуть, вот так?.. И ради кого? Провинциальной девки?

— Не в одночасье, — нахмурился я. Головная боль усилилась. — Хотела поиграть в серого кардинала? Думала сможешь водить всех за нос? Распоряжаться чужими жизнями? И всё сойдёт с рук?

Я начинал заводиться, видать, мирно не разойдёмся. Жаль.

— Ах, посмели обидеть твою Гердочку! — плаксивым голосом заверещала Вика, и руки сами сжались в кулаки. — Неужели не видишь, что она падкая на любого мужика! Да если бы этому Юрию дали чуть больше времени, он бы в два счёта уложил её в койку!

Я еле сдержался, чтобы не ударить Вику и не спустить после этого нахалку с лестницы, но остановился. Ей больно, горько, вот и говорит так, чтобы обидеть.

— Убирайся! — лишь резко ответил я и сел в любимое кресло-качалку, отвернувшись к окну. — Ты уже сделала всё, что могла.

Молчание за моей спиной очень походило на замешательство, будто Вика ожидала какой угодно реакции, но только не такой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Яр, прости меня, — прошептала она и присела рядом с моей рукой, лежащей на подлокотнике.— Я не знаю, что на меня нашло. Давай просто отдохнём друг от друга какое-то время, хочешь, я уеду на месяц или больше, но только не говори со мной так. Я… просто отчаялась…

Я посмотрела на плачущую Вику и пожалел её, провёл рукой по волосам,  и она потянулась к моей руке, как к солнцу. Ну, в самом деле, Вика не виновата, что всё так закончилось.