Чёрный сокол - Евгений Сапронов

На днях Олег вспомнил совет одного из римских полководцев, который гласил: "бери в союзники местность". Горчаков этим советом воспользовался, а местность к западу и северо-западу от Кремля, ну, очень ему приглянулась.

– С такой союзницей можно монголам хвост прищемить, – заявил Олег, обозрев окрестности.

Врагам надо было вырваться на простор Москвы-реки, но удар со стороны Боровицких ворот сбил их с этого пути, а потом стало "поздно боржоми пить", потому что, начиная от устья Неглинной, берег Москвы-реки стал повышаться и вскоре превратился в крутой обрыв. Допрыгались, в общем, "пассионарии": справа густой лес, в который галопом не влетишь, слева – обрыв, сзади – русские. Впереди же, завоевателей ждал главный сюрприз: огромный ветвистый овраг, шедший откуда-то из леса и в конце сливавшийся с обрывом на берегу Москвы-реки. Через овраг даже мостик был перекинут, вот только узковат он оказался, для десяти тысяч всадников, несшихся сломя голову, в надежде оторваться от русских и дать бой на своих условиях. Не вышло. Бой разгорелся по русским правилам.

Тумен, растянувшийся вдоль Москвы-реки, на помощь угодившему в ловушку отряду прийти не смог, потому что у монголов и здесь начались проблемы. Второй тумен атаковала ударная группа вылетевшая галопом из Чешьковых ворот, находившихся в середине стены, обращенной к Москве-реке. Но тут все вышло по-другому: русских оказалось слишком мало, а монголам было, где развернуться. Началась схватка "собак" с "русским медведем". Дружинники и гридни несли тяжелые потери, но и монголы оказались связаны этим боем.

Пришедшие на Русь завоеватели берегли свой осадный парк. Во время осады Рязани, прежде чем устанавливать метательные машины, монголы окружили весь город заборами и рогатками. Боялись, что рязанцы сделают вылазку и попортят орудия. Под Москвой враги сочли такую предосторожность излишней, потому что батареи и без того были неплохо защищены. Каждый камнемет с трех сторон прикрывали бамбуковые решетки покрытые войлочными матами и кожей. Кроме того батареи по всему периметру окружали противоконные рогатки, похожие на противотанковые ежи. Колья с железными наконечниками торчали в этих рогатка так густо, что между ними не смог бы пролезть и пехотинец. Каждая батарея представляла собой форт с гарнизоном в несколько сотен бойцом. Прорваться к метательным машинам сходу, было невозможно. А провести полноценный штурм не позволила бы монгольская конница. Но Горчаков нашел выход. Недаром он вспомнил Москву сорок первого года. Там, кроме всего прочего были и "коктейли Молотова".

Двое суток до прихода монголов, гончары и все кто хоть как-то разбирался в этом деле, лепили и обжигали глиняные фляжки. На вид, получалось убожество.

– Это посуда Орков, – сделал вывод Олег, рассматривая партию очередных уродцев, – люди такое, сделать не могли. Ну и плевать на красоту, лишь бы керосин и мазут не вытекали. Во всех ударных группах третий полк был вооружен фляжками с горючей жидкость. Из-под пробок, как положено, торчали смоченные керосином лоскуты. Во время атаки каждый десятый боец держал горящий факел. Теперь долгий штурм был не нужен: налетят всадники, забросают стоящую в укрытиях вражескую технику "коктейлями Молотова" и ускачут. Монголы не встанут грудью на защиту своих батарей. Они сначала отбегут подальше, а потом будут кружиться вокруг, и пускать стрелы.

Батареи "блид" и "трубушетов – манжаников" стояли на льду Неглинной, потому что вели огонь на дистанции сто – сто тридцать метров, а бившие на километр, аркбаллисты и многозарядные станковые арбалеты артиллеристы расставили подальше за рекой. Расчеты стрелометов обратились в бегство, когда первый и второй полки ударили вдоль реки. Горчаков послал три сотни воинов поджигать батареи на льду, две сотни отправил жечь оставшиеся без защиты лучные машины, а сам с Бериславом и десятью своими дружинниками поскакал дальше в обоз тумена. Там они прихваченными для этой цели трофейными монгольскими палицами и шестоперами начали пробивать сосуды с горючими жидкостями и поливать керосином запасы пороховых снарядов.

– Ну что? Абдула поджигай? – пробормотал Олег, вспомнив "Белое солнце пустыни" и коснулся горящим факелом длинной черной дорожки. – А теперь, ходу! – скомандовал он, взлетев в седло. – Когда огонь доберется до пороха, тут станет весело.

Через несколько минут монгольский обоз стал похож на подожженный злоумышленниками склад китайской пиротехники.

Олег с дружиной нагнал своих бойцов уже у Боровицких ворот. Полк двигался быстро. Увидев, как горят дальние батареи, артиллеристы решили не искушать судьбу. Они выскакивали из укрытий и бежали вниз по Неглинной. После чего воины Горчакова поджигали камнеметы без всяких проблем.

"И раз уж я здесь, то надо прояснить обстановку" – подумал Олег.

Он въехал в Кремль через Боровицкие ворота, повернул направо и доскакал до приречной стены. Горчаков решил посмотреть сверху на происходящее в русле Москвы-реки. Вынырнув из люка в полу верхней галереи, он сразу же оказался в боевой обстановке. У низких бойниц похожих на амбразуры дзотов суетились лучники. Они быстро выглядывали в амбразуры, пускали стрелы и отскакивали в сторону. Галерея не имела задней стены. Вместо нее по краю площадки проходил ряд столбов, поддерживавших двускатную тесовую кровлю. Между столбами имелись низкие перила. Сейчас рядом с ними лежало несколько тел. Олег шагнул к ближайшей амбразуре, а в это время от соседней с ней отшатнулся лучник и рухнул на спину. Из его лица торчало длинное древко с белым оперением.

– Что там происходит? – спросил Горчаков у воина, который только что пустил стрелу и, прислонившись к бревенчатой стене, доставал следующую.

– Наших бьют! – коротко ответил ратник.

Олег обошел воина и выглянул в бойницу.

"Тумен-то, видно, смешанный, – подумал он, отстраняясь от амбразуры, – нашлись в нем и те, кто умеет на копьях и мечах биться".

На этом направлении действовали четыре полка. Ударная группа, вышедшая из Чешьковых ворот и пятьсот воинов, покинувших Кремль, через Боровицкие ворота. Они подожгли батареи напротив короткого участка стены, а потом спустились к Москве-реке. Вернуться к Боровицкой башне воины уже не смогли, потому что монголы отрезали полку путь к отступлению, так же, как и ударной группе. Теперь остатки четырех полков дрались почти прижатые к стене, между Чешьковыми воротами и углом, у которого стоял Горчаков.

"Интересно, – подумал Олег, – где сейчас Владимир со своим воеводой, и почему никто не руководит боем? Ладно, потом разберемся. Сейчас своих надо выручать".

Горчаков решил атаковать неприятеля силами своего полка, поведя его по руслу Неглинной, чтобы без помех выскочить на простор Москвы-реки. Затея удалась. Пять сотен всадников вылетели из-за угла стены и развернулись в лаву. Олег увидел сквозь щель забрала, как заметались враги, а спустя секунду уже вертелся между чужими конниками, размахивая мечем. От неожиданного удара во фланг, враги пришли в замешательство, а окруженные наоборот взбодрились и стали теснить неприятеля.

Горчаков отбил в сторону лезвие длинной сабли и, выверну кисть, рубанул супостата поперек физиономии. Железная пластина, защищавшая нос, выдержала удар, но оглушенный враг на время потерял ориентацию. Олег добавил ему от души по уху наотмашь. По бокам шлема свисали круглые железные пластины, крупные, как блюдца и, похоже, одна из них спасла жизнь вражескому воину. Но удар был такой силы, что наушник погнулся, а противник кувыркнулся набок с седла. Только сапог в воздухе мелькнул. Тут Горчаков заметил среди окруженных ратников Владимира Юрьевича. "Так вот почему никто боем не командует!" – раздраженно подумал Олег. И в этот момент что-то произошло – враги дрогнули и начали отступать. "Подействовало!" – едва не завопил от радости Горчаков. Это был ход из разряда: "пан или пропал", но он сработал. "Ну хоть в чем-то повезло! – торжествовал Олег. – Не только с девственницами чудеса случаются!". Он когда-то читал, что в одном из сражений Столетней Войны англичане увидев, как им в тыл заходит какой-то отряд, решили, что воины Жанны Д,Арк их окружают. А позже выяснилось, что это к англичанам шло подкрепление, и драпанули они от своих! Горчаков точно просчитал действия противника. Монголы обязательно должны были выслать часть сил за фуражом. И они отправили один свой тумен в сторону Твери. Олег и о направлении догадался. Ну не стали бы враги разорять местность, по которой вскоре им придется наступать. И леса вдоль владимирской дороги монголы не стали бы сейчас обшаривать. Горчаков хотел сначала всю армию в Москве оставить, а потом передумал. После того, как выделили три ударные группы по полторы тысячи воинов, Олег предложил всех остальных, кроме московского полка посадить на коней, которых сейчас было по три на каждого и укрыть в лесу у дороги на Владимир. Отряд получился не таким уж и большим. Он состоял из трехсот девяносто четырех дружинников, пяти тысяч четыреста шестидесяти трех гридней из суздальских городовых полков и семисот семидесяти одного новгородца. Чисто как боевая единица такой отряд исхода битвы не решит. Но панику при удаче создать сможет. Тем более что придет он со стороны Владимира. А кто может оттуда прийти? Великий князь владимирский, надо полагать. Этот отряд, кстати, под его стягом и шел, потому как возглавляли его Всеволод Юрьевич и Еремей Глебович.