Жизнь замечательных людей: Повести и рассказы - Вячеслав Пьецух

– Ты что, одурел, Иван?! Мало того, что Израиль прифронтовое государство, там еще действительные академики маются в сторожах!

Железнодорожный им отвечал:

– Что такое война и безработица по сравнению с тем, что в России невозможно выписать газету, потому что ее крадут из почтового ящика нищие любители почитать?!

Знакомые свое:

– Ну ладно, был бы ты еврей, Иван, тогда понятно, но ведь ты же как есть Иван!

И Железнодорожный свое:

– Ради такого дела я хоть в кочевники запишусь!

Короче говоря, зимой девяносто второго года Иван сел в самолет и взмыл над Подмосковьем, до боли похожим на черно-белое, дедовское кино. Пролетел он над всей Среднерусской возвышенностью, над Днепром, Балканами, островом Крит, Средиземным морем цвета сильно разведенных чернил и благополучно приземлился в аэропорту Бен-Гурион, где на поверку почему-то оказалось нечем дышать, как в парной Сандуновских бань. Вышел абсентист Железнодорожный под чужое африканское небо, и что же он видит: скучающие таксисты, чахлые кустики, зеленеющие, так сказать, для отвода глаз, по обязанности зеленеть, контейнер для мусора, бюст вождя.

Вздохнул Иван и пошел искать справочную, чтобы выяснить, существуют ли, нет ли в Израиле ПМК. А справщица, молодая дама с подозрительно родным лицом, говорит ему:

– Дожидай.

6

Яков Беркин, бухгалтер загадочного предприятия АО «Роспреступность», грузный пятидесятилетний мужчина, наливается пивом, хрумкает солеными орешками и рассказывает про себя...

– Это сейчас я относительно в порядке, а раньше у меня довольно приключенческая была жизнь. Вот, помню, во время молодежного фестиваля пятьдесят седьмого года сел я впервые на мотоцикл... Еду себе, значит, по Зеленому проспекту со скоростью шестьдесят километров в час, а навстречу мне настоящий негр! С его стороны, он переходит улицу, как пасется, – наверное, в его африканской стране улиц не было, а были одни проселочные дороги. Со своей стороны, я негров отродясь не видал, потому что мы жили тогда за «железным занавесом», а только читал про них в книге «Хижина дяди Тома». В общем, мы с ним столкнулись, хотя в пределах видимости Зеленый проспект был пуст.

Негр ничего: встал, отряхнулся и пошел дальше, – наверное, в его африканской стране такие наезды в порядке вещей, а я угодил в Боткинскую больницу.

– То-то я гляжу, что ты с палочкой, Яша, ходишь.

– Нет, с палочкой я хожу по другой причине. Отправился я как-то по грибы в ближайшее Подмосковье, на станцию Марк, что по Савеловской дороге, и надо же было такому случиться, чтобы меня укусила ядовитейшая змея! Как известно, в районе станции Марк ядовитых змей не водится, вообще никаких не водится, и все же одна для меня нашлась. Ну, конечно, нога распухла в считаные минуты, уже сознание какое-то мерцающее, тем не менее я самосильно добрался до сельской больницы, и там мне сделали соответствующий укол. И, наверное, они мне занесли какую-то дрянь, когда делали соответствующий укол, поскольку смерти от змеиного яда не последовало, но зато на ноге образовалась огромнейшая дыра. Потом меня перевезли в Москву, во 2-ю клиническую больницу, где я прохлаждался около полугода. По правде говоря, эти полгода пролетели как один день, потому что в соседней палате лежал знаменитый клоун Карандаш, который потешал нас с утра до вечера, – как вспомню, до сих пор разбирает смех. Вот народ жалуется, что серая у нас жизнь, а я так скажу: жизнь у нас, наоборот, насыщенная, содержательная, как в кино.

Яков Беркин посылает в рот очередную пригоршню соленых орешков и ногтем открывает бутылку пива.

– Вообще с миром животных у меня отношения не сложились. В восемьдесят втором году я получил первый в жизни полноценный отпуск и поехал отдыхать на Украину, на Кинбурнскую косу. Что же ты думаешь: на третий день отпуска меня укусила бешеная енотовидная собака, и мне весь отпуск делали инъекции против бешенства, – хорошо хоть в этот раз никакой заразы не занесли...

– Да откуда же, Яша, взяться на Украине енотовидным собакам?

– Я и сам думаю: откуда?

Потом Яков Беркин рассказывает о том, как однажды на него свалилась секция водосточной трубы; как в метро на станции «Курская», что по Арбатско-Покровской линии, он дрался с грузинами и получил за это два года условно; как старая цыганка выкрала у него свидетельство о рождении, и он таким образом надолго лишился гражданских прав. В заключение он еще повествует о том злоключении, как он выпал из троллейбуса двенадцатого маршрута...

– Представь себе, какой-то мальчишка стал требовать, чтобы я ему предъявил билет. Я ему: «Как ты разговариваешь со старшим, сукин сын!» Он мне: «Кажи, старый козел, билет!» Ну, слово за слово, мы с ним без малого подрались. На беду, как раз была остановка: я размахнулся авоськой, в которой у меня была мороженая голландская курица, чтобы огреть его по башке, но промахнулся и вслед за курицей вылетел прямо на тротуар.

– И на этот раз была травма?

– На этот раз обошлось без травм. Вообще мне в жизни часто везет, и поэтому я обожаю жизнь. Но на троллейбусе больше не езжу, как, впрочем, на мотоциклах и на метро. И надо же было такому случиться: Лужков пустил по нашей улице маршрутное такси! Нет, честное слово, приятно, когда о тебе думают в верхах, живут твоими заботами, окружают тебя вниманием, и вообще! Правда! люблю я нашу жизнь, несмотря на все передряги, за что, не знаю в точности, но – люблю!

7

Господин Ван Бутс, совладелец известной голландской фирмы, приехал в Россию налаживать деятельность так называемого совместного предприятия по производству спиртных напитков. И двух месяцев не прошло, как он перевел зарплату рабочих на собственные счета и зажилил четыре цистерны спирта.

На суде ему говорят:

– Это прямо уму непостижимо, как такой солидный человек мог опуститься до сравнительно мелкого воровства!

Голландец в ответ лопочет, толмач переводит его слова:

– Он говорит: я и сам удивляюсь, как могло такое произойти. Говорит, у вас воздух такой, что не захочешь, а украдешь.

8

Областной театр имени Мейерхольда давал выездной спектакль. Дело было в колхозе «Трудовик», в Доме культуры, занимавшем облупившуюся церковь без куполов, возле которой гнил брошенный грузовик.

Актеры были несколько не в себе, так как добирались до места трудно: во-первых, мороз стоял трескучий, и пока доехали, труппа окоченела, во-вторых, два раза ломался автобус, кроме того, новый шофер сначала завез по незнанию не туда; это еще слава богу, что у актера Васи Сизова, игравшего тень отца Гамлета, Гильденштерна и Фортинбраса, оказались в запасе две бутылки «Столичной» водки, а то бы совсем беда. Наконец, переодевались к спектаклю в автобусе, так как завклубом по пьянке потерял ключи от артистических уборных и не давал ни под каким видом ломать замки. Занятная это была картина, когда двор короля датского трусил гуськом по тропинке к клубу, – собаки заливались на невиданные облачения, там и сям сердитые физиономии вытаращились в окошки, а один здешний мужик решил, что он допился до галлюцинаций.

Зрителей на спектакль собралось так мало, что если бы мейерхольдовцы не были прожженными профессионалами, они были бы насмерть оскорблены; человек двадцать сидело в партере, из которых едва ли не половина находилась в подпитии, да на балконе засела местная молодежь.

Ближе к концу первого акта что-то зашевелилась эта самая молодежь; то единственно храпел с присвистом какой-то прикорнувший колхозник, а то с балкона послышалось шуршание бумагой, громкий шепот, а затем и приглушенные голоса. Некоторое время актеры, занятые в первом акте, не обращали внимания на шумы, так как они привыкли к мелким безобразиям на выездных спектаклях, но когда послышались приглушенные голоса, стало невмоготу. Актер Савицкий, игравший роль Гамлета, довел свой монолог до слов:

– А посему и приветствуй это странное, как странника. На небе и на земле, Горацио, есть много такого, что даже не снилось нашей мудрости... – и вынужден был прерваться.

– Эй, там, на галерке! – закричал он. – Нельзя ли потише, тут вам все-таки не базар!

– А зачем вы неправильно играете! – был ответ. – Вы думаете, что если мы живем на селе, так для нас можно играть «Гамлета» абы как?!

Голос был молодой, зло-задорный, из тех, что у нас предвещают семейные драмы и мордобой. Савицкий несколько смешался, потом спросил:

– А почему вы решили, что мы играем «Гамлета» абы как? Подумаешь, какие шекспироведы!..

– Хотя мы и не шекспироведы, но всегда следим за действием с пьесой в руках, – это бы надо знать!

На памяти труппы это был первый случай, когда сам собой завязался диалог с залом, и все актеры были отчасти смущены, отчасти возмущены. Вася Сизов так разнервничался, что даже вытащил из-под холщового савана, в котором он играл тень отца Гамлета, сигарету и закурил.