Александр Керенский. Демократ во главе России - Варлен Стронгин

Коалиционное правительство создавалось медленно и с трудом. Милюков так оценивал коалицию: «Оно во всяком случае дает возможность надеяться на достижение двух главнейших целей, а именно: усиления власти и перелома настроения в армии». 6 мая был опубликован список коалиционного правительства: председатель и министр внутренних дел – князь Г. Е. Львов, военный и морской – А. Ф. Керенский (эсер), министр юстиции П. Н. Переверзев (близкий к эсерам), иностранных дел – М. И. Терещенко, путей сообщения – Н. В. Некрасов (кадет), торговли и промышленности – А. И. Коновалов (прогрессист), народного просвещения – А. А. Мануйлов (кадет), финансов – А. И. Шингарев (кадет), земледелия – В. Н. Чернов (эсер), почт и телеграфов – И. Г. Церетели (меньшевик), труда – М. И. Скобелев (меньшевик), продовольствия – А. В. Пошехонов (народный социалист), государственного призрения – князь В. Н. Шаховской (кадет), обер-прокурор – В. Н. Львов (центр), государственный контролер – И. В. Годнев (октябрист).

Накануне вечером, 5 мая, представитель 11-й армии на заседании совета подчеркнул крайнюю важность назначения Керенского: «К нему питают доверие не только солдаты, но и многие офицеры».

Новое правительство опубликовало декларацию: «Мы твердо верим, что революционная армия России не допустит, чтобы германские войска разгромили наших союзников на Западе и потом обрушились всей силой оружия на нас». По настоянию Керенского все ключевые должности в военном министерстве заняли молодые, энергичные люди, хорошо разбиравшиеся в порученных им делах. В день объявления состава коалиционного правительства Керенский издал свой первый приказ: «Взяв на себя военную власть государства, объявляю:

1) Отечество в опасности, и каждый должен отвратить ее по крайнему разумению и силе, невзирая на тяготы.

2) Никаких просьб об отставке лиц высшего командного состава, возбужденных из желания уклониться от ответственности в эту минуту, я не подпишу.

3) Самовольно покинувшие ряды армии и флотских команд (дезертиры) должны вернуться в свои части к указанному сроку (15 марта).

4) Нарушившие этот приказ будут подвергаться наказанию по всей строгости закона. Ни в коей мере не посягая на личные и политические права солдат, провозглашенные Временным правительством, мы восстанавливаем полномочия командного офицерского состава, без которых армия не может функционировать… Следует прибегать к дисциплинарным мерам, включая применение силы, в случаях нарушения субординации во время боевых действий на фронте».

Приказ был своевременен и точен, так как пышным цветом расцвели пораженческие настроения в тех частях, солдаты которых попали под влияние офицеров-ленинцев, таких, как Крыленко, Семашко, Дзевалтовский и доктор Склянский. Средствами убеждения ничего добиться не удалось, и тогда эти части были расформированы. «Без кровопролития», – с удовольствием заметил про себя Керенский, как адвокат и гуманный человек, понимавший ценность каждой человеческой жизни. Приказ вызвал раздражение Ленина, обрушившегося на него с яростными нападками на страницах «Правды» в статье «Декларация и бесправие солдат». Александр Федорович прочитал ее и иронически улыбнулся: «Значит, попал в точку». Приказ действительно имел большую силу. В большинстве военных частей прекратились бесконечные политические митинги, братание с немцами. Солдаты вспомнили о воинских обязанностях. Князь Львов даже не предполагал, что штатский человек, министр юстиции, сможет столь вдумчиво и профессионально проявить себя на военном поприще с первых же своих шагов.

В настоящее время мировой прессой отмечается каждый случай, когда военным министром в какой-либо стране становится невоенный человек. В России на эту роль предполагалась Галина Старовойтова… Слишком умна и справедлива была она в своих высказываниях, слишком смела, чтобы устроить рутинных генералов. Пожалуй, назначение юриста и вообще штатского человека Александра Федоровича Керенского на высшую военную должность было первым в России, если не во всем мире, к тому же оправданным и удачным. Александр Федорович не вытребовал себе никакого чина, не думал он и ни об орденах и генеральских привилегиях. Он хотел помочь стране, спасти ее от поражения в самое трудное для нее время.

При инспекции одной из воинских частей, большевистски настроенный командир части не без издевки, вызывающе предложил ему:

– Пальните, Александр Федорович! Пальните из пушки!

– Зачем? – искренне удивился Керенский.

– Разве вам не интересно? Самому? Пальнуть! – продолжал игру командир!

– У вас есть лишние снаряды? – поинтересовался Керенский. – Где склад боеприпасов? Отведите меня туда!

– Зачем? – в свою очередь удивился командир. Они пошли на склад и Керенский обнаружил там всего лишь три снаряда, с укоризной посмотрел на командира, тот побледнел, стал неуклюже оправдываться:

– Я думал, что вы хотите, думал доставить вам удовольствие. Я бы на вашем месте…

– Пусть каждый будет на своем месте, – примирительно заметил Керенский, – позаботьтесь о пополнении боекомплекта. Договорились?

– Есть! Слушаюсь! – отдал Керенскому честь командир, обрадованный тем, что главнокомандующий не наказал его.

Александр Федорович, чувствовал в этом человеке лживость, пренебрежительное отношении его к нему, но снимать его с должности не решился, поскольку не было явных причин для этого. К тому же отвлекся бы от важных дел инспекции. С досадой подумал, что есть немало более враждебных к нему людей, считал, что необходимо находить с ними точки соприкосновения и проявлять терпение и терпимость. Он знал и других людей, внимавших каждому слову его речей, видел их лица, воодушевленные его призывами к свободе, он искал их, готовых строить новую демократическую страну, не жалея сил и даже жизней, и находил в залах, где выступал, но, к сожалению, они редко встречались среди его ближайшего окружения. Иногда ему казалось, что он один сражается со скопищем озверевших врагов. В такие минуты он читал письма лично ему неведомых соратников, умных и смелых, на помощь которых он рассчитывал в своей бурной и нелегкой деятельности. Любил читать письмо, написанное аккуратным женским почерком: «Можно бояться, можно предвидеть, понимать, можно знать – все равно: этих дней наших предвесенних, морозных, белоперистых дней нашей революции, у нас уже никто не отнимет! Радость! Радость и надежду на свободную жизнь! Радость от того, что можно чувствовать себя со всеми! Радость огненную, красную, в веках незабвенную!»

Александр Федорович представлял себе эту женщину – с благородными чертами лица, с большими красивыми глазами, излучавшими добрый свет. Возможно, это была одна из тех, кто для защиты революции вступил в женский батальон смерти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});