Новая реальность (СИ) - "shellina"

— Ах, боюсь вас разочаровать, графиня, но это платье я привезла из Мадрида. О, вы должны признать, что насколько искусны испанские портные, чтобы показать то, чего нет, настолько же бездарны французские, чтобы скрыть то, что, по-вашему, имеется в наличие. А теперь прошу меня извинить, вдовствующая герцогиня Орлеанская желает меня видеть подле себя, — и она отошла от опешившей блондинки с истинно королевским видом.

Мы с Шереметьевым переглянулись, и Петька прыснул.

— А у нее очень даже змеиный язычок. Думаю, что тебе на этот раз действительно повезло, государь, Петр Алексеевич, — и Шереметьев в знак одобрения сжал мое плечо. Я кивнул ему и направился за Филиппой, которая стремительной походкой направлялась в сторону открытых окон.

Когда я вышел вслед за ней, то увидел, что она стоит, прислонившись лбом к колонне в тени, так, что падающая на нее тень практически скрыла ее от любопытных взглядов.

— Ваше высочество, — я подошел и остановился, не подходя слишком близко. Она выпрямилась и обернулась, внимательно меня разглядывая. Молчание затягивалось, и я уже думал, что нужно что-то сказать, но Филиппа меня все же опередила.

— Я хочу попросить прощение за то, что повела себя в тот вечер слишком вольно, и, возможно, дала вам повод думать, что я вполне доступна, но вы меня не узнали, и это было так… необыкновенно. Нам нельзя больше встречаться, Петр Михайлов, это неправильно.

— Что же в этом может быть неправильным? — я невольно нахмурился.

— То, что я две ночи думала о вас, и совсем не думала о своем женихе! — она прижала руки к заполыхавшим щекам и попыталась проскочить мимо меня. Я же перехватил ее руку, думая, что сейчас вполне подходящий момент, чтобы отвести ее немного дальше в парк и закончить весь этот фарс.

— Филиппа…

— Оставьте меня, прошу вас, — она так сильно рванула руку, что я не сумел ее удержать, а стиснуть сильнее — это оставить на нежной коже синяк. — Оставьте мне хоть немного гордости, — и она, подхватив юбки убежала. Я же стоял и тер лоб, соображая, что сейчас произошло.

— Ну ничего, в Москве мы во всем разберемся. Там ты не сможешь бегать от меня вечно, — прошептал я, направляясь прямиком в выделенную мне спальню, чтобы перед сном еще раз просмотреть начинающий приобретать вид полноценного договора, наброски брачного соглашения.

Свернув на очередной виток спирали, мы с Румянцевым подошли к какой-то лавке, и я уже хотел пройти мимо, но тут меня привлекла арабская вязь на вывеске. Резко развернувшись, я вошел внутрь. На меня обрушилось такое смешение запахов, что я несколько раз чихнул, чем привлек внимание хозяина лавки, маленького с бегающими глазками, чернявого. Именно такими я всегда представлял себе восточных торговцев.

— Господа желают что-то приобрести? Может быть, духи, или румяна? — затараторил торговец, но я прервал его, властно подняв руку. Что меня всегда поражало в этих людях — они всегда четко могли распознать, кто действительно правит бал. Торговец практически не смотрел на Румянцева, он обращался ко мне и только ко мне, безошибочно определив, кто из нас главнее.

— Нет, духи меня не интересуют, — я навалился животом на прилавок и заговорщицки прошептал громким шепотом. — Я хочу что-нибудь совершенно необычное, из самого сердца сераля. — Я знаю, что у восточных женщин, особенно проживающих в гаремах владык имеется испокон веков небывалое количество всевозможных приблуд, используя которые они старались привлечь внимание господина, и хна с сурьмой здесь стояли далеко не на первом месте — это был так эконом вариант, для самых бедных. У меня же куча скучающих химиков дома, которым можно дать задание сделать нечто похожее, и куча Лизкиных денег, которые я уже прикидываю, как можно потратить с пользой.

— О, кажется, я знаю, что имеет в виду молодой господин, — хозяин развратно мне подмигнул, за что едва не получил в рожу. Я в последний момент сдержался, чтобы ему не зарядить в нос. — Вот, — хозяин нырнул под прилавок и тут же вынырнул обратно, протягивая мне какую-то мазь в широкогорлом флаконе. Крышка была плотно притерта, а когда я ее открыл, то тут же поморщился из-за резкого запаха, который заглушил даже запах различных духов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что это? — спросил я резко, выпрямляясь и пристально глядя на хозяина.

— Это мазь, которая может удалить волоски с тела гурии, делая ее кожу нежной, как попка младенца, — ответил хозяин и расплылся в сальной улыбке, которая быстро погасла. — Но она почти не пользуется здесь спросом, и это так обидно, особенно когда видишь, сколько времени французы уделяют ублажению плоти.

Депилятор? Серьезно? Нет, я слышал, что наложницы султана не должны были иметь на теле ни волоска, но…

— Покажи, — я указал на его запястье, покрытое густыми черными волосами. Хозяин было дернулся, но я приподнял бровь, демонстративно положив руку на рукоять кинжала. — Покажи, живо.

Мазь легла поверх жестких волос на руке араба. Прошла пара минут, когда он с таким вздохом, словно я потребовал его отдать мне единственную дочь, начал соскребать мазь специальным серебряным скребком. Когда последние следы мази были убраны, мы с Румянцевым с недоверием уставились на абсолютно чистое запястье.

— Это какой-то фокус, государь? — повернулся ко мне Александр Иванович.

— Нет, это не фокус, — я покачал головой. — Беру три флакона. Что еще есть на складе? — сказав последнюю фразу, я не сумел сдержать усмешку. Никогда не думал, что ее можно будет где-то ввернуть.

— Вот, — хозяин протянул мне какой-то брусок. Я взял его, повертел в руках и недоуменно посмотрел на хозяина. — Этим трут кожу, чтобы уменьшить потливость, — я быстро провел бруском по ладони и поднес к глазам. До меня донесся очень тонкий, невесомый запах в котором я опознал вербену, а ладонь была как будто я ее намазал антиперсперантом.

— Я слышал, что это один итальянец придумал подобную вещь, — медленно проговорил я, вытаскивая золотой.

— Итальянец не мог придумать то, чем пользовался еще благословенный Сулейман первый и Хюррем-султан, если только он не украл эти знания, — хозяин аж побагровел от такого несправедливого на его взгляд обвинения.

— Я верю, и беру эту штуковину… тоже три, — и я кинул на прилавок золотой, который исчез как бы не быстрее, чем успел коснуться почерневшего от времени дерева.

Мы вышли из лавки, и я снова быстро зашагал по тропинке. Румянцев догнал меня и пошел рядом.

— Я могу узнать, государь, зачем…

— А почему бы и нет? — я покосился на графа. — Елизавета, теперь уже герцогиня Орлеанская, выделила значительную сумму денег, чтобы я построил большую мыловарню, чтобы мыло стало дешево и доступно даже беднякам. Конечно разное качество мыла будет порождать разные цены, это естественный процесс. Но, почему бы наряду с мылом не делать что-то еще? Вот эту мазь, например, — я потряс холщовой сумкой, в которую торговец упаковал мои покупки, которые стоили, конечно, меньше золотого, так что на сумку я мог рассчитывать. — Задать Юдину задачу, рассказать про историю Хюррем, которую до сераля звали Роксолана, и чтобы он обязательно упомянул про то, что своим успехом она была обязана именно вот таким интересным вещицам. Ну и название погромче, что-нибудь типа: «Из глубин сераля в вашу баню», — я не выдержал и хохотнул. — А вообще это благодатная тема. Вот кто знает толк в омовениях, так это османы. Так что и у них есть чему поучиться, потому что, знаешь, Александр Иванович, чего у османов мало? — он покачал головой, а я глядя на тропинку сразу же ответил. — У них мало болезней, которые принимают вид ужасных жатв. Так что да, я пойду на многое, чтобы научить тому же мой народ, если в итоге это убережет его от беды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И тут мы вышли к живописному пруду, на берегу которого раскинулась беседка, внешне напоминающая каменный грот. На берегу располагались в произвольном порядке огромные плоские камни, и было так легко представить, что на одном из этих камней, нагретых солнцем, сидит Филиппа, распустив длинные черные волосы, чтобы они быстрее высохли после купания. Мне на глаза попалось какое-то белое пятно. Подойдя поближе, я увидел, что это была раскрытая книга. Значит, мы действительно нашли это место, которое так любила принцесса. Но почему она ушла, оставив тут книгу… Внезапно я вспомнил обстоятельства нашего знакомства — она бежала, потому что была уверена, что за ней кто-то следит.