Затерянные в смерти (сборник) - Рут Лэнган

И вот настал момент, когда мне показалось, что у меня есть шанс.

– Смотрите! – воскликнула Моника, останавливаясь и показывая куда-то вверх. – Видите? Там дятел! В красной шапочке!

– Где? Где?

– Да вон же! Три, четыре… на пятом суку. Слева, вон на том клене.

Сэм неплохо разбирался в птицах. Он увлекся их изучением, когда мы купили дом на реке.

– Я думаю, это красногрудый дятел, – сказал он.

– Но у него макушка красная.

– У него красная «корона». А у красноголового дятла красная вся макушка.

– Но где же его красная грудка?

– Ее трудно разглядеть. Для этого надо подойти ближе.

Во время этого разговора рука Сэма, державшая поводок, ослабла. Он сосредоточил все свое внимание на птице в ветвях клена. Я притаилась ненадолго, чтобы поводок совсем провис, затем подобралась и прыгнула.

И чуть не вывихнула Сэму руку.

– Эй!

Себя я тоже чуть не удушила, но мне хватило ума зайтись в лае, чтобы все подумали, что я увидела что-то необычное, что привело меня в такое возбуждение, – кролика, оленя, слона, черт побери! Когда Сэм велел мне успокоиться, я непроизвольно подчинилась.

– Хорошая девочка, – похвалил меня хозяин.

– Да, она тебя слушается, – удивленно заметила Моника.

– Кажется, начинает поддаваться дрессировке.

Я хотела попытаться убежать во время обеда, но у меня ничего не получилось. Сэм продел поводок через ножку стола для пикника. Оставалось только лечь рядом и быть хорошей собакой, да еще лакомиться кусочками, которые бросали мне время от времени Бенни и близнецы.

Сэм спросил Монику, может ли Бенни остаться у нее до вечера в четверг. И я узнала кое-что новое для себя.

– Мы уже почти завершили сделку по продаже дома на реке, – сказал Сэм. – Покупатель решил платить наличными, так что нет больше причин откладывать.

– О! – откликнулась Моника. – Ну что ж…

А потом, убедившись, что дети играют и никто, кроме Сэма (и меня), не может ее слышать, добавила:

– Мне очень жаль.

– Да нет, все очень хорошо, правда! Деньги сейчас придутся весьма кстати.

Ну почему надо связывать одно с другим? Еще одна причина действовать быстрее – как будто остальных было недостаточно. Что еще может разладиться в любой момент в мире людей?

После обеда Сэм показал детям свой любимый трюк с исчезающей солонкой Я всегда знала, что солонка окажется у него в руках, но так и не догадалась, как он это делает. Но новый угол зрения меняет многое.

– Ты выступаешь сейчас с сеансами магии? – поинтересовалась Моника, отрезая каждому по куску пирога. Естественно, собственного приготовления. Какой идеальной семьей, должно быть, казались мы всем, кто гулял в парке! Мама, папа, трое детей и их верная собака.

– Нет, нет! – произнес Сэм с напускным безразличием. – С этим покончено. Я этим больше не занимаюсь. Нет времени.

– О, – тихо вздохнула Моника. – Очень жаль. Но с этой новой работой у тебя наверняка…

– Да, конечно…

– А ты все еще… – «ненавидишь эту работу», – хотела сказать Моника, но осеклась и произнесла вместо этого: – Ты потихоньку привыкаешь?

Моника старалась говорить тише, хотя Бенни и не мог слышать ее: они с Итаном как раз сравнивали качающиеся молочные зубы.

– Работа есть работа. Я не имею права жаловаться.

– А ты и не жалуешься.

– Просто там… ну, ты знаешь…

– Все так, как оно есть.

Вот и поговорили.

Но в следующую секунду мне показалось, что Бенни все-таки обратил внимание на этот диалог. По крайней мере, на тон своего отца – твердый и полный отчаяния, скрывавшегося за напускным спокойствием. Бенни вдруг потянул отца за рукав и, прервав вещавшую что-то Монику, стал рассказывать о троодонах.

– Представляешь, их папа сам высиживает яйца. Он у них вместо мамы. Мама ходит на охоту, а папа сидит в гнезде, охраняет его и согревает детишек своим теплом.

– Вот так? – спросил Сэм, крепко прижимая к себе сынишку.

О, Бенни, свет моей жизни!

Моника объявила, что трава уже достаточно сухая и можно на ней играть. Сэм стал возиться с мальчишками, а мне оставалось только лежать и наблюдать, как Моника моет посуду.

Отчаяние постепенно овладевало моим существом. Неужели никак не получится убежать отсюда? Быть так близко к Хоуп-Спрингз и не добраться туда! Мысль об этом была невыносима. А что, если…

– Что, Сонома? Тебе надо отойти? Надо сделать свои дела?

Получилось! Отчасти Моника отреагировала на мое тихое поскуливание, отчасти – на умоляющий взгляд собачьих глаз. Этот способ никогда меня не подводил.

– Пойду прогуляю Соному, – крикнула Моника Сэму, который помахал ей рукой и вернулся к детям, игравшим в статуи.

Для прогулки со мной Моника выбрала не главную дорожку, а ту, что была поуже и вела на запад, под небольшой бетонный мостик, а затем терялась за поворотом. Подальше от любопытных глаз. Что ж, отлично! Здесь никого не было. Дорожка в этот день была слишком узкой и грязной для любителей пеших прогулок, к тому же она проходила очень близко от бурлящей реки. Звуки реки и запах земли пьянили меня, наполняли восторгом. Солнечный свет отражался в каплях воды на мокрых листьях, превращая их в синие кристаллы. Все кругом было так красиво – и все было не для меня. Может быть, я буду помнить это потом, а может, нет.

Моника двигалась убийственно медленно и останавливалась время от времени полюбоваться красотами природы. У нее был с собой фотоаппарат, выглядевший дорогим до неприличия. Вот она остановилась, чтобы снять причудливое отражение света в воде. Пора? Сейчас? У меня ведь только один шанс. Если провалю попытку, Моника будет настороже. Лучше было бы обойтись спокойным бегством. Но если потребуется – я готова сражаться.

«Не заставляй меня делать тебе больно», – мысленно попросила я.

Моника обмотала поводок вокруг запястья. Лучше всего было подождать, когда он ослабнет. Тогда останется только подхватить его и убежать.

– Давай же, Сонома, – сказала вдруг Моника. – Неужели ты не хочешь пописать? А я вот, представь себе, хочу.

Она рассмеялась. Я надеялась, что Моника тут же займется тем, о чем говорила. Здесь и сейчас. Но она же была настоящей леди! И мы потрусили дальше.

Мы дошли до толстой вековой сосны, которая обломилась у основания и почти свалилась в воду. Судя по ее виду, много лет назад.

– Как красиво! – воскликнула Моника, снова хватаясь за фотоаппарат.

Дерево действительно выглядело весьма живописно: мокрые черные ветви над бурлящей водой. Моника сделала несколько снимков, затем вдруг обратилась ко мне:

– Смотри же, Сонома. Паутина!

И я увидела эту самую паутину на одной из мертвых ветвей дерева, прямо там, где оно касалось воды. Сплетенная пауком сеть была бы невидимой, если бы не блестевшие на ней после дождя капельки воды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});