Пятиборец - Сергей Антонов

Один из негоциантов настолько осмелел, что подошел к леди Фог-Смог, с замысловатым поклоном представился ей и принялся рассыпать комплиментыее красоте, а герудина принимала их с благосклонной улыбкой. В отличие от наряженных в белое дам, на ней было черное, усыпанное бриллиантами платье с корсетом и глубоким декольте. В своем неизменном венке из черных роз на прелестной головке она была настолько хороша собой, что купец распалялся все больше и больше.

Это был со вкусом одетый статный мужчина лет сорока, манерами больше напоминавший аристократа, чем торговца. Его раскрасневшееся от выпитого вина благородное лицо выражало отчаянную решимость. Он галантно поцеловал дочери Круцифера руку и в самых куртуазных выражениях попросил стать его первовкусительницей.

Леди Клементина услышала громкое биение живого сердца, ощутила стремительный ток горячей крови в жилах этого красивого человека. Ей захотелось его отведать. Она приветливо кивнула, шепнула купцу на ухо, что с удовольствием выполнит его просьбу, коснувшись при этом горячей плоти ледяными губами. Купец испуганно отпрянул, но обаяние гирудины было настолько велико, что он уже не принадлежал себе и покорно последовал за нею.

Леди Фог-Смог увлекла своего поклонника в одну из задрапированных драгоценными тканями ниш в стене Смежной залы. Прошло несколько минут. Дрогнула и отодвинулась в сторону златотканая портьера. Гирудина с пресыщенным выражением лица вышла из алькова и присоединилась к обществу в Тронной зале. Вскоре появился и купец. Он шел, покачиваясь на ватных ногах. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, на белом кружевном жабо краснело пятнышко крови. Купец вернулся за свой стол, уставился невидящимвзглядом в стоявший перед ним кубок с фералийским вином. Его подвыпившие товарищи ничего не заметили. Они были заняты беседой с гирудинами и тоже поочередно уходили с ними в занавешенные альковы, чтобы вернуться оттуда обращенными.

Ритуал присоединения к гирудам проводился с разрешения императора и не являлся насильственным, купцы знали, на что шли, перебираясь в Империю. Они охотно сотрудничали с чадами Тьмы ради недостижимых в Уайтроузе профитов, и добровольное обращение было всего лишь частью этой тщательно продуманной коллаборации.

Клементина, мгновенно забыв о вкушенном негоцианте, вступила в оживленную беседу с лордом Джастином Флавием. К ним присоединился Саймон Пилгрим, который, по своему обыкновению, даже в эту праздничную ночь был мрачен и хмур.

—Ты, как всегда, очаровательно взбалмошна, сестра, — промолвил Флавий, снискавший себе славу непревзойденного дамского угодника.

—Лукавство, Джастин, — усмехнулась Клементина. — Я давно уже не та сумасбродка, какой была когда-то. Мне гораздо больше хочется, чтобы кто-нибудь удивил меня, чем наоборот.

—Охотно верю на слово. И каков был на вкус последний экземпляр твоей коллекции вольнообращенных? На вид просто кровь с молоком. Надеюсь, ему удалось тебя удивить?

—Ах, люди уже не те, что прежде. Когда-то кровь у них была настолько густой, что почти выдерживала сравнение с Круциферовой. Недаром Эдвард любит повторять, что мельчает все с течением времен и непреложен сей истории закон.

—Император, как всегда, прав, — охотно согласился Флавий. — Однако к нам это не относится. Вырождаются только люди. Кровь у них в жилах становится все водянистее. Но, признайся честно, этого торгаша стоило попробовать на зуб, не правда ли?

Джастин и красавица гирудина одновременно рассмеялись, но, взглянув на мрачного как туча Саймона, умолкли.

—Император только делает вид, что веселится, — произнес Пилгрим. — Поэтому и вам не стоит выказывать столь явные признаки радости. Свершителю удалось уйти дважды. Если мы не сможем уничтожить его с третьей попытки, Морой будет сильно разгневан.

—Ах, Саймон! — укоризненно покачала головой Клементина. — Сколько тебя помню, ты никогда не умел веселиться сам и не давал другим. Откуда такое стремление портить всем настроение? Смотри на вещи проще. Император, насколько я его знаю, разыгрывает свою многоходовую партию, но он никогда не объявляет о планах заранее. При этом он всегда дает каждому из нас возможность проявить себя. Я, конечно, не утверждаю, что уничтожить последнего Рыцаря Лиги Саламандры будет легко, но и отчаиваться не стоит Он молод и хорош собой, а значит, падок на женщин. Вы ведь знаете, что кровь Рыцаря Саламандры веселит сильнее фералийского. Она не будет такой жидкой, как кровь простых людишек

—Хотелось бы верить, Клементина, — буркнул Саймон. — Делай, как знаешь, а я все-таки напомню Харрикейну, Шарпу и Урсусу о том, что им пора пустить в ход свою силу. Хороший ураган, острый меч и длинные клыки гораздо действеннее твоих любовных сетей. — Он с недовольным видом откланялся.

А Джастин и Клементина продолжили светский разговор о тонкостях обескровливания и его зависимости от веса и темперамента донора. Оба пришли к единому мнению, что во всех отношениях нет ничего лучше молодого сангвиника, у холерика следует пить только легкую алую кровь, а у флегматика темную венозную.

Увлекшись беседой, они не заметили, что золотой трон императора опустел. Пилгрим не ошибся — Морой только делал вид, что веселится. На самом деле император находился под впечатлением дурных вестей, принесенных Нигредо. Свершителю удалось вырваться из рук Стальных сутан, а ведь проще всего было бы убрать его руками Бевериджа, поскольку на шахматной доске будущего Свершитель был самой мощной и не подвластной гирудам фигурой белых.

Император так долго шел бесконечными анфиладами дворца, что звуки музыки и возгласы гостей затихли вдали. Наконец он вошел в нужную залу и остановился перед большим зеркалом в тяжелой золотой раме — единственным в замке Блэккастл. И в нем не появилось отражение Мороя. Когда он коснулся рукой полированной поверхности, по ней зазмеились трещины. Зеркало раскололось на несколько остроконечных фрагментов, которые разъехались в разные стороны и утонули в раме, открыв проход в тайную комнату. Ее стены, пол и потолок тоже были зеркальными. В них многократно отражались огоньки висевших в воздухе на разной высоте черных свечей, а также прямоугольная плащаница из полупрозрачной ткани. Она колыхалась и подрагивала, хотя в зеркальном затворе не могло быть дуновений ветра. На ней была изображена крылатая небожительницав длинном хитоне и белом венчике из роз. Глаза ее были закрыты. Морой встал в позу, поднял руку и с посылом продекламировал:

В зыбком свете черных свечВижу абрис светлых плеч,Легкий росчерк белых крыл.Образ сей меня пленил...

При этих словах длинные ресницы Пресвятой Маргариты дрогнули. И это не была иллюзия или следствие колыхания Плата. Дева действительно открыла глаза. В то же мгновение гируд отразился во всех зеркалах. Но это уже был не тот утонченный аристократ, которого минуту назад видели его приближенные. С зеркальных стен, стен, потолка и пола на императора смотрело отвратительное чудовище с несоразмерно вытянутым торсом, тонкими ногами и руками настолько длинными, что почти достигали пола. От Мороя, каким привыкли видеть его подданные, остались только зеленые глаза. Однако и они утонули в глубоких ямах под нависшим над глазницами и одновременно покатым лбом. Голову монстра покрыла жесткая грязно-серая щетина. Изо рта выдвинулись желтые, загнутые внутрь клыки, такие большие, что не позволяли сомкнуться губам. Грудь стала похожей на бочку. Кожа покрылась мерзкими фиолетовыми пятнами, а на спине появился уродливый гребень.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});