Царица горы - Аркадий Арно

что родители – это святое. – Поезжай, милая.

– И еще…

– Да?

– Сегодня я скажу ему, что останусь в монастыре на ночь, ну, чтобы почувствовать жизнь монахинь. А сама приеду к тебе. Мы будем заниматься любовью весь день и всю ночь. Нашу первую ночь. Не возражаешь?

Он привлек ее к себе, целовал грудь, плечи, ключицы, шею, губы. Это и стало ответом. Адонис был счастлив, как и счастлива Рита. Почти что счастлива. Даже превратившись в наездницу и отдавшись любовному порыву, какой-то частью рассудка она лихорадочно решала: что же будет дальше? После этих трех дней и ее возвращения на родину? Она пыталась угадать свою судьбу, но та, как это ни странно, в этот раз ловко уворачивалась и уходила от ее взора.

5

Сидя за рулем и пролетая по трассе вдоль моря, Рита волновалась. Она знала, что это их последнее свидание. Потом все будет по-другому, появится равновесие в их отношениях, наступит полное счастье, но пока…

Она вспоминала разговор с Вершининым накануне.

«Что значит ночевать в монастыре?! – воскликнул тот после ужина, когда они остались вдвоем. – Ты же написала все статьи? Или нет?»

«Осталась последняя, завершающая. Я должна пережить определенный катарсис. – Она снисходительно прищурила глаза. – Ты ведь знаешь, что такое катарсис?»

«Не остри, девочка. Бред какой-то, – покачал он головой. – С ума можно сойти. И тебя готовы оставить там?»

«Да, мне даже келью предоставят».

«Говорю же: бред. Что-то мне эта тема разонравилась. – Он погрозил ей пальцем. – Ты слишком втянулась в нее. Чересчур! Надеюсь, без подстрига?»

«Без. Клянусь».

«Смотри у меня».

«Ага».

«Ага, – передразнил он ее, пожав плечами: – Так и быть, отпущу. Ночевать в монастыре! Ладно, идем спать. Вот сейчас и напомню тебе, что ты – женщина, а не монашка».

И он напомнил, что она женщина, два раза. Второй раз утром, и с особой злостью, словно выпуская последний пар. Поэтому назвать гармоничным все то, что происходило с ними – с ней и Адонисом – было невозможно. Рита чувствовала, что ступила в зыбучие пески – беспросветной лжи всем и вся – и теперь тонула в этой губительной яме.

В это чудесное утро Рита Сотникова рисковать не решилась и изменила место встречи. Она подъехала на автомобиле к развилке у кипарисовой рощи часам к десяти, повернула на боковую трассу, по которой сюда каждый день приезжал Адонис, и направила автомобиль в сторону гор, как раз по тому маршруту, в конце одной из веток которого и был монастырь Святой Магдалины. Она то и дело оглядывалась: нет ли за ней слежки. Что стоит Вершинину попросить своего друга, нового русского, найти в Мелиссе соглядатая? Денег бы он не пожалел. Но машин за ней не было. Километров через десять она увидела его слева от дороги – Адонис стоял в тени дерева у своего мотоцикла и трепетно высматривал любимую.

Скоро они целовались под раскидистой оливой.

– Куда мы поедем? – спросила Рита.

– Мой друг предоставил мне домик в одной из ближайших деревень. Тебе он понравится, поверь.

Домой к Адонису они поехать не могли, его мать была строгих правил. Привести домой женщину он, безусловно, мог, но тогда его мать не приняла бы ее как невесту. Рите нужно было отделаться от прежнего любовника и только потом ехать знакомиться с будущей свекровью. Они оба это понимали, поэтому Адонис не торопил события. Ведь его самого угнетала мысль, что любимой женщине приходится делить постель хоть со старым и больным мужчиной, злым ревнивцем, которого она ненавидит, но тем не менее – все еще ее официальным любовником.

На одном из предгорий, слева от трассы, Рита увидела густую россыпь белых домов, поднимавшихся в окружении зелени по неровному склону. Именно в ту сторону и указал рукой Адонис. Рита кивнула ему. Они свернули с шоссе на узкую асфальтовую дорогу, где с трудом могли бы разъехаться два автомобиля.

Она попала буквально в сказочное место. Горная греческая деревушка, куда они въехали минут через десять, очень отличалась от русской с покосившимися деревянными избами. Тут почти все дома были из белого камня или просто побеленными, двух– и трехэтажные, с красными и синими балкончиками, дороги выложены светлой брусчаткой. Арки, лестницы, черепица. И все это тонуло в зелени. Такое селение и деревней-то не назовешь – в России это был бы городок-музей. «Вот где стоило бы купить домишко или квартиру», – думала Рита, но вновь ловила себя на мысли: а что она тут будет делать спустя год или два? Как скоро она почувствует себя ненужной в этом греческом раю? Но сейчас мучить себя подобными предположениями не хотелось – у них впереди были сутки любви.

Автомобиль и мотоцикл они оставили на стоянке внизу, а сами двинулись по узким мощеным улицам вверх. Рита и Адонис проходили через арки между домами или ведущие прямо через дома, этакие небольшие тоннели, тонувшие в прозрачной синеве тени, а потом попадали в столб яркого солнца и вновь шагали по белым лестницам. Им попадались не только сонные местные жители, привыкшие к своему горному раю, но и туристы. Пару раз Рита услышала русский говор и настороженно оглянулась. Ведь она должна быть сейчас в монастыре! Но если на них и обращали внимание, то лишь потому, что они были красивой молодой парой.

Наконец Адонис взял Риту за руку:

– Вот этот дом. Хорош, правда?

Похожий, как две капли воды, на все другие, но в своей строгой простоте и лаконичности он и впрямь был очень хорош. Белый, аккуратно покрашенный, с синими двустворчатыми дверями и точно такими же запертыми ставнями, с двумя южными деревцами в гигантских глиняных горшках по обе стороны от крыльца. Адонис вытащил из кармана ключи, подбросил и ловко поймал их. Три старые каменные ступени, кованые чугунные перила.

Он поднялся первым, открыл двери, вежливо указал рукой в полумрак:

– Прошу.

Рита поднялась по ступеням и вошла в чужой дом. И вновь она ходила по нему, как кошка, обследуя новую обстановку. Вот спальня с огромной старинной кроватью, фамильной, на которой, наверное, несколько поколений киприотов усердно строгали себе подобных.

Рита остановилась у очередного зеркала в человеческий рост. Стекло было мутноватым, трещины расползлись в левом верхнем углу. И вновь она смотрела на себя, как на чужого человека. Кто она теперь? В этом измерении? В этом мире? Зачем она? Что ее ждет впереди?

– Разденься, – услышала Рита за спиной.

Тон был нежным и повелительным одновременно. Такой тон гипнотизирует женщин, заставляет их