Это всё ты (СИ) - Тодорова Елена

– Ни хрена, зай. Не лежал. Ни с кем. Обычно… Кхм… Обычно весь движ в тачке… А в ту ночь вообще ничего не было. Ты позвонила, и я ушел.

Думаю о том, стоит ли признаваться, что торчал потом до утра у ее дома. Или это слишком стремно? Да, позорняк глобальный. Не выдавлю.

– Ян… Нельзя разбивать людям сердца…

Мои брови дергаются, выражая недоумение.

– Так не разбивай мое, Ю.

– Ян…

Не знаю, что она хочет этим сказать. В том, как Юния Филатова выдыхает мое имя, всегда столько оттенков, столько выразимых и непонятых мною эмоций.

«…ты мне дорог, Ян… Очень дорог… Очень…»

Едва это признание проносится молнией в мозгу, сжимаю Юнию крепче. Она вздрагивает и даже приглушенно вскрикивает. Упираясь ладонями мне в грудь, бомбит судорожными вздохами исчезающее между нами расстояние.

– Ю… На хрен всех. Пусть все валят боком. Не разбивай мое, слышишь? Зай… За-а-ая, – протягиваю мучительно. Секундой спустя, конечно, прикрываю этот стон урчащим, как тарахтящий двигатель, смехом. – Помнишь, в девятом сидели вместе на этой чертовой биологии? Уже тогда… Ю… Я засвистел по тебе еще тогда...

– Что это значит?..

Смущенный своими чувствами и абсолютным ее непониманием их, снова смеюсь, как идиот.

– Штормит меня от тебя. Пиздец как штормит, – выталкиваю и замолкаю, наконец.

Чтобы просто полежать с ней. Насладиться этим контактом, хоть и заражен уже дрожью Ю. Бесконтрольные спазмы прошивают тело, ошарашивая тем, что ощущения могут быть такими забористыми.

– Я в хламину, Ю, – выписываю убийственно нежно.

И тогда…

Юния дергается. На автомате подставляю стопу, давая ее ногам опору, чтобы оттолкнуться и подскочить вверх.

– Ян… – чувствую сладкое дыхание на своих губах. – Замри… Не шевелись, пожалуйста…

Ресницы падают. Сердце прекращает биться.

Ю прижимается к моему рту губами, и в этот же момент сквозь мое тело проносится феерический электрический разряд.

Она меня целует… Мать вашу, Юния Филатова меня целует.

Ну, как целует?

Вытесняя из моего организма остатки жизни, несколько раз мягко и одуряюще нежно тыкается в мои губы своим наглухо закрытым ртом.

И ускользает.

Только вот мне уже срывает башню эйфория. Сдавливая затылок Ю пальцами, вынуждаю вернуться, чтобы, напирая, самому прихватить ртом ее нижнюю губу… Она загоняет мне между ребер ногти. Отталкивает, не жалея сил. Лихорадочно заметавшись, словно всполошенная птичка, стремительно отворачивается. Пытаюсь поймать обратно, а получается так, что наваливаюсь сверху, когда Ю на подъеме оказывается лицом вниз.

И пиздец…

33

На меня что-то пьянящее нахлынуло…

© Юния Филатова

Когда Ян, в попытке удержать меня на кровати, наваливается всем своим практически голым телом сверху, мое сознание распиливает звенящий шок.

Сигнал с жизнью утерян.

Дыхание отсутствует. Сердце не работает. Пульса нет.

Большой, тяжелый, твердый, жесткий и горячий… Зачем-то анализирую свои ощущения, в то время когда должна кричать и биться за свободу.

Ошарашенная происходящим, нахожусь в полном оцепенении.

Не могу пошевелиться. Не могу.

Слишком четко чувствую каждую накаленную мышцу Нечаева и ту его огромную мужскую часть, что втиснулась между моих ягодиц. На мне сорочка и трусы, на Яне боксеры – это три слоя ткани. А мне кажется, что все они растворились в жаре, который создал этот контакт. Градусы в его половом органе явно повыше, чем температура всего остального тела. А еще… Без каких-либо предпосылок его достоинство то ли подрагивает, то ли даже дергается.

Боже…

Нечаев издает какой-то дивный, похожий на рычание, звук. А я совершаю свистящий вдох. И на раз выдыхаю всю свою панику. Со сдавленными всхлипами, вибрирующим трепетом, глубинным бульканьем и приглушенным писком.

– Блядь… – толкает Ян тихо, но грубо. А после сразу: – Зай, –весомо и нежно.

Последнее – за секунду до того, как коснуться моего плеча губами. Легкий поцелуй, как заражающий укус. От крохотной точки по всему организму расходятся жгучие электричеством импульсы. Нервная структура вспыхивает. Чувствительные окончания воспаляются и приходят в нервное возбуждение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Все, что разрушало меня раньше… Все, чего я пугалась… Все, что с трудом подавляла… Это… Боже… Это, простите, какой-то детский лепет против того, что со мной творится сейчас. Демоверсия настоящего сумасшествия.

Ян сжимает ладонями мои плечи и медленно ведет вниз по рукам. Продолжая покрывать невесомыми, дико чувственными поцелуями мою кожу, так же неторопливо возвращается назад. А мне кажется, что я плавлюсь. Теряя естественные формы и плотность, превращаюсь в дрейфующее облако.

В груди же будто собственная вселенная разворачивается. Во всей ее многоликой красе – с рассветом над морем в одной стороне, ночным звездопадом – в другой, с волшебной летней грозой, теплым умиротворяющим дождем, остро-насыщенным горным воздухом, чарующим пением птиц, нежным порханием бабочек, бурным течением рек, ласкающим, словно обнимающим изнутри, ветром… Ко всему этому я испытываю любовь.

Любовь. Любовь. Любовь.

Я излучаю эти глобальные чувства с такой силой и скоростью, что сама от них сгораю.

Сердце свое слышу, как отдаленный гром, но не ощущаю. Средоточием энергии в моем организме становится промежность. Там пылает и пульсирует так сильно, что хочется скулить.

Высокий задушенный всхлип с моей стороны, и новый поцелуй от Яна. Обжигающе влажная ласка по шее. И откуда-то изнутри меня выходит, словно автоматная очередь, дрожь. Именно в таком ритме меня перетряхивает, пока ужас происходящего, наконец, не доводит до истерики.

Громкие рыдания отрезвляют и Нечаева. Он прекращает целовать мои плечи, скатывается, позволяя мне подняться. Не теряя ни секунды, слетаю с кровати и несусь в ванную.

Яркий свет ослепляет. И кажется, обостряет все эти странные процессы в моем организме. Обхватив себя руками, мечусь по периметру помещения, никак не определяясь, что принесет облегчение: обычный душ или безумный порыв расчесать ту точку, которая продолжает требовательно пульсировать между ног. Инстинкты буквально кричат мне надавить на нее и агрессивно растереть. Но умом я сопротивляюсь. Не хочу так к себе прикасаться. Это недопустимо. И более всего, конечно же, ужасает, что это желание вновь вызвал Ян.

Я же не Кира! Господи, я не такая!

У меня вообще парень... Боже, Свят… Боже мой… Я не могу! Не могу его предать!

Зачем я только согласилась спать в одной комнате с Яном? Зачем вышла к нему в этой сорочке? Зачем обнимала его, трогала, целовала… Целовала же! Я целовала Яна Нечаева. Как не выброситься из окна теперь?! Я ведь в любом случае умру от всех этих чувств и ощущений.

Долго и мучительно? Или страшно и быстро?

Короткий стук. Едва я успеваю замереть, дверь открывается.

Глаза в глаза. И жар, поглощающий мои нервные клетки, достигает адских температур.

Красными, очевидно, становятся не только мои щеки. Я теряю человеческий облик, превращаясь во что-то абсолютно красное и невыносимо уродливое.

«Я хотела понравиться Яну…» – добивает меня мой запаренный мозг, именно в этот миг закрывая вопрос с выбором одежды, в которой я решила спать.

Сейчас же… Желание прикрыться доводит меня до очередной истерики.

– Одеться хочу… Пожалуйста… Нужно одеться… Пожалуйста… Прикрыться хочу… Пожалуйста… Иначе я сгорю… Умру… Умираю!

Извергаю со всхлипами какие-то слова, пока упорно удерживающий меня на месте Нечаев, наконец, не понимает, что мне нужно, и не укутывает меня в огромный гостиничный халат.

Ян обнимает. Я хоть и не обхватываю его руками так же, но жмусь в ответ. Прикрывая глаза, скручиваюсь у его горячей груди.

– Что тебя так расстроило, Ю? – спрашивает он после надсадного вздоха. – Скажи мне, зая. Я обидел тебя? Прости.