Наказание Красавицы - Энн Райс

Госпожа Локли провела их по той же узкой витой лесенке за очагом и мимо капитанской комнаты препроводила по коридору в другую спальню. Едва закрылась дверь, хозяйка зажгла свечи, и Красавица сразу догадалась, что это покои самой трактирщицы.

Деревянная кровать была застелена красиво расшитым бельем, на стенных крюках висели многочисленные платья, а над камином сияло огромное зеркало.

Принц Ричард поцеловал туфлю госпожи и глянул на нее снизу вверх.

— Да, можешь их снять, — произнесла хозяйка, и пока принц возился с ремешками на ее обуви, сама расшнуровала лиф, сняла и передала его принцессе, велев аккуратно сложить и оставить на столе.

При виде открывшейся рубашки с впечатавшимися в ее тонкую сморщенную ткань следами тугой шнуровки Красавица ощутила внутренний трепет. Груди заныли, как будто их до сих пор охаживали ремешком на кухонном разделочном столе. Не поднимаясь с колен, принцесса выполнила приказание, дрожащими пальцами старательно сложив отданный ей предмет одежды.

Когда она вернулась обратно, госпожа успела полностью стянуть с себя белую кружевную блузу. Ее обнажившаяся грудь являла великолепное зрелище. Трактирщица отцепила от пояса деревянную лопатку, затем развязала сам пояс, державший верхнюю юбку. Принц принял из рук хозяйки шлепалку и услужливо помог ей освободиться от оставшейся части платья. Наконец пришел черед нижних юбок, и их тоже вскоре передали Красавице, вспыхнувшей румянцем при виде черных мягких кудряшек на оголившемся лобке госпожи и ее крупных увесистых грудей с темными вздернутыми сосками.

Как и было велено, принцесса аккуратно сложила нижние юбки трактирщицы на столе и робко обернулась. Госпожа Локли, обнаженная, точно принцесса-рабыня — и, несомненно, столь же прекрасная, — с падающим на спину каскадом черных волос, поманила к себе обоих невольников.

Протянув руки к Красавице, трактирщица медленно притянула ее за голову и прижала к себе. Дыхание девушки сделалось взволнованным и сиплым. Перед ее глазами чернел треугольник лобковых волос, из-под которых едва проглядывали темно-розовые губы. Ей доводилось видеть сотни голых принцесс во всевозможнейших позах — и все же вид обнаженных прелестей госпожи ее буквально сразил. Лицо ее тут же покрылось испариной. По собственному побуждению Красавица припала было ртом к лоснящимся кудряшкам и проступающим сквозь них губам, но тут же отпрянула назад, точно наткнувшись на раскаленные угольки, и непроизвольно поднесла ладони к горящим щекам.

Однако, совладав с собой, принцесса вновь приникла открытым ртом к лобку хозяйки, ощутив губами густые пружинистые волоски и мягкие упругие губы под ними, казалось, не похожие ни на чьи другие, — таких Красавице еще ни разу не доводилось целовать.

Госпожа Локли дернулась бедрами вперед и, подняв руки девушки, завела их себе за спину, так что неожиданно для себя Красавица крепко обхватила госпожу. Груди девушки набухли так, словно соски были готовы вот-вот взорваться, между ног все сжималось и пульсировало от возбуждения. Открыв рот шире, принцесса пробежала языком по пухлым красноватым складкам, потом резко проникла глубоко между губами, ощутив солоноватый мускусный вкус сока вагины. Мучительно вскрикнув, Красавица еще крепче сжала в объятиях госпожу.

Она смутно видела, как принц Ричард встал позади хозяйки, подхватив ее под мышки, чтобы, если понадобится, ее поддержать. Его ладони лежали на грудях женщины, мягко сжимая соски. Но, едва отметив это, Красавица полностью предалась тому, что открылось перед ней. Жаркая шелковистость коротких кудряшек, припухшие мокрые губы, сочащаяся под ними на язык влага — все это возбуждало в ней неистовую, сумасшедшую страсть.

И вырывавшиеся над ней приглушенные женские стоны — стоны бессилия и покорности — разожгли в принцессе новую, дотоле неведомую страсть. Красавица яростно работала языком, то слизывая, то проникая глубже, словно изголодавшись по этой нежной солоноватой плоти. И, подцепив кончиком языка маленький упругий клитор, девушка крепко втянула его ртом, что было сил вдавившись лицом в лобок. Влажные волоски тут же попали ей в рот и нос, обволакивая ее сладостным мускусным ароматом, и Красавица испустила стон еще громче, чем сама госпожа. Даже сама миниатюрность клитора приводила ее в неописуемый восторг. Это было так не похоже на член — и вместе с тем, так его напоминало, и этот крохотный бугорок являлся неиссякаемым источником упоения госпожой, и, повинуясь лишь этому, все вытесняющему восхищению, девушка ласкала его языком и посасывала, и легонько прихватывала зубами, пока трактирщица не расставила ноги как можно шире, отчаянно дергая бедрами и громко стеная.

Образы собственных мучений в кухне яркими вспышками пронеслись в ее мозгу — ведь именно эта женщина тогда нещадно издевалась над ее сосками! — и Красавица глубже и глубже погружалась языком в ее пульсирующую плоть, едва не вонзаясь зубами в нежный бугорок, и ее бедра резко покачивались в такт с проникающими в вагину толчками языка. Наконец госпожа Локли пронзительно выкрикнула, ее бедра словно застыли, все тело напряглось.

— Нет! Нет, довольно! — простонала она. Она схватила Красавицу за голову, мягко оторвала от себя и откинулась в руки принцу Ричарду, резко, порывисто дыша.

Красавица измученно опустилась на пятки. Она закрыла глаза, даже не надеясь на удовлетворение страсти, стараясь не рисовать перед глазами этот черный лоснящийся лобок, не вспоминать его насыщенный необыкновенный вкус. Однако язык снова и снова упрямо тыкался в нёбо, словно по-прежнему ласкал лоно госпожи.

Наконец трактирщица выпрямилась и, повернувшись к принцу, обвила его руками. Она принялась целовать Ричарда, толкаясь в него бедрами и притираясь всем телом. Красавице было больно это наблюдать, однако она не могла оторвать глаз от двух возвышающихся перед ней, слившихся фигур. Рыжие волосы принца упали ему на лоб, его сильная мускулистая рука обхватила узкую спину госпожи, крепко прижав к себе.

Но тут госпожа Локли развернулась и, подняв с пола Красавицу, повела ее к кровати.

— На постели встань на колени лицом к стене, — приказала она. На щеках ее играл заметный румянец. — И пошире раздвинь свои прелестные ножки. Теперь-то уж тебе никто не должен об этом напоминать.

Немедля подчинившись, Красавица проползла по кровати к самой стене и встала на колени спиной к комнате, как и было велено. Вожделение кипело в ней так яростно, что она никак не могла унять непроизвольные вздрагивания бедер. И снова внезапной вспышкой она увидела, как ее мучили в кухне, — и это улыбающееся лицо хозяйки, и белое жало ремня, снова и снова опускающееся к ее воспаленному соску.