Тайнопись искусства (Сборник статей) - Делия Гусман

Красный дом по проекту Уильяма Морриса

А в это время в Англии многое происходило. После промышленной революции в конце XVIII века, изобретения паровой машины и многих других механизмов Англия стала «мастерской мира». В 1851 году была устроена выставка достижений промышленности в специально для этого возведенном огромном дворце из стекла и чугуна. Выставка должна была показать всему миру мощь страны, но показала кое-что еще — обратную сторону промышленного роста. По всей Англии разорялись, не выдерживая конкуренции, ремесленники, воздух наполняли дымом тысячи труб, богатые богатели, бедные беднели, а большинство экспонатов самой выставки было уродливо и перегружено украшениями. К тому же повсеместно внедрялся принцип разделения труда, когда любое изделие проходило через множество рук. При этом повышалась производительность, но исчезала рука мастера. Моррис, которого очень вдохновлял принцип работы средневековых гильдий, согласиться с этим никак не мог. Позднее он говорил, что вместе с любовью к прекрасному в нем всегда жила неприязнь к современной машинной цивилизации. Он и его товарищи начали искать средства противодействия.

Первым их совместным делом стала постройка Красного дома. Это был, по сути, обычный сельский дом, построенный по проекту Филиппа Уэбба для семьи Морриса вскоре после его женитьбы на Джейн Берден. Однако он выделялся среди окружающих домов, как картошка среди помидоров. Дело в том, что для того времени неоштукатуренные стены из красного кирпича (отсюда и название), а также общий средневековый вид были настоящим вызовом викторианскому стилю. Но друзья знали, что делали. Дом, по их мысли, должен был сочетать простоту и гармонию, свойственные домам эпохи Тюдоров. Внутренняя планировка была такова, что с жилыми помещениями соседствовали мастерские. Мебель и другие предметы интерьера друзья сделали и украсили своими руками, а их супруги вышили занавеси. Одним словом, это был пример целостного подхода, достойный пример, не зря Красный дом упоминается во многих учебниках архитектуры как поворотный момент в истории европейского декоративно-прикладного искусства.

Однако постройкой одного дома ситуации не изменить, и Моррис сотоварищи начали искать способ прямого влияния на викторианское общество. Так к ним пришла идея создать фирму, которая производила бы предметы декоративно-прикладного искусства, с помощью которых люди могли бы делать свои жилища более гармоничными, и подталкивала бы их самих к творчеству.

И вот в 1861 году под руководством Морриса как самого большого энтузиаста идеи была основана фирма, в которой, кстати, сотрудничали не только товарищи по замыслу, но и их жены. Они брались за многое, но первые несколько лет в основном выполняли заказы на витражи для английских соборов, работали на свое имя. Самое трудное было не бросить это занятие, но тут опять сказалась чрезвычайная энергия Морриса и его уверенность в важности дела, и друзья продолжали действовать. Так они показали судьбе серьезность своих намерений, и через некоторое время имя стало работать на них. Фирма получила престижные заказы, например на оформление столовой в Южно-Кенсингтонском дворце, и в последующие годы, не страдая от недостатка работы, сформировала определенную моду. Вот список изделий, которые изготавливала фирма: цветное витражное стекло, гобелены, ковры, вышивка, керамическая расписная плитка, мебель, элементы для внутренней и внешней отделки дома, разные виды обоев.

Гобелены «Morris&Co»

Неудача сэра Гавейна. 1895

В основе работы фирмы лежала простая идея: человек должен получать радость от своего труда. Но любая механизация разрывает связь между мастером и материалом, и поэтому приоритет друзья отдавали ручному труду. Использовали только качественные материалы, ведь, если человеку дорого его изделие, он не будет экономить на качестве. Сотрудников отбирали не по способностям, а по желанию работать, поскольку предполагали, что творческие способности есть у каждого. Мастера могли не следовать слепо чертежу, а вносить в проект улучшающие его изменения. В сущности, ничего экстраординарного, но это был новый подход.

Моррис был все время в гуще событий, и, если нужно было освоить то или иное ремесло, — он брал и осваивал его. Например, в какой-то момент он решил использовать для окраски тканей натуральные красители. И ему пришлось по всей Англии разыскивать старых мастеров и проводить многочисленные опыты. А чтобы научиться ткать ковры, он поставил стан прямо у себя в спальне и упражнялся до тех пор, пока не научился этому древнему умению. В конце концов Моррис овладел 20 ремеслами и, наверное, подобно Робинзону Крузо, смог бы не только прожить на необитаемом острове, но и украсить его. Кстати, он очень уважал роман Даниэля Дефо за его описание труда как смысла жизни, ибо это совпадало с его мироощущением — в конце романа, когда Робинзон возвращается на родину и становится богачом, именно праздность удручает его больше всего.

Моррису праздность не грозила. Свободное от работы время он посвящал стихам, в поэзии, как и во всем другом, тоже предпочитая Средние века. Его любимым поэтом был Джеффри Чосер, автор «Кентерберийских рассказов», создатель английского литературного языка. И вот однажды к Моррису пришла идея издать Чосера по-новому, а точнее, по-старому, то есть оформить издание как средневековый манускрипт. Поняв, что условий для этого в Англии нет, и Моррис решил их создать. Он основал собственное издательство «Келмскотт-пресс» и за несколько лет издал не только произведения Чосера, но и свои. Большая часть книг сразу стала раритетом и разошлась по коллекциям, но главное — Моррису вновь удалось задать очень высокую планку и сформировать потребность в «прекрасных книгах».

И все же самым главным из искусств он считал архитектуру. И хотя серьезно ею никогда не занимался, внес свой неоценимый вклад в эту сферу культуры, основав Общество защиты старинных зданий. Он выступал в прессе и лично, писал в разные инстанции, чтобы спасти памятники архитектуры от сноса или, что иногда было хуже, неумелой реставрации. Благодаря обществу сохранились многие памятники — например, Солсберийский собор в Англии и собор Святого Марка в Италии.

Когда же Моррис понял, что одних художественных средств мало, чтобы изменить мир, он обратился к общественной работе и начал читать лекции перед самыми разными аудиториями. Вот некоторые названия лекций: «Искусство под игом плутократии», «Монополия или ограбление труда», «Возрождение художественного ремесла». Разделяя взгляды социалистов о необходимом для нормального развития страны равенстве возможностей и улучшении условий труда рабочих, Моррис вступил в Социалистическую лигу. Нельзя сказать, что он добился здесь значимых результатов, но действовал искренне и со всей своей энергией, отстаивая принципы, в которые верил. Кстати, эта сторона его деятельности послужила тому, что сборник его лекций был издан в СССР и, стало быть, доступен читателям на русском языке.

Он ушел из этого мира в 1896 году, на пороге нового века, который не стал лучше, но посеянные Моррисом семена проросли. Объединения и гильдии, вдохновленные примером «Моррис и Ко», возникали по обе стороны Атлантики и изменили отношение к ценности ручного труда и важности декоративно-прикладных искусств. Этот процесс получил название «Движение искусств и ремесел». В России такие попытки предпринимали М. К. Тенишева в Талашкине и С. И. Мамонтов в Абрамцеве. «Келмскоттпресс» подало пример создания «прекрасной книги», в которой все детали заботливо согласованы, и это также имело отклики по всему миру, среди которых, например, работа издательства «Мира искусства» и оформленная И. Билибиным серия русских сказок.

Многие деятели культуры упоминали о том, какое сильное действие оказала на них встреча с работами Морриса. Одним из них был Д. Р. Р. Толкин.

Задуманное осуществилось. Уильяму Моррису удалось хоть немного, но улучшить этот мир — и самому, и через тех, кого он задел своей неуспокоенностью. В Англии существует древний танец, который танцуют весной, чтобы помочь природе пробудиться от зимнего сна. Он называется «Моррис». Не правда ли, хорошее совпадение!

ИСТОРИЯ ОДНОГО ШЕДЕВРА. Послания древних мастеров

Афина Парфенос

(Татьяна Федотова)

«Истинные боги, истинные богини!» — восклицал французский философ и историк Эрнест Ренан, любуясь греческими скульптурами. Для жителей прекрасной Эллады они были действительно воплощениями божеств, да и сейчас их уцелевшие копии, хранящиеся в наших музеях, не оставляют равнодушными посетителей.