Четвертый кодекс (СИ) - Виноградов Павел Владимирович "Палимпсест_2"

Что касается Кукулькана, есть еще два варианта его конца. По одному, он отрекся от правления, оставив империю сыну, и отправился в Мешику, в Теотиуакан, пребывавший к тому времени в глубоком упадке, но все еще сохранявший ауру священного города, «где рождаются боги», и там окончил свои дни. Народы науа утверждали, что так оно и было, более того, не сомневались, что он оставил в Теотиуакане детей, основав таким образом династию, до сих пор правящую Великим Ацтланом. Это, конечно, маловероятно – даже если Кукулькан пошел в Мексику, он был в чересчур преклонных годах для произведения потомства.

По другой легенде, он в одиночестве уплыл на восток, в «центр моря», однако обещал вернуться и устроить правый суд над своим народом. Эта легенда вошла в апокалиптику религии Единого. Одной из идей плавания Иштлильшочитля на восток были поиски Кетцалькоатля. Но, надо думать, даже если это действительно случилось, такое одиночное плавание представляло собой своеобразное самоубийство – Пернатый Змей отправился в никуда, чтобы в одиночестве погибнуть в океане. Печальная судьба великого правителя и культурного героя!

В этой истории есть какая-то многозначительная недосказанность, особенно если учитывать, насколько она повлияла на судьбы нашего мира. В конце каждой службы в храмах Единого Тлокенауаке верующие, после заключительного возгласа: «И да вернется Пернатый Змей», замолкают и склоняются в поклоне к восточной стороне. Они продолжают его ожидать, как мы, христиане, ожидаем второго пришествия Господа. Словно все мы чувствуем, что мир наш еще не полностью завершен, что мы продолжаем пребывать внутри какого-то грандиозного процесса…

Спасибо за внимание. Прошу вопросы.

Илона Линькова. Восточный Ацтлан, Чикомоцток, Канария (Фортунские острова). 6 августа 1980 года (12.18.7.2.13, и 7 Бен, и 16 Шуль)

Илона смертельно устала, но спать не могла. Дело было даже не в необходимости все время быть начеку, пока кризис не минует. Просто невозможно было спать сейчас… После случившегося… После всего, что она видела и пережила… После того как убила человека… людей… В первый раз.

Она позавидовала Кромлеху, который, похоже, уснул сразу, как только опустился на солому. Старая школа… Ему-то все это не впервой. Хотя… Он ведь только что потерял жену. Любимую, насколько ей было известно. Она умерла на его руках, заколотая ножом. И вот все равно спит. Правда, похоже, сон его тяжел – лицо посуровело, из-за стиснутых зубов иногда раздаются тихие стоны. Илона не хотела бы сейчас подсмотреть его видения.

Тем более, что и у нее было достаточно причин для переживаний: провалила задание, погибли люди, за которых она несла ответственность… После того, как она вернется в Россию – если вернется – ее, конечно же, разжалуют, отправят в отставку. Хорошо, если не отдадут под трибунал.

Однако все это будет потом – в почти невероятном будущем, куда она еще должна прорваться, желательно живой и не очень поврежденной. И вывести Кромлеха. Впрочем, похоже, он и сам в состоянии вывести кого угодно куда угодно. В том числе и из себя…

Илона взглянула на лежащего рядом с ней. Во сне черты лица Евгения разгладились, он стал выглядеть моложе и как-то… беззащитнее. Она помнила, как он непостижимым образом вдруг стал главным в их тандеме. Но теперь он вызывал в ней не раздражение из-за того, что она помимо своей воли подчиняется его приказам, а почти жалость. И интерес.

Девушка глядела на бьющуюся на его шее жилку, на скатившуюся по его огромному лбу каплю пота… Ей просто хотелось на него смотреть.

С удивлением она поняла, что ее безумно влечет к этому мужчине. Нарастающее желание становилось уже просто неприличным. У нее бешено колотилось сердце, в голове туманилось, изнутри распирал влажный сладострастный жар.

«Наваждение какое-то», - она нашла в себе силы отвернуться.

- Он спит. Какая жалость! – совсем близко раздался насмешливый суховатый голос.

Еще до того, как Илона осознала, что случилось, ее рука дернулась к лежащему рядом револьверу. Вернее, ей показалось, что дернулась. На самом деле, как Илона с ужасом поняла, та не двинулась ни на миллиметр. И вообще девушку охватило оцепенение, похожее на то, которое иной раз возникает в первые секунды после сна, когда сознание уже бодрствует, а тело еще распростерто в параличе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Состояние было довольно жутким. И стало еще страшнее, когда в поле зрения по-прежнему неподвижной Илоны возникла фигура говорящего. Она узнала его – это был Антонио Дельгадо, местный волонтер российского консульства. На мгновение она почувствовала радость, что их нашли свои, но тут же поняла, что все не так хорошо. А скорее, очень плохо.

Дельгадо широко улыбнулся златозубым ртом.

- Нет, нет, я не из компании тех идиотов, которые на него напали, - он ткнул пальцем в по-прежнему спящего Кромлеха. – Они вообще сломали все наши планы относительно него.

«Какие планы? И кто вы?» - хотела сказать Илона, но по-прежнему не могла произнести ни слова.

Однако Антонио ее понял и тихонько засмеялся. Смех его бы неприятен.

- Знаешь, - сказал он, наклоняясь к Илоне, - терпеть не могу дешевые детективы, в которых злодей держит героя под дулом пистолета и рассказывает ему все тайны. А потом герой вырывается и убегает, уже просвещенный. Ну и читатели, конечно, узнают то, что им надо… Илонсита, я не настолько глупый злодей, - прошептал он прямо в лицо девушки, обдав ее каким-то специфическим запахом изо рта – Илона не могла понять, отвратительным или просто необычным.

Она снова заметила у него этот похотливый взгляд, и ей стало страшно. Он нависал над ней, совершенно беспомощной. Заметив ее испуг, Дельгадо снова рассмеялся.

- Увы, mia gatita blanca, здесь и сейчас ничего у нас не получится. Дело в том, что физически мы находимся в разных точках этого потрясающего мира. А жаль…

Илона не поняла, но облегченно вздохнула, когда он выпрямился и отдалился от нее.

- А вот с ним у тебя вполне все получилось бы, - он снова указал на спящего Евгения.

Почему-то лицо Дельгадо на мгновение исказилось, он каким-то нервным движением потер сзади шею.

- Но ты не решилась, - заключил он вновь глумливо. – И он не решился. Экие вы… зажатые! Впрочем, иного я и не ожидал.

Тут он вдруг заговорил без насмешки, деловито и сухо:

- Я все-таки кое-что тебе расскажу, потому что хочу, чтобы ты знала. Тебя сегодня могли бы прикончить раз десять, не меньше. Но, к сожалению, пришлось этого не делать – это был путь без сердца, а воины такими путями не ходят. Да, - он кивнул на невысказанный вопрос Илоны, словно мог его слышать, – вы имеете дело с воинами, и дела ваши плохи. Этот человек был нам нужен, и мы знали, зачем. Ты – нет. Но оказалось, что ты с ним как-то связана. Мы это принимаем, но не понимаем. Так что тебе придется какое-то время побыть живой и рядом с ним. Пока вы оба не умрете, или случится еще что-нибудь.

Страх Илоны постепенно переходил в злость, которая обостряла восприятие и заставляла искать пути к победе. Она по-прежнему не могла двигаться, но отчаянно пыталась сделать это. Кажется, пришелец заметил ее потуги:

- Можешь не стараться – ты не сновидящая, - пренебрежительно бросил он. – Вот он – да, он может. А ты – только дополнение к нему, ты не в состоянии видеть и действовать.

Сознание того, что, скорее всего, Дельгадо был прав – и не только по отношению к настоящей ситуации – вызвало в девушке взрыв ярости. А ярость, в свою очередь, создала невероятное напряжение, на пике которого Илона поняла, что ее правая рука чуть дрогнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дельгадо замолк и с изумлением посмотрел на нее. А Илона не ослабляла усилия, и постепенно ее рука начала приподниматься. Это было странно, потому что она не ощущала мускульных усилий – лишь ментальные. Рука поднималась словно сама собой, как во сне.

«Это и есть сон», - поняла Илона и посмотрела на свою руку.

Она видела ее очень ясно.

Девушка пошевелила пальцами и смотрела, как они шевелились – слегка замедленно и зыбко. Мысль о действии и само действие по-прежнему никак не были связаны, но это уже было неважно.