Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря - Сантьяго Постегильо

и Цезаря за оживленной беседой. Это понравилось ей, как и предложение бывшего консула и сенатора. Марий сказал:

– Я пришел, чтобы отвести мальчика на Марсово поле. Хочу проверить, добился ли он успехов в бою.

– Конечно. Его отца сейчас нет, но уверена, что Гай с радостью отпустил бы его с тобой.

Взволнованный Цезарь последовал за дядей к дверям. Ему не терпелось показать, насколько лучше он теперь владеет мечом, как выросли его воинские умения, выносливость и ловкость.

Марсово поле

В лагере для военных упражнений, разбитом неподалеку от Рима, множество юношей – некоторые были почти еще мальчиками – совершенствовались в искусстве рукопашного боя, стрельбе из лука и верховой езде без стремян по римскому обычаю. Но сколько бы народу там ни собралось, перед величественной фигурой Гая Мария, сопровождаемого Серторием и ветеранами, мигом образовался проход, по которому прошагал бывший консул.

– Здесь, – сказал он, дойдя до места, которое счел самым подходящим для проверки военной подготовки любимого племянника.

У Мария были и другие племянники, а также собственный сын, которого он очень любил и чьим воспитанием занимался в свое время, но в этом двенадцатилетнем мальчике он чувствовал силу и решимость, которые выделяли его из числа сверстников. Только тот, кто обладает исключительным упорством, способен преодолеть в Риме все препятствия и трудности, чинимые политическими противниками. В Цезаре Марий прозревал то, чего не умел определить точно: твердый характер, сочетавшийся с блестящим умом. Но без умения сражаться все это не стоило ровным счетом ничего. Не получив навыков рукопашного боя, мальчик пал бы в первой же серьезной стычке – в суровых северных землях или на востоке, в сражении с хорошо обученными войсками Митридата и прочих царей этих отдаленных краев.

– Дайте ему учебный меч, – приказал Марий.

Мальчику тут же подали деревянный клинок, дядя взял такой же.

Цезарь взвесил оружие, словно желал убедиться, что оно в точности напоминает те, с которыми он упражнялся прежде. Вдруг дядя, не говоря ни слова, ударил его по плечу, плашмя, с такой силой, что мальчик потерял равновесие и упал на землю. Он посмотрел на Мария с удивлением и яростью.

– Неужели ты думаешь, что враг предупредит тебя о нападении, мальчик? – строго спросил он. – Неужели галлы или воины Митридата спрашивают разрешения, прежде чем ударить мечом? Во имя Геркулеса, вставай и защищайся!

Цезарь встал, поднял меч и направил его на дядю. Он уже собирался наброситься на Мария, когда тот снова заговорил:

– Подожди, юноша. Если это настоящее упражнение, ловкость противника должна хоть немного соответствовать твоей – тебе ведь всего двенадцать.

Гаю Марию было шестьдесят девять. Все знали, что он стар и слишком медлителен для рукопашного боя. Ему более пристало начальствовать над войском в сражениях против Митридата, а не обучать взбешенного юношу, готового идти на него.

Бывший консул посмотрел на Сертория. Тот, не нуждаясь в другом приказе, кивнул и взял деревянный меч, протянутый начальником, после чего встал перед Цезарем.

Цезарь сглотнул слюну. Квинту Серторию, много лет бывшему ближайшим помощником дяди, вторым человеком в его войске, было около тридцати, и он отличался превосходной телесной крепостью.

Вокруг Цезаря, Сертория и Мария с его свитой собралась толпа: все хотели узнать, чем закончится поединок.

– Почему ты не нападаешь, мальчик? – спросил Марий, стоя на расстоянии в несколько шагов.

Цезарь вспотел, не решаясь накинуться на крепкого военачальника, закаленного в тысяче сражений. Он провел по мокрому лицу тыльной стороной свободной руки. Лучи полуденного солнца падали отвесно. Стояла жара. Он думал о том, как лучше подступиться к противнику, но при любом обманном движении Серторий защищался, не позволяя зайти сбоку. Бросаться же на него лоб в лоб было безумием.

– Недавно ты говорил, что я не должен драться, если не уверен в победе, – крикнул Цезарь. – Я не смогу одолеть Сертория. И ты это знаешь.

Марий кивнул с явным удовлетворением. Племянник отлично усвоил урок, но тем не менее он обязан был проявить больше доблести.

– Я рад, что ты запомнил мои слова. Нет, ты не можешь и не должен нападать на Сертория, но что, если он нападет на тебя? Ты не будешь защищаться?

Бывший консул повел рукой, веля своему верному сподвижнику напасть на племянника.

Квинт Серторий двинулся на Цезаря, не слишком поспешно, но решительно. Мальчик подумал, не отпрыгнуть ли в сторону, но из-за собравшейся толпы места оставалось мало. Как только он собрался что-то сделать, Серторий ударил его по плечу.

– Ай! – взвыл мальчик.

Но его настиг новый удар.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул Цезарь.

Он отступил и, силясь избежать новых ударов, принялся размахивать мечом, но Серторий умело наносил удары: в левый бок, в правый, снова в плечо, в руку, которую мальчик использовал вместо щита.

Марий стоял в стороне, молча наблюдая за сценой. Он знал, что племяннику приходится туго, и желал именно этого: увидеть, как тот поведет себя в тяжелую минуту. Что он предпримет? Начнет умолять? Встанет на колени? Потребует от Сертория остановиться? Попросит дядю остановить его?

Однако Цезарь не делал ничего подобного – просто сносил удары. Мальчик обливался потом, на руках и бедрах виднелись синяки и потеки крови. Учебный деревянный меч был тупым, но тяжелым: неудивительно, что начинающие воины получали ранения, упражняясь с ним. Впрочем, поединок все меньше походил на упражнение и все больше – на испытание.

Серторий остановил натиск и посмотрел на бывшего консула.

Воспользовавшись этим, Цезарь воткнул меч острием в землю, как посох, и немного отдышался. Все тело болело. Он был растерян и не знал, что предпринять. Надо было идти вперед, но, завидев его приближение, Серторий нанес бы еще более жестокие удары, и мальчику пришлось бы только хуже. Так, стоя в отдалении от него, Цезарь страдал от полученных ран и уязвленной гордости.

Серторий по-прежнему смотрел на Гая Мария. Гай Марий смотрел на племянника. Цезарь смотрел в землю.

– Продолжай! – велел Марий. – Я не давал приказа прерывать бой.

Серторий вздохнул. Он сам плохо понимал, что нужно делать, и догадывался, что бывший консул желает преподать племяннику какой-то урок – но какой именно? Все это напоминало суровое наказание. Очень суровое.

Он снова взмахнул мечом.

Цезарь, подчиняясь приказу дяди, глубоко вздохнул и встал на изготовку, дабы смягчать удары, поскольку не мог остановить их шквал.

Особенно сильно было задето бедро – Серторий бил, как и прежде, плашмя. Мальчику пришлось согнуть ногу и упереться коленом в землю. Хорошо видя противника, Серторий нанес последний удар – на этот раз по лицу. Он сделал это не из жестокости, но по