Влюбленный мятежник - Хизер Грэм

Эрик поймал ее точеные ножки, развел их в стороны и улегся между ними Аманда всхлипнула, но слабый всхлип потерялся в громком стоне. Эрик легко нашел сладкий бутон, в котором таилось ее желание, и коснулся языком самого сокровенного места Аманда забилась, сначала желая вырваться, но в следующую секунду ей захотелось узнать больше. Догадавшись о происшедшей с женой перемене, вкусив нектар ее тепла, Эрик ощутил нетерпение задвигавшегося под ним тела, жаждущего выпустить на волю то пламя, что он разжег в ней. Бурные всхлипы срывались: с ее губ, а бедра поднимались во все убыстряющемся темпе. Затем Аманда напряглась, выпрямилась и закричала, взорвавшись в сладчайшем восторге. Не теряя времени, Эрик приподнялся над ней.

— Мадам, вы остановите меня? — требовательно спросил он Аманда лежала молча, глаза ее были закрыты Он наклонился ниже, спрашивая с еще большим нажимом:

— Аманда, я могу взять свою жену сегодня ночью?

Ее губы чуть-чуть приоткрылись. Он положил ладонь на ее грудь, шепнув в ямочку у ключицы:

— Дорогая…

— Да! — вырвался из ее горла еле слышный шепот. Затем она вскрикнула, открыв на секунду изумрудные глаза, и закрыла их вновь, обняв его. Она не могла смотреть сейчас ему в лицо, но это было не важно.

Двигаясь, он касался ее, гладил ее грудь, щеки, вновь грудь. Находил губами ее губы, распаляя жену поцелуями. Ее губы приоткрылись, из них вырвался слабый стон, и тут его охватило ликование:

Аманда снова начала двигаться. Двигаться в унисон с его толчками, опускаясь и поднимаясь под ним, словно волна огня.

Где-то в середине последовавшей бури Эрик наконец позволил себе чистое удовольствие полноценного обладания женой, полного погружения в ее пылающую огнем желания плоть. Безудержное вожделение, которое он сдерживал так долго, выплеснулось наружу, и он взял ее с первобытным слепящим желанием, с неустанным напряжением и энергией и наконец ощутил взрыв наслаждения, заставивший его содрогнуться раз и еще раз глубоко внутри нее.

Они оба были опутаны ее волосами. Аманда открыла глаза только тогда, когда Эрик коснулся ее щеки, и застонала, попытавшись отвернуться в порыве какого-то нового ужаса. В тревоге и нетерпении он повернул ее обратно к себе.

— Что-нибудь не так?

Она прислонила голову к его плечу, жарко шепча:

— Это не правильно! О Боже, что ты сделал ей мной!..

— Я удивлен, любимая. Что я сделал такого, чего не сделал бы, окажись твоим мужем, юный Тэрритон или Гастингс с его подбородками, а?

— Дело не в этом, — прошептала она.

— А в чем? Во мне? Простите меня, миледи, но я думал, что причинил вам так мало боли, насколько было вообще возможно. Нет, называйте меня эгоистом сколько вам угодно, но все же могу поклясться, что доставил вам удовольствие.

— О!, »

Аманда отвернулась. Он поймал жену за плечи и, уложив на спину, склонился над ней, требовательно заглядывая в глаза.

— В чем дело?

Она облизнула губы.

— Дело не в тебе, а во мне!

Он откинулся назад, стараясь, чтобы тяжесть его тела не давила на нее;

— В тебе…

Она закрыла глаза. Никогда еще ему не приходилось видеть на лице женщины выражения такого откровенного несчастья.

— Милорд, — произнесла она едва слышно, — только женщина легкого поведения может… чувствовать такое…

Конца фразы он не расслышал, поскольку ее шепот становился все тише.

— Кто тебе такое сказал? — спросил он так резко, что она вновь испуганно распахнула глаза.

— Я вела себя так… ты, должно быть, ужаснулся.

— Ты вела себя так, как нужно. Я не в ужасе, а в восторге. Ты моя жена. Теплая и влекущая. И признаюсь, я покорен навсегда. Если я чему и ужасаюсь, так это тому, что скоро вынужден буду тебя покинуть.

Ее глаза были такими большими и беззащитными. Что же так сильно пугает ее? Эрику отчаянно захотелось защитить ее от всех напастей жизни. Он прижал жену к себе и горячо зашептал:

— Скажи мне! Кто сделал это?

— Я не могу! — прошептала она, но не отстранилась. Наоборот, свернувшись клубочком, прижала сжатые в кулаки руки к его груди, спрятав голову у него под подбородком. Он вдохнул аромат ее волос и дал себе самому клятву, что будет любить ее до дня своей смерти, защищать от всех превратностей судьбы.

— Ш-ш-ш… Я больше не буду спрашивать. Когда ты станешь мне доверять, расскажешь сама. А пока поверь моим словам: ты более совершенна, чем я смел бы мечтать, и я этому очень рад. — Поколебавшись, он добавил:

— Я ведь обещал, что это будет приятно.

Аманда вздрогнула, и он рассмеялся, проведя пальцем вокруг ее уха.

— Ну же, признайтесь, мадам, разве вам не было приятно?

— О каких гадостях вы спрашиваете, сэр!

— Тогда я проведу повторный урок! — сообщил он и подмял жену под себя. Ее глаза испуганно распахнулись, но тут же улыбка тронула губы. Он поцеловал ее.

И он любил ее снова, опять доведя до пика высшего наслаждения и сам испытав такую же сладостную агонию чувств. Изможденная и ослабевшая, она прильнула к Эрику, и он крепко обнял ее, обвив рукой чуть пониже милых выпуклостей груди. Он думал, что Аманда уже заснула, когда раздался шепот:

— Милорд? — Ее голос был тих, мягок и ленив.

— Да, любимая?

— Честно говоря… Думаю, это можно назвать… приятным.

Он улыбнулся и позволил себе закрыть глаза. Никогда еще сон его не был столь глубоким и безмятежным.

Через, несколько дней Аманда уже удивлялась, как она могла думать о том, чтобы отказать Эрику. Он был требовательным, ненасытным, непредсказуемым и волнующим, а самое главное, он жил в соответствии со своим принципом: надо жить в полную меру и стараться сделать жизнь приятной. Зная, что близится отъезд, он развил кипучую деятельность. Просыпаясь, Аманда обнаруживала, что он уже внизу, занимается с солдатами, а с великим тщанием одевшись, выходила на лестницу, только чтобы увидеть, что он, уже закончив муштровку, взбегает по ступеням. Не слушая протестующих возгласов, он со смехом хватал ее на руки, и все старания Аманды, все любовно подобранные детали туалета оказывались разрушенными, поскольку ему хватало всего нескольких секунд, чтобы раздеть ее.

Хотя поле перед Камерон-Холлом заполонили многочисленные солдаты, занятия с которыми отнимали много времени, Эрик все же нашел возможность показать Аманде их ближайшие владения. Как-то днем они заехали на кладбище, и он рассказал ей историю одной из своих прапрабабок, которая вышла замуж за индейца. Оказалось, что светловолосые, голубоглазые ребятишки, которых они видели днем раньше в соседнем поместье, — ее дальние потомки. Эрик с Амандой вышли с кладбища, и он повел ее к реке, где они остановились в сосновой рощице. Здесь дул легкий ветерок с реки, издалека доносились звуки свирелей и рожков, под которые маршировали ополченцы на холме.