Рожденные Смершем - Николай Николаевич Лузан

— Но играл же, и, говорят, хорошо играл. А такого злодея, как Кощей, еще поискать надо.

— Так я… — Аганин не нашелся что ответить.

— Ты, Ибрагим, прирожденный разведчик! Я знаю, что говорю. Все, сейчас отдыхать, а завтра вернемся к нашему разговору! — завершил встречу Селивановский.

— Есть! — принял к исполнению Аганин и поднялся на выход.

К нему присоединился Ильин.

— Погоди, Володя! — остановил его Селивановский и распорядился: — Ибрагима разместить так, чтобы он чувствовал себя как у Христа за пазухой!

— Ясно, Николай Николаевич, всех чертей разгоним! — заверил Ильин.

— Ладно, шутник, спокойной вам ночи, — пожелал им Селивановский и снова обратился к материалам на Аганина, задержал внимание на его фотографии и подумал:

«Совсем еще мальчишка!.. Ошибаешься, Коля, война быстро учит. Он уже больше года на фронте и находился не в обозе, а в полковой разведке. Значит, должен справиться с заданием не хуже, чем Прядко. При надежной легенде и таких, как у него способностях, он вполне может сделать карьеру в абвере! А это совершенно иной уровень оперативных возможностей! Как раз то, что требует Абакумов: «бить врага в его осиных гнездах».

…Стоп, Коля, не спеши, как говорится, утро, вечера мудренее! Завтра на свежую голову надо еще раз все обмозговать».

С этими мыслями Селивановский отправился спать. На следующий день после завтрака он вызвал к себе Ильина. Владимир не вошел, а ворвался в кабинет, его глаза блестели и с порога выпалил:

— Николай Николаевич, Ибрагим готов выполнять задание!

— Готов? Это же, что такого ты с ним сделал?

— Да ничего особенно, Николай Николаевич, от души попарил дубовым веничком.

— Надеюсь, не до смерти?

— Хо, Ибрагим двужильный.

— Где он?

— Здесь, позвать?

— Погоди. Я вот что подумал: Ибрагиму надо отработать не просто надежную легенду прикрытия, а такую, которая бы позволила ему сделать карьеру в абвере.

— Ясно, Николай Николаевич. В глазах фрицев Ибрагим должен выглядеть героем! — заявил Ильин.

— И на все про все у нас неделя, от силы две, пока немцы варятся в Сталинградском котле.

— Я понял, Николай Николаевич!

— Легенду надо подкрепить весомыми доказательствами.

— Они есть! — воскликнул Ильин.

Он вспомнил про пленного полковника Бойе, дневник, карту и знамя полка. Карта и, конечно же, знамя — символ чести части могли сработать на Аганина и серьезно подкрепить легенду прикрытия. С этим он действительно выглядел бы героем в глазах гитлеровцев.

— Ну давай рассказывай! — торопил Селивановский.

— Легализовать Ибрагима через полковника Бойе, — доложил Ильин.

— Кто такой?

— Командир полка. Вчера взяли в плен.

— Та-а-ак, и каким же образом этот Бойе обеспечит легенду прикрытия для Аганина?

— При нем обнаружена карта с расположением подразделений полка и знамя полка. Если с ними Ибрагим вырвется из окружения, то в глазах немцев станет героем!

— Молодец, Володя! Отличная идея! — ухватился за нее Селивановский.

Ильин зарделся от похвалы и отметил:

— С таким прикрытием к Ибрагиму ни у абвера, ни у гестапо не будет вопросов.

— Возможно, возможно, — не спешил с окончательным решением Селивановский и задался вопросами: — Но как Аганина связать с Бойе? Как? Почему полковник, именно ему поручил знамя и карту?

— Ну кому, как не разведчику, доверить честь полка?

— Очень тонко, а если Ибрагим встретится с сослуживцами Бойе?

— Вряд ли, от полка почти никого не осталось.

— Вот именно, почти.

— Николай Николаевич, а если пойти по другому пути. Аганин получил назначение в полк Бойе неделю назад, — импровизировал Ильин.

— И Бойе вот так с ходу доверился ему? Нет, Володя, это шито белыми нитками.

— Почему бы и нет? У фрицев сейчас такой бардак, что черт ногу сломит!

— А если этот черт выскочит в самый неподходящий момент? Давай не будем пороть горячки. Предложение, конечно, интересное, но надо не семь, а семьдесят семь раз просчитать все варианты.

— Понял, Николай Николаевич.

— Теперь, что касается Бойе, его надо хорошо подсветить перед Ибрагимом. Пусть он присмотрится к полковнику.

— Так Аганин его знает.

— Откуда?

— Допрашивал вместе с Федоровым.

— Одного этого мало. Выверни Бойе, так чтобы Ибрагим знал полк не хуже полковника.

— Сделаю, Николай Николаевич! — заверил Ильин.

— Вот тогда, Володя, и будем считать вопрос с легендой и замыслом операции решенным, — подвел итог Селивановский и распорядился: — Зови Ибрагима.

Ильин покинул кабинет и возвратился с Аганиным. Селивановский пригласил их к столу и сразу перешел к делу — замыслу операции. Опытный армейский разведчик Аганин понимал все с полуслова. Дерзкая идея Селивановского захватила и его. Обсуждение плана подготовки к операции заняло не больше часа. После совещания Ибрагим и Владимир выехали в 258-ю стрелковую дивизию.

К их приезду в блиндаже Федорова уже находился полковник Бойе. Он оказался не единственным из личного состава 134-го пехотного полка, в Сталинградском котле выжили командир первого батальона майор Поль Эбергард и унтер-офицер Пауль Сухич из второго артдивизиона. После их допросов Аганин получил полное представление об обстановке в полку и исчерпывающую характеристику на Бойе.

В Особый отдел фронта он и Ильин возвратились, когда было далеко за полночь. Селивановский еще не спал, они доложили ему результаты допросов Бойе, Эбергарда, Сухича и свои предложения по использованию полученных данных в доработке замысла операции. Он одобрил их, теперь им осталось дождаться результатов работы майора Белоусова. Он находился в фильтрационном лагере для немецких военнопленных и занимался поиском подходящей кандидатуры на роль, отводившуюся Аганину.

5 февраля 1943 года Белоусов представил на рассмотрение Селивановского материалы на трех младших офицеров. Все они были близки по возрасту к Аганину и имели с ним внешнее сходство. Еще одним важным обстоятельством являлось то, что все трое попали в плен в последние дни, что существенно расширяло поле для маневра и позволяло увеличить время на подготовку операции по внедрению зафронтового разведчика Аганина в гитлеровскую спецслужбу. Селивановский, внимательно изучив материалы проверки, остановил выбор на лейтенанте Отто Вебере.

С фотографии на него смотрел двойник Аганина. Оба начинали службу