Сто лет - Хербьерг Вассму

Так и повелось: когда все ложились спать, оставались покой и лампа. Швейная машинка и Элида. Мальчики спали в комнате над кухней, стрекот швейной машинки им не мешал. Текли ночные часы. И Элида могла шить и додумывать до конца свои мысли. Наверное, именно это и называют дневными мечтами. Вот только мечтала она по ночам.

Было семь часов вечера, Хильмар и Рагнар только что вернулись домой с работы. Они сидели за столом на кухне и ели разогретый обед. Соленую треску с картофелем и тушеной капустой. Рыба была не совсем того качества, к которому они привыкли дома в Русенхауге. Кто знает откуда она и какой путь проделала, прежде чем попала в бочки для засола. Дети Элиды и Фредрика не жаловались на еду. От этого все равно ничего бы не изменилось. Но они знали закон. Надо есть то, что стоит на столе. Во всяком случае, человек должен съесть все, что он сам положил себе на тарелку.

— Не понимаю, почему нам так мало платят, хотя мы работаем как каторжные и устаем как собаки. Не знаю, сколько еще я смогу выдержать такую жизнь, — пожаловался Рагнар.

— А я не понимаю, почему всем людям понадобилось кинуться в Кристианию, как только мы сюда приехали. Почему они не остались там, откуда явились, — засмеялся Хильмар.

Фредрик сидел в качалке у печки с газетой на коленях. Он любил беседовать с сыновьями, когда они возвращались с работы.

— Счастье, что вы вообще нашли работу, — напомнил он им. — Не знаю, как это только тете удалось вас пристроить.

— По-моему, она оказала бригадиру какую-то услугу, когда его сын чуть не сбился с пути, — сказал Рагнар и вытер рот тыльной стороной ладони. Когда ты голоден и устал, тут уж не до приличий.

— Десятилетие за десятилетием люди верили, что в городе жить легче, — продолжал Фредрик. — Сюда стекались рыбаки, бедные и безземельные крестьяне. Рабочие организовались. Вам тоже следует это сделать! 

— Да, если бы с начальством можно было поговорить о заработной плате, не рискуя, что тебя уволят, — буркнул Рагнар.

— Я верю в Арбейдерпарти, — сказал Хильмар.

— И что ты делаешь для нее? — спросил Рагнар.

— А что я могу для нее сделать?

— Двадцатый год был тяжелый. Безработица. Дороговизна. Хозяева снижали рабочим заработную плату, и никто не осмеливался протестовать. Все боялись, что их предприятие окажется банкротом и они останутся без работы. Тогда рабочее движение раскололось. И теперь, четыре года спустя, мы это чувствуем на себе, — сказал Фредрик.

— Людям приходится думать о себе, а не о каком-то там единстве, — заметила Элида.

— Но запомните, мальчики: пока у человека есть силы, он должен работать, засучив рукава. Конечно, надо надеяться на лучшее. Времена меняются. Перед вами вся жизнь...

— Я куплю себе автомобиль! — неожиданно объявил Рагнар между двумя ложками супа. Лицо и руки он вымыл, но на шее осталась темная полоса, начинавшаяся сразу под подбородком. — Для начала куплю грузовик и буду на нем зарабатывать деньги, а когда стану более или менее состоятельным, куплю легковой автомобиль, чтобы возить людей.

— Звучит многообещающе, — со смешком вставила Элида.

Фредрик слушал сына очень серьезно.

— Пойду в Полицейское управление Кристиании и получу там водительские права, которые разрешают водить такси, и повешу над дверью вывеску: "Рагнар Андерсен Такси". А машину поставлю перед домом, чтобы все видели, где меня искать, — объявил довольный Рагнар.

— Сначала тебе надо научиться водить автомобиль, — напомнил ему Фредрик.

— Сын одного человека, который держит свой автомобиль на стоянке рядом с вокзалом, обещал научить меня, когда у меня будет время.

— Позволь спросить, когда ты собираешься начать откладывать деньги на этот автомобиль? — поинтересовался Хильмар.

— Я могу работать больше, чем ты, братец, потому что не бегаю за девушками! — засмеялся Рагнар. — То время, что ты тратишь на прогулки с девушками по субботам, я могу использовать на уборку садов, за которую мне будут платить.

Рагнар научился ловко подстригать деревья в свободное время и гордился тем, что у него были постоянные заказчики. Кроме того, субботними вечерами он красил дома. Ему так не нравилась эта работа, что он расправлялся с ней очень быстро.

— Не может быть, Хильмар, у тебя уже есть девушка? — воскликнула Эрда и обняла брата за шею.

Хильмар вспыхнул, освободился от ее рук и снова принялся за еду. Наконец он пожал плечами и согласился, что, может, и есть.

— Они встречаются каждую субботу, — сообщил Рагнар.

— Как ее зовут? — спросила Эрда.

— Ольга, — помолчав, ответил Хильмар, словно был уверен, можно ли при них назвать такое красивое имя.

— Почему ты нам ничего о ней не сказал? — спросила Эрда.

— Сначала я хотел ее проверить, — ответил Хильмар, снова вытер рукой рот и отодвинул от себя тарелку.

— Ты должен привести ее к нам, — сказал Фредрик.

Хильмар вздохнул, смущенный оказанным ему вниманием, и сказал, что подумает об этом. Не так-то легко быть старшим сыном в семействе, в котором каждый сгорает от любопытства. С другой стороны, он мог бы ничего и не говорить им.

— Ладно, может быть, в субботу, если она согласится, — милостиво пообещал он и позволил себе вздохнуть еще раз.

У Ольги были темные вьющиеся волосы и живые глаза. Она очень смущалась и во время первой встречи почти ничего не говорила. Но она всем понравилась. Постепенно Ольга оттаяла и стала как будто членом семьи. Элида слышала их смех задолго до того, как они появлялись. Это обнадежило ее.

— Тебе следует поговорить с Хильмаром! — однажды сказала она Фредрику, когда Ольга ушла.

— О чем?

— Чтобы он не довел ее до несчастья.

— Не рановато ли? — спросил он, улыбаясь.

— Нет!

— А по-моему, рановато. Придет время, я поговорю. Они ведь здесь все время с нами.

— Попроси Хильмара проводить тебя наверх и в чем-нибудь тебе помочь.

— Где? Наверху?

— Да где угодно. Только позаботься, чтобы это было сделано. И побыстрее!

О чем говорили отец и сын, не узнал никто. Но в пятницу вечером, после того как Хильмар помог отцу утеплить окно в спальне, они вместе спустились вниз. Красным был даже Фредрик.

Фредрик настаивал на том, чтобы Элида иногда устраивала себе отдых и ездила в город. Говорил, что однажды дал ей такое задание. Он давал ей с собой свою карту города и просил смотреть за них обоих. Она была благодарна ему, что он заставляет ее совершать эти прогулки, хотя сам не в состоянии поехать с нею.

Ясным июльским утром она доехала на поезде до вокзала в Кристиании. Они с Фредриком пытались найти на карте новую телефонную станцию, Элиде давно хотелось ее увидеть. К сожалению, станция не была обозначена на карте. Элиде пришлось спрашивать у прохожих. Но им было не до нее. Тогда она пошла на большой овощной рынок на Нюторвет. Она там уже бывала. Ходить по этому рынку было все равно что ходить по беспорядочным и многолюдным садам Эдема. Ряды телег с выпряженными из них лошадьми. Ручные тележки и козлы с положенными на них досками, заваленные овощами и фруктами, зонты всех цветов и фасонов, рыночные торговки, у которых под пышной грудью и загорелыми руками благоухали все плоды лета. Их запах напомнил ей о детстве в Хавннесе. Тяжелые, покрытые росой ветви красной смородины. Картофельную ботву. Крупную сухую чернику росшую на холме. Почему ничего этого не было в Русенхауге? Или все ее чувства так притупились от работы и обязанностей, что она этого просто не замечала? Неужели всю свою взрослую жизнь она убивала собственное детство?

И нашла его здесь, в Кристиании? Рынок в городе был вне сферы ее ответственности. Может, из-за этого? Может, это странное ощущение свободы вернуло ей способность видеть и чувствовать?

Каких только людей здесь не было! Элегантные дамы в шляпах и в туфлях на высоком каблуке. Усталые кухарки и старухи, которые ощупывали каждую репку, прежде чем решали, какой пучок взять. Капуста кочанная, капуста цветная, зеленый горошек, лук. Все эти божественные краски, сияющие на солнце, которое никому не позволяло себя остановить. Беспорядочно меняющийся свет над этим непрестанным движением. Крики. "Спешите купить! Лучшие летние яблоки!" Элида купила себе малины, села на скамейку и съела ее всю до последней ягодки. Потом подумала, что надо было отвезти малину домой.

Она пересекла Стурторгет, где продавали цветы, и вышла на Гренсен. Осмотрела всю обувь, выставленную в витрине "Грендсенс Скутёймагазин". Вместо того чтобы пойти дальше по Пилестредет, как она ходила, когда навещала лежавшего в клинике Фредрика, она свернула налево и вышла на улицу Карла Юхана. Ей хотелось увидеть что-то еще, кроме того, на что указывал Фредрик. Теперь, когда она шла по тротуару улица показалась ей гораздо шире. Дома и деревья — выше. Она могла подходить вплотную к витринам. Не будь стекла, она могла бы даже потрогать всю эту красоту. В одной витрине было выставлено платье, очень похожее на то, какое она сшила Анни. Только оно было по-настоящему элегантное. А что, если бы она постаралась извлечь больше из той старой гардины? Украсила бы лиф бантом. Позволила бы ткани тяжело падать, вот как здесь. А главное, подкоротила бы его. Да, это следовало сделать. От этого маленького открытия, этого сравнения готового модного платья с тем, которое она сшила из старой гардины Армии спасения, у Элиды закружилась голова. Она была без зонта и без шляпы, но, тем не менее, почувствовала себя человеком, занимающим определенное положение.