Наследницы - Элизабет Адлер

– Ее новый муж?

Ханичайл кивнула.

– Люди говорили, что Джек был красивым, похожим на Кларка Гейбла, но в нем было что-то жестокое и безнравственное. Элиза тоже считает, что он убийца. Джек Делейни сделал это. Ясно как божий день, что он застрелил Роузи. Но у Джека было неоспоримое алиби. В тот день он был в Хьюстоне, в отеле с женщиной, и она подтвердила это. То же самое сказал и служащий отеля и... ну, я не знаю... и другие люди. Но я уверена, что это сделал Джек. Он сделал это потому, что всегда хотел завладеть нашим ранчо, а тут прослышал, что там нашли нефть. Он сказал полиции, что Роузи была проституткой, что она сама липла к другим мужчинам и поэтому он ушел от нее. Он сказал, что многие парни хотели застрелить ее, такой плохой она была.

Потом он приехал на ранчо в большом черном «кадиллаке» и ходил по дому, как по своему собственному. Он и считал его своей собственностью. «Я был законным мужем Роузи, – сказал он Элизе. – Что было ее, стало моим. Таков закон».

«Этот номер не пройдет, – сказала ему Элиза. Ханичайл улыбнулась, вспомнив триумф в глазах Элизы. – Это ранчо принадлежит мисс Ханичайл Маунтджой Хеннесси. Оно управляется по доверенности, оставленной ей ее дедом. Роузи никогда не владела ранчо Маунтджой, поэтому и ты не можешь владеть им».

Я подумала, что он убьет Элизу тоже. Он поднял руку, чтобы ударить ее, но я напустила на него собаку. Она вцепилась ему в руку, прокусив ее до кости, но мне хотелось, чтобы она вцепилась ему в горло. Я хотела, чтобы ему было так же больно, как было больно моей матери. Я хотела, чтобы собака убила его.

Ханичайл горестно вздохнула.

– Полагаю, что настоящие леди не говорят такое, – сказала она извиняющимся тоном. – Они говорят о погоде, музыке и нарядах. Я смущаю вас. Элиза всегда говорила мне, что я невоздержанна на язык.

– Нет, вы меня не смущаете. Что случилось с Делейни?

– Думаю, что он побоялся нового укуса собаки и поэтому уехал. Уже в дверях он посмотрел на меня и сказал: «Когда-нибудь я вернусь, Ханичайл. Я получу то, что по праву принадлежит мне. Я обязательно вернусь, можешь не сомневаться».

Элиза сказала мне, что по закону он мой отчим. Нам остается надеяться, что он никогда не заявит об этом. Потому что если он заявит, тогда мы пропали. «Он так же может поступить с тобой, как поступил с Роузи».

По спине Ханичайл пробежали мурашки. Она передернула плечами и снова заговорила:

– Нефть так и не нашли, поэтому, как мне кажется, он потерял всякий интерес к нашей земле. Но зато они нашли подземный источник. Вы даже представить себе не можете, как мы все радовались. От счастья мы чуть не сошли с ума. О, Алекс Скотт, вы даже вообразить не можете, какое это счастье, – продолжала Ханичайл, радостно рассмеявшись. – Но нам придется еще много работать, чтобы привести ранчо в приличный вид.

Алекс перегнулся через стол, взял шершавую руку Ханичайл в свою и с восхищением смотрел на девушку: он хорошо знал, о чем она говорит. Он знал, что значит не иметь денег.

– Надеюсь, что вы победите, Ханичайл, – сказал он.

– Едва ли. Но с помощью денег лорда Маунтджоя я надеюсь это сделать. Я хочу, чтобы ранчо было таким же процветающим, каким оно было, когда им управлял отец.

Алекс смотрел на нее, очарованный ею. Он никогда не встречал такой девушки. Она была похожа на золотистого невинного щенка, пытавшегося встать на лапки. Она легко располагала к себе. Он с сожалением подумал, что может случиться с ней в Лондоне, когда на нее свалятся деньги, драгоценности и внимание. Ему оставалось надеяться, что все это не испортит ее, потому что она нравилась ему такой, какой она была. Глоток свежего ветра в душном мире.

Люди с любопытством смотрели на Алекса Скотта, державшего руку странной молодой женщины в дешевом кружевном платье. «Совершенно не в духе Алекса, – шептались они. – Несколько деклассированная для него, вам не кажется?» И они смеялись, удивленные, но Алекс этого не замечал, а если бы и заметил, то не обратил бы на это внимания.

После обеда вместе с Ханичайл они направились на прогулочную палубу, где смотрели на высокие темные волны и мощный кильватер, остающийся за кормой.

– Я люблю океан, – тихо сказал он. – Будь моя воля, я бы бороздил просторы морей в одиночку, на паруснике, в поисках неизвестных островов и спрятанных бухточек.

– Тогда почему же вы этого не делаете?

Он задавался этим вопросом много раз. Она спросила это так легко, словно он и впрямь мог делать то, что хотел.

– Это всего лишь мечта маленького мальчика, – ответил Алекс с горечью в голосе. – Хотя, как мне кажется, я по натуре моряк.

И он рассказал Ханичайл о своей флотилии, о новом судне, которое строится в Шотландии, и о своей единственной любви: яхте «Аталанта».

При свете луны его лицо выглядело утомленным, и Ханичайл вдруг подумала, что он очень одинокий человек. Импульсивно она протянула руку, дочертила пальцами его профиль. Он повернулся к ней и улыбнулся, затем взял ее руку и прижал к губам. У нее перехватило дыхание.

– У нас много общего, Ханичайл, – сказал он. – Мне тоже пришлось сражаться за все, чего я достиг. А когда я был мальчиком и жил в Риме, мне приходилось драться с другими ребятишками, которые называли меня ублюдком. Но они были правы: у меня нет отца, и, как бы сильно я ни дрался, правда остается правдой.

– Мне тоже приходилось драться в школе, – призналась Ханичайл. – Все скандалы были связаны с Роузи. Обещаю сохранить вашу тайну, если вы сохраните мою. Клянусь вам сердцем и душой. – Ханичайл перекрестила то место, где у нее было сердце.

Алекс обнял ее за плечи и проводил до каюты. Около двери он развернул ее лицом к себе и тихо сказал:

– Благодарю за то, что вы доверили мне свои секреты.

– Значит, друзья? – спросила Ханичайл, едва дыша. Ей так сильно хотелось, чтобы он поцеловал ее, что у нее подгибались колени.

– Друзья, – согласился Алекс.

Его губы едва притронулись к ее губам.

– Спокойной ночи, Элоиз Ханичайл, – уходя, бросил он через плечо.

За все время путешествия Ханичайл больше ни разу не увидела Алекса Скотта. Когда она спросила о нем стюарда, тот ответил, что мистер Скотт – очень занятой человек. Он частый пассажир на трансатлантических рейсах и обычно проводит все свое время в каюте, работая.

Когда судно причалило в Саутгемптоне, Алекс Скотт покинул его на рассвете и сразу же направился поездом в Лондон, где у него была назначена встреча. Он не попрощался с Ханичайл, и она не знала, печалиться или радоваться, когда ей передали большую корзину с пармскими фиалками, на которых блестели капельки росы. Цветы источали дивный аромат.

«Фиалки напомнили мне ваши глаза, – говорилось в сопутствующей визитке. – Желаю удачи в Лондоне. Ваш друг Алекс Скотт».