Петр Грушин - Владимир Светлов

Снижению массы ракеты способствовало и выполнение аппаратуры управления, автопилота и радиоаппаратуры в одном отсеке. Еще одним новшеством стало использование на ШБ мультикумулятивной боевой части, состоявшей из 108 кумулятивных зарядов.

В то же время ШБ имела ряд общих черт с В‑300. Так, обе ракеты использовали аэродинамическую схему «утка», а для подачи компонентов топлива в двигатель использовалась вытеснительная система подачи. Хотя следует отметить, что на первых этапах проектирования ШБ в ОКБ‑2 НИИ‑88 для нее рассматривалась и более перспективная турбонасосная система подачи.

В совокупности принятые решения позволили обеспечить для ШБ стартовую массу 1354 кг, равную массе американской «Найк‑Аякс».

* * *

Весной 1952 года статус работ по ШБ был значительно повышен благодаря активному влиянию на этот процесс Л. П. Берия. По его указанию изготовление первых ракет ШБ для испытаний в Капустином Яре было поручено одному из лучших на тот момент в стране ракетных заводов – Опытному заводу № 88 в Подлипках. Причем приоритетность этой работы для завода была поставлена на столь высокий уровень, что это сказалось на темпах работ по изготовлению здесь баллистических ракет. Подобное ускорение позволило уже летом 1952 года начать стендовые испытания твердотопливного двигателя, а в конце 1952 года – летные испытания ракеты. Именно с этого момента у В‑300 появился серьезный конкурент.

Для первых пусков готовились два варианта ШБ, обозначенных Б‑44 и Б‑45. Первый из вариантов ракеты был оснащен автопилотом, самописцами и предназначался для изучения поведения ракеты во время старта и в автономном полете. На Б‑44 планировалось исследовать и работу ускорителя, и процесс его отделения от маршевой ступени. Вариант Б‑45 предназначался для изучения поведения ракеты в управляемом полете и имел на борту радиоаппаратуру, телеметрическое оборудование и программный механизм для выдачи в полете команд управления.

Пуски первых вариантов ШБ состоялись в конце 1952 года, и в их процессе был задействован центральный радиолокатор «Беркута», захватывавший и сопровождавший ракеты по отраженному от их корпуса сигналу. Однако к этому времени уже приняли решение о начале серийного производства В‑300 сразу на нескольких заводах. И здесь создатели ШБ предприняли еще один рывок в своей работе, чтобы одновременно с В‑300 выйти на этап перехвата средствами «Беркута» воздушных целей.

Конечно, Лавочкин находился в курсе затеянного соревнования, но, связанный по рукам и ногам «почасовым» графиком, предпринять что‑либо для ускорения работ по своим «легким», наклонно стартующим зенитным ракетам В‑500 и В‑600 не мог.

Непростая ситуация складывалась и в КБ‑1. Для интенсификации работ по ШБ количество имевшихся в КБ‑1 конструкторов‑ракетчиков было совершенно недостаточно. Не могли помочь и поддерживаемая на самом высоком уровне дисциплина, и жесткий контроль за получаемыми результатами. Тем не менее все подразделения КБ‑1, разрабатывавшие бортовое оборудование ракеты и систему ее наведения на цель, были объединены. Однако на этом возможности КБ‑1 по дальнейшему увеличению темпа работ подошли к своему пределу – фирме требовались новые кадровые и производственные «инъекции». Предпринятые в те дни поиски «дополнительных» мощностей обратили взгляды руководства КБ‑1 на ОКБ М. Р. Бисновата. С этого момента часы организации были сочтены.

19 февраля 1953 года Сталин подписал Постановление Правительства № 533–271, в соответствии с которым Министерству авиационной промышленности предписывалось передать ОКБ Бисновата и его опытный завод в КБ‑1 «для усиления работ по заказам 3‑го Главного управления при СМ СССР».

Слухи о том, что с их организацией собираются покончить, поползли среди работников КБ Бисновата еще за несколько дней до выхода постановления. О том, что оно действительно появилось, Бисноват и его сотрудники узнали 23 февраля. В тот день в Химки приехал руководитель кадровой службы КБ‑1 и, собрав всех работников уже несуществующей организации, с абсолютно невозмутимым видом раздал им для заполнения анкеты о приеме на новую работу в «серьезную организацию».

Такой поворот событий для людей, не сомневавшихся в успешной работе своего КБ, оказался более чем неожиданным.

«Где же мы теперь будем работать?» – на этот вопрос ответа не последовало. Без ответа остался и «наводящий» вопрос насчет того, за какое спортобщество теперь будут выступать работники КБ. Как известно, в те годы за каждым спортивным обществом стояли вполне конкретные организации и люди.

Бисноват от заполнения предложенной ему анкеты отказался (впрочем, его и не особенно уговаривали), и на ближайшие два года местом работы для него стал один из подмосковных заводов. Отказались поначалу в КБ‑1 и еще от двух десятков «бисноватовцев» по причине «космополитических» проблем, принявших в стране нешуточный размах. Правда, через несколько недель после смерти Сталина и закрытия «пятой графы» в анкетах этот вопрос быстро уладили и всех перевели на работу в КБ‑1.

Однако перевод работников ОКБ‑293, концентрация сил в КБ‑1 так и не смогли повлиять на темпы работ по ШБ. Поставленную в феврале 1953 года задачу обеспечить в кратчайшие сроки испытания в составе первого опытного образца «Беркута» решить так и не удалось. Ракета КБ‑1 не успела ни к стрельбам по уголковым отражателям, ни к стрельбам по самолетам‑мишеням…

История же столь драматичного ракетного состязания закончилась буквально через несколько недель. Арест Берия‑отца, а следом и Берия‑сына моментально уравняли в весовых категориях КБ‑1 с КБ‑«донорами». Само КБ‑1 на несколько месяцев стало популярным адресом для выражения негодования по поводу «вредительской деятельности» работавших там «бериевских» ставленников. Тем не менее к лету 1953 года ОКБ Бисновата расформировали, а опытный завод получил статус филиала КБ‑1. Сотрудников бывшего ОКБ Бисновата стали возить на работу в Москву, где большинство из них трудилось в 32‑м отделе. Специалистов, которые остались работать на химкинской территории, загрузили второстепенными заданиями – ремонтом аппаратуры, проверкой приборов.

Официально руководство отделом № 32 КБ‑1 осуществлял Минулла Садриевич Ямалутдинов. Фамилия этого человека в те годы пользовалась большой известностью в определенных, конечно, местах. Еще до войны он был заместителем Г. Я. Кутепова в КБ‑29 НКВД и «руководил» работой конструкторского коллектива В. М. Петлякова, создававшего знаменитый впоследствии фронтовой бомбардировщик Пе‑2. С аналогичным заданием Ямалутдинов оказался и в КБ‑1, «возглавив» работу 32‑го отдела, в котором вместе с уже ставшим немногочисленным «спецконтингентом» работали и реабилитированные специалисты, и те, кого эта участь, к счастью, миновала.

Несмотря на столь драматическое развитие событий, работы по ракетам в КБ‑1 продолжались. После ряда перестановок в руководстве КБ‑1 в сентябре 1953 года была сформирована новая структура предприятия, в которой вновь выделили участников работ по ШБ. Одновременно главным конструктором ракеты назначили Д. Л. Томашевича. К концу года для ШБ наконец изготовили всю необходимую аппаратуру, и можно было переходить к испытаниям ракеты в «замкнутом контуре».

* * *

Реорганизации, которые в течение лета – осени 1953 года держали в напряжении все КБ‑1, не затронули новый химкинский филиал. Тем не менее судьба его территории, цехов и построек была уже предрешена. В одном из «ходивших» летом 1953 года по кабинетам Совета Министров проектов постановлений Министерству среднего машиностроения предписывалось бывший завод № 293 «в двухнедельный срок возвратить в МАП», а далее «в месячный срок перевести опытно‑конструкторское бюро № 1 главного конструктора т. Сухого с завода № 51 на завод № 293».

Однако очередная ракетно‑авиационная рокировка в судьбе химкинского завода не состоялась. К осени 1953 года страсти вокруг организации бериевских ставленников понемногу улеглись и уникальному по своему научно‑техническому потенциалу коллективу КБ‑1 была поставлена новая задача – создание передвижного зенитного ракетного комплекса. Разработку ракеты для него поручили новой организации – Особому конструкторскому бюро № 2 Министерства среднего машиностроения во главе с Петром Дмитриевичем Грушиным. Местом для работы новой организации и стал опытный завод № 293, а его первыми сотрудниками стали работники отдела № 32 КБ‑1. Основу специалистов‑производственников нового КБ составили работники бывшего опытного завода № 293.

В соответствии с первым приказом, подписанным Грушиным в понедельник, 4 января 1954 года, на основе отдела 32 создали конструкторский, расчетно‑теоретический и испытательный отделы. Их руководителями назначили соответственно Н. Г. Зырина, Е. И. Кринецкого и В. Н. Елагина.