Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы - Станислав Виткевич

Т р а в а й я к. Как? Значит, это Эрна Абракадабра, та самая шансонетка из Бистли-холла в Нью-Йорке? Ваша сообщница во всех преступлениях?

Т р е ф а л ь д и. Она самая — та, вместе с которой я убил свою тетку, княгиню ди Боскотреказ. Перекрасила волосы в черный цвет, а нос у нее из парафина. Она мне совсем разонравилась. Но благодаря этому я жив. Я ведь и сам на себя уже не похож...

Т р а в а й я к. Ясно, всем нам то и дело приходится изменяться. Но вы только подумайте: мы тут с вами беседуем, а там, в каком-нибудь из вагонов нашего поезда кто-то себе едет и почитывает точь-в-точь такую историю из дорожной библиотечки детективов. Забавно!

Т р е ф а л ь д и. Возможно; это стечение обстоятельств не преуменьшает ни величия наших помыслов, ни странности нашей встречи. Однако — к делу: я знаю, как быть! Это и есть то, что гнетет меня уже три месяца кряду. С того момента, как ты стал моим кочегаром.

Т р а в а й я к. Так говори, Карл, будь абсолютно искренен! Я готов на все!

Т р е ф а л ь д и. Этой ночью мы должны принять решение. Вот оно: м ч и м с я  в п е р е д  б е з  о с т а н о в к и, н а  п о л н о й  с к о р о с т и  и смотрим, что из этого выйдет.

Т р а в а й я к. То есть — нечто вроде поединка или суда Божия. Ладно, это не ранит моего честолюбия. Выходит, дорогой Карл, несмотря на свой возраст, ты так сильно ее любишь?

Т р е ф а л ь д и. Да, но это же вполне естественно — пойми: речь о том, чтоб отбить ее не у подчиненного, а у коллеги по высшей профессии. Мы должны провернуть дело так, чтобы оно было достойно нас, людей старой закалки, роковым образом заблудившихся в чужой эпохе.

Т р а в а й я к. Что-то меня не тянет в аристократы. Я не сноб.

Т р е ф а л ь д и. Все равно: лет двести назад ты был бы жуткой канальей в высших сферах человечества. Итак? Жму на регулятор.

Т р а в а й я к. Хорошо — но поезд? Жизнь стольких людей?

Т р е ф а л ь д и. И это говорит человек, да что там — чудовище, у которого на совести как минимум тридцать жутчайших, а вернее, великолепнейших убийств!

Т р а в а й я к. Да, правда, но в конце концов у меня тогда были определенные, реальные цели.

Т р е ф а л ь д и. Неужели же цель этой ночи не самая реальная из всех известных нам целей? Мы решим самую что ни на есть существенную проблему — проблему смысла всей этой пошлой комедии, в которую выродилось наше существование после того, как эпоха преступлений окончательно себя исчерпала.

Т р а в а й я к. Я еще не могу вполне оценить значение этого плана, но в принципе он меня устраивает. Как видно, я должен его исполнить — ведь в жизни нет уже ничего, что могло бы меня насытить.

Т р е ф а л ь д и. Не думай об этом больше. Надо, чтоб хоть что-то произошло. Месторождения злодейств исчерпаны. К прежней жизни мы вернуться не можем. Подумай, однако, каким очарованием наполнится всё, если кто-то из нас переживет эту историю. Живой свалит вину на мертвого — никакого риска.

Т р а в а й я к. Хорошо, я согласен. Мы столкнемся с пятидесятым. с которым у нас по графику пересечение, если разумеется, без катастрофы проскочим Дамбелл-Джанкшн. На перегоне между станциями этот поезд ничто не задержит. Я готов на все, но если оба мы останемся живы, нам придется туго.

Т р е ф а л ь д и (полностью открывает регулятор; машина сопит как бешеная). Я не подумал о возможности увечья, но теперь спорить поздно. Пускаю состав на полные обороты, несемся на всех парах.

 

Пожимают друг другу руки. На тендер по куче угля вползает  Ю л и я.

 

Ю л и я (встает, шатаясь из-за того, что платформа болтается между тендером и локомотивом; машина дышит все чаще, пейзаж перемещается с дикой скоростью). Я решила сделать вам сюрприз. Уж этого вы никак не ожидали. Госпожа Тенгер ползет сзади. Мы запрыгнули в последний момент. Ох и трудно было лезть по буферам. Но почему вы гоните как бешеные? Вот-вот станция!

Т р а в а й я к. Скоро узнаешь. Посмотрим, стоишь ли ты сделанной нами ставки.

Ю л и я. Ставки? Что ты мелешь, Николай? Ты что, уже выпил шартрез, который я принесла? Вы должны нас где-то спрятать, пока не прибыли на станцию, — под углем или еще где.

Т р е ф а л ь д и. Свершилось: сбылась наша мечта. Надо сказать им правду.

 

По тендеру ползет  З о ф ь я  Т е н г е р  recte[56] Э р н а  А б р а к а д а б р а.

 

Эрна, послушай: я люблю Юлию, и мы с Травайяком устраиваем суд Божий. Я пустил поезд вперед на всех парах — будь что будет. Уцелеем — отлично, расшибемся в лепешку — еще лучше. Не могу я больше терпеть этот шантаж. У меня предчувствие, что ты погибнешь — ты, единственная, кого мне было совестно убивать. Видишь, по-своему я люблю тебя — ты была хорошей помощницей и подругой. Быть может, тебе суждено погибнуть по воле случая. Ты сама сюда пришла. Это не моя вина.

 

Женщины слушают, совершенно обескураженные.

 

А б р а к а д а б р а. С каким Травайяком, Зигфрид? Ты с ума сошел? У тебя галлюцинации.

Т р е ф а л ь д и (указывая на Травайяка). Это не Войташек, а Травайяк. Тот самый, знаменитый. Вглядись-ка в него хорошенько. Припоминаешь? Мы про него читали в «Бульдог-мэгэзин». Маски сорваны.

А б р а к а д а б р а. Господи! Да он рехнулся! Господин Войташек, его связать надо! И зачем только я дала себя уговорить — ох уж этот дурацкий сюрприз! Ты во всем виновата, змея! (Бросается на Юлию.) Это ты меня уговорила ехать!

 

Травайяк придерживает Эрну.

 

Ю л и я. Но, простите, я ничего не хотела, ни о чем не знала! (Мужчинам.) А теперь я с вами заодно! Мне это нравится! Теперь мне ясно: я люблю вас обоих. Но до чего жаль, господин Тенгер, что вы не преступник, как Николай.

А б р а к а д а б р а. Он еще похлеще, чем этот. (Травайяку.) Пусти меня, ты падаль! Карл, спаси меня! Перекрой регулятор! Я хочу жить!

Т р е ф а л ь д и (в двух местах перерезает шнур свистка). Травайяк, ну-ка свяжи эту женщину! Впервые в жизни она не сумела вести себя как подобает. (Бросает ему шнур.)

Ю л и я. Я вам помогу.

 

Вопящую Эрну связывают.

 

А б р а к а д а б р а. Перекройте регулятор! Включите тормоза! Я хочу жить! Хватит с меня всей этой мерзости!

 

Травайяк затыкает Абракадабре рот кляпом и бросает ее на кучу угля.

 

Т р е ф а л ь д и (Юлии). Что же касается того, преступник я или нет, позволю себе представиться: Карл, герцог Трефальди — этого, полагаю, довольно.

Ю л и я. Не может быть... вы... невероятно! Сам Трефальди, великолепный Трефальди! Ах — именно теперь, как же все чудесно! Я так счастлива! Всегда мечтала о чем-нибудь необычайном — чтоб было как в кино!

Т р а в а й я к. А я что, не в счет? А мои преступления — ничто? Юлия, советую тебе, поосторожней, а то ведь я могу убить господина герцога и остановить поезд.

Ю л и я (целует Травайяка). Я люблю вас обоих. Только теперь я впервые действительно полюбила, но — обоих. Вы оба необыкновенны в этот миг. Происходит что-то немыслимое — словно до сотворения мира.

Т р е ф а л ь д и. Вот женщина, которая нас достойна! И разве можно не сделать того, что мы вознамерились сделать? Мы должны, Травайяк! Иначе нам не жить. Не так ли?

Т р а в а й я к. Ясное дело. (Высовывается из кабины с другой стороны.) Уже видны сигналы Дамбелл-Джанкшн.

Т р е ф а л ь д и (глядя на приборы). Восемь с половиной атмосфер — сто двадцать два километра в час. У меня предчувствие, что мы проскочим станцию благополучно. Представляю себе, что за лица будут у этих кретинов!

А б р а к а д а б р а (воет сквозь кляп). Ахррмбунглохрамкопр...

Ю л и я (восторженно заломив руки). Ох, это восхитительно! Замечательно! Двое преступников за миг до катастрофы, и я с ними, я люблю их обоих, и они меня любят! Ах, только это — жизнь! Мне хочется разлететься вдребезги! Я не выдержу до конца!

 

Ее прерывает оглушительный рев паровоза.

Действие второе

Декорация та же, что в первом действии. Пейзаж перемещается с невероятной скоростью. Во время антракта киноленту поменяли: в какой-то момент должны пронестись огоньки деревни, потом освещенный вокзал. В правой части локомотива приникший к регулятору  Т р е ф а л ь д и  свесился в окно. Все заволакивает пар, вырывающийся через клапаны из цилиндров.

 

Т р е ф а л ь д и. То, что мы хотим сказать друг другу, мы должны сказать быстро. Через полминуты пройдем первый семафор Дамбелл-Джанкшн. Не уверен, что при такой скорости мы не полетим под откос на первой же стрелке.

Т р а в а й я к. Одно скажу: одиннадцать атмосфер и сто тридцать километров в час. Голова моя, как снаряд, улетает по спирали в бесконечную бездну Вселенной.