Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

Во мне поднялась ярость. Я подарил Ткачам отпечаток в обмен на сведения о его паршивой сестре, а этот кусок рыбьих потрохов смеет сомневаться!

Посмотрев мне в глаза, Пётр вздрогнул и шагнул назад — влетел в тумбочку.

Покачнувшись, ваза с цветком завалилась на бок и покатилась к краю. Подскочила у самой пропасти и бросилась вниз — чтобы разлететься множеством осколков.

Смещение.

Ваза, целая и невредимая, застыла у самого пола, где упокоились её останки. На ней проступил сероватый налёт, и она замерцала, исчезая из реальности и возвращаясь в неё. Вокруг неё засияла чернота.

Смещение.

Ваза стояла на тумбочке, устойчивая, и позабытым воспоминанием пульсировали уходящие осколки. Налёт стал белёсым и истаял.

Комната погрузилась в молчание.

— Что… это было? — выдавил Пётр, первым нарушив тишину.

— Магия. Истинная магия.

— Не знаю, что ты сделал, но так делать нельзя, — сказала Эллеферия, и выглядела она изрядно напуганной, — Я просто… чувствую. Нельзя пользоваться этой силой.

Боги всегда опасались Изнанки. Они не были над ней властны.

Да и кто был?

Хотел ли я вновь прибегать к её услугам в этом мире? Я закусил губу, задумавшись, потом тряхнул головой.

Запас карман не тянет. Буду следовать старому плану. Но теперь я знаю, что Изнанку надо призывать лишь в крайнем случае. На Земле она… голодна.

— Дайте мне немного отдохнуть, и мы пойдём за Викой, — кинул я выразительный взгляд на Петра. Он затоптался на месте, но богиня, уловив намёк, сказала, что тут отвратительно воняет и она была бы рада, если бы Белавин-младший составил ей компанию в коридоре.

Они вышли. Лютиэна открыла окно и впустила свежий воздух в пропахшую магопием комнату.

Когда я стянул футболку и показал ей плечо, она побелела.

— Что там? — спросил я, догадываясь об ответе.

— Выжженный до мяса след… как от множества ладоней.

Глава 25

И без сбивчивых утешений сестры было понятно, что останется гигантский шрам. Он меня не заботил — всего лишь след на очередном теле, мелочь, которая лет через триста надёжно позабудется.

А вот что останется навсегда, так это отпечаток на демонической сути. И это выводило из себя. Обитатели Изнанки зарвались; пусть их не призывали и они изголодались по подношениям, они не имели права себя так вести.

Но как отомстить им? Как нанести удар по временным миражам, через которых вещает сама Изнанка? Этого я не знал, как не знал никто, включая самых могущественных богов. Но рано или поздно Ткачи ответят за то, что оскорбили меня.

Наконец Лютиэна отстранилась. На её лицо легла печать усталости; под глазами залегли тени. Она правда старалась выжать из целительского дара наибольшее, однако тягаться с Ткачами была не способна.

Я натянул футболку, накинул поверх кофту. Жар в области раны сменился тянущим холодом. С Изнанкой всегда так. Любит она поиграть противоположностями, ибо представляет собой стык бытия и пустоты — ту самую грань, на которую обычно не приземляется монета.

Но если знать пару трюков, монетка может встать на ребро, а разумный — пообщаться с Изнанкой.

— Позови Дженни. Когда я приглашу её, она должна явиться, — сказал я сестре, ни капли не сомневаясь, что у неё есть секретный способ связи. Знакомые близко женщины или враждуют между собой, или объединяются в союз покрепче кровного.

Последнее, естественно, тоже не мешает им воевать.

В коридоре у комнаты околачивался Пётр, бормотал под нос всякие глупости — общался с Эллеферией, вернувшейся в брошку. Судя по его взволнованному виду, он опять накрутил себя, а богиня отговаривала его от опрометчивых действий. Ей терять единственного последователя было не с руки.

— Я помогу тебе при условии, что ты вскоре поддержишь меня, — сказал я ему.

Сосед ожидаемо захлопал ресницами.

— В чём? Это что-то сомнительное? Мне нужны подробно…

Он остановился, облизал губы. Решительно встряхнул головой.

— Я помогу тебе.

— Не беспокойся, нас ждёт праведное дело.

Всего-навсего ворваться в академическую сокровищницу, чтобы похитить оттуда артефакты, убить зарвавшегося аватара и вампира, которым овладела гончая. Ничего такого, что осудила бы здешняя мораль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Идея вызревала с тех пор, как Хайман предложил союз. Выступать в одиночку будет означать подвергать себя риску, которого легко избежать. В идеале ограничить круг участников, но и с одной Лютиэной я отправляться в хранилище не мог. Использование вещи в качестве щита ударит по мне куда сильнее, чем геройство в одиночку.

То есть следовало раздобыть немного пушечного мяса на случай непредвиденных обстоятельств. Заслужить лояльность Петра спасением его сестры виделось теперь наилучшим решением.

У выхода из академии я заметил знакомую фигурку. Помахал ей, крикнул, заставив ту встрепенуться и развернуться к нам:

— Привет, Кана! Иди сюда!

С ней число вовлечённых будет, пожалуй, достаточным. Её ниточка ко мне будет самой слабой, через Петра, но и сама она не блистала особыми достоинствами. Для вторжения в хранилище подойдёт вполне, надо лишь навязывать ей ощущение причастности, показать, что мы отныне — команда.

— А она нам зачем? — выпучил глаза Пётр.

— Пригодится.

И попутно, естественно, Кана получит шанс втереться в доверие к Белавину-младшему. Поддержав его в трудный момент, она получит над ним преимущество и заставит его обратить на себя внимание.

По крайней мере, так бы действовал я. Люди обожали портить хорошие задумки душевными метаниями.

Пока что Кану ни во что особо не посвятили, лишь предложили поехать с нами. Как человек слабовольный, она согласилась.

В электричке нашёлся пустой вагон, и мы заняли скамейки. Тут-то я и решил выложить карты на стол — частично, само собой.

Если конкретнее, то объявить о существовании Эллеферии и Дженни тем, кто ещё этого не знал.

И так развернулся крошечный спектакль. Кана не подозревала ни об Эллеферии, ни о пикси, а для Петра тайной была лишь фея. Они оба получили свою порцию откровений, когда я объяснил, что Эллеферия — мёртвая богиня, а Дженни — мой фамилиар. О том, что мы с сестрой принадлежим к эльфийской расе, я распространяться не стал. Это было не так уж важно.

— То есть на выручку Вике спешат француженка и американка? — наморщил лоб сосед, — Напоминает начало паршивого анекдота.

— Как вы… как ты и Дженни познакомились? — тихо спросила Кана.

— Она украла весь сахар из нашей деревни, и я поймал её. Пригрозил, что если мы не заключим контракт, то я посажу её в банку и закопаю под ближайшей берёзой лет так на тридцать.

Услышав эту легенду, фея пнула меня в ухо, но мне было не до неё. Отпечаток, вплетённый Ткачами в демоническую часть, продолжал раздражать меня своим навязчивым присутствием. Он уже почти не болел, однако вместо боли на первый план выступила горечь поражения.

— И как пикси добралась до вашей деревни? — прищурился Пётр.

— Не интересовался, — пожал плечами я и, перехватив в очередной раз занесённую ногу Дженни, почесал той пятку.

Фея пискнула и, едва вырвавшись, спряталась в волосах Лютиэны.

Эллеферия же сверлила взглядом бедную Кану, и мне не нужно было читать её мысли, чтобы понять: богиня видела в девчушке новую последовательницу. Кане не достанет силы воли, чтобы не признать Эллеферию, как своё божество.

Иногда я сам себе поражался. Как только у меня получалось творить столько добрых дел сразу?

От вокзала взяли такси. По понятным причинам адреса я не знал, но водитель понял цель по ориентирам. Побледнев, он попробовал отказаться, но стопка купюр перед его носом и заверения, что до самого особняка мы не доедем, изменили его настрой.

В машине меня потряхивало. Тело переносило последствия общения с Изнанкой не многим лучше души. Сидевшая на заднем сидении со мной Лютиэна поглаживала мою ладонь, и молчаливая поддержка вещи облегчала страдания.