"Сезам, откройся!" - Виталий Павлов

С начала второй мировой войны Германия начала получать стратегическое сырье из Латинской Америки, в частности, селитру и другие, которые были необходимы для производства взрывчатых веществ. Оно поступало из Чили, Боливии, Уругвая в порты Аргентины. Туда же шли грузы из Мексики, в частности нефть. Вот там-то и создал свою диверсионную организацию Максимов.

К моменту вероломного нападения Германии на Советский Союз у Максимова уже действовало более десятка диверсионных групп, были организованы подпольные мастерские для изготовления взрывчатых и зажигательных устройств. Были уже проведены первые диверсионные акты, сожжено несколько немецких складов и потоплен ряд судов на их пути в Германию.

С начала Великой Отечественной войны Максимов развернул такую активную деятельность, что она обратила на себя внимание не только немцев, но и американской разведки. Последнее мы узнали из сообщения нашего агента «29», сотрудника латиноамеркианского отдела государственного департамента США. Кстати, этот агент регулярно снабжал нас поступавшей в государственный департамент информацией из американских посольств в Южной Америке о деятельности там немецких спецслужб. Вся эта информация проходила через мои руки, и мы без промедления соответственно ориентировали Максимова.

Курируя из центра деятельность разведывательно-диверсионной организации Максимова в 1941–1942 годах, я удивлялся его энергии и неутомимости. В разгар войны в его распоряжении насчитывалось уже до 200 исполнителей-антифашистов, многими из которых он руководил лично.

Латиноамериканский период разведывательной деятельности Максимова явился вторым переломным моментом в его судьбе. Правда, на этот раз преобладали положительные моменты, хотя были и сугубо трагические. Например, когда он терял своих помощников. Один из них был изувечен во время взрыва при изготовлении диверсионной бомбы в самодельной мастерской.

К сожалению, любители газетных сенсаций пишут о Максимове, представляя его как участника убийства Троцкого, пользуясь архивными документами, в которых оказалось и его имя, а о его героической борьбе против гитлеровских захватчиков, стыдливо или, вернее, бесстыдно умалчивают. В Мексике большое количество хорошо организованных боевиков, среди которых он был только винтиком, к тому же невольным, были мобилизованы Сталиным для мести одному человеку, тогда как в Аргентине фактически в одиночестве он противостоял многим нацистским агентам, брошенным для охраны германских портовых объектов и судов от его смелых действий.

По окончании войны за самоотверженную работу Максимов был награжден прощением за его «дезертирство» в Мексике.

Максимов укрепил свое положение не только в Аргентине, но и во многих других латиноамериканских странах. У него появилось много хороших друзей среди руководителей правительств, с ним охотно встречались президенты республик, он заимел обширные связи среди высших католических деятелей. Последнее и натолкнуло советскую внешнюю разведку на постановку перед этим разведчиком задания о личном ТФП в Ватикан и его разведывательные службы.

Мне довелось снова услышать о деятельности Максимова, когда я в 1949 году перешел на участок нелегальной разведки. Наш американо-английский отдел курировал его работу в Америке и готовил его перемещение в Европу.

Учитывая способности Максимова и его широкие возможности в Латинской Америке, ему было поставлено задание попытаться получить дипломатическое прикрытие при государстве Ватикан. При этом мы далеки были от мысли о высшей дипломатической должности. Но разведчик подготовил нам сюрприз.

В очередном докладе в Центр Максимов сообщил, что назначен полномочным послом одной из латиноамериканских республик и выезжает в Рим для вручения в Ватикане верительных грамот. Это было настоящим чрезвычайным событием, ибо еще никогда в истории внешней разведки ни одному нелегалу не удавалось заполучить такой высокий пост. Только Зорге смог стать неофициальным пресс-атташе германского посольства в Японии. И хотя нельзя сравнивать страны, но посол есть посол. Прежде чем докладывать руководству НКВД, то есть самому Берии, об этом факте, мы запросили Максимова об обстоятельствах его успеха. Он просто ответил, что в свое время оказал услуги одному видному латиноамериканскому эмигранту, а теперь этот эмигрант, вернувшись на Родину и став президентом, с готовностью согласился отплатить за ту прежнюю услугу.

При докладе Берии об успехе Максимова тот, на нашу и разведчика беду, хорошо запомнил это, что привело к третьему, наиболее неприятному своими последствиями переломному периоду в жизни Максимова.

По прибытии в Ватикан Максимов был приятно удивлен, встретив там ряд своих американских знакомых. При их дружелюбном содействии он быстро завел интересные связи в дипломатическом корпусе. Они же ввели его в высшие ватиканские круги, в том числе у него появились первые знакомства среди лиц, имевших отношение к разведывательной службе Ватикана. У Максимова появились реальные возможности приблизиться к цели своего пребывания в католическом центре. Но шел 1952 год, Максимов получил указание Центра получить аккредитацию послом также и в Югославии. Как оказалось, это не представило каких-либо трудностей для разведчика.

На очередной встрече с ним ему по указанию Берии поручили тщательно изучить окружение Тито и обстановку около президента во время различных приемов.

Это последнее поручение, исходившее от самого министра, страшно насторожило нас. Имею в виду как себя, так особенно и Максимова. Он почувствовал неблагоприятное направление, которое приобретает его «югославская миссия». Но мне временно пришлось расстаться с Максимовым. Он вновь был изъят из моего ведома, так же, как и его досье, которые забрал себе мой начальник А. Коротков. При этом он кратко бросил: «По указанию Берии».

Последняя телефамма, которую я посылал в Вену, содержала указание нашему представителю в венской резидентуре вызвать на встречу Максимова и передать ему задание, которое было зашифровано его личным шифром, поэтому о содержании этого поручения я смог узнать только по возвращении разведчика от него самого, причем уже после разоблачения Берии.

Как рассказывал мне сугубо доверительно Максимов, в телеграмме ему задавался вопрос, показавшийся ему смертельно опасным: может ли он, судя по обстановке вокруг Тито, выполнить важное, но и опасное поручение. Имея мексиканский опыт, Максимову не составило труда домыслить, о каком опасном поручении могла идти речь. Одновременно тот же прошлый опыт подсказал ему, что отказ от такого задания для него мог означать только одно — конец не только его разведывательной карьеры, но и жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});