"Сезам, откройся!" - Виталий Павлов

Велики были психологические переживания и нашего разведчика и его начальника резидента Лазарева. Поездка к агенту за документами, как и любой выход разведчика на встречу с особо ценным агентом, требовала сложного проверочного маршрута и большого нервного напряжения. А в данном случае нужно было ночью, в сложных условиях парижского оживленного дорожного движения не пропустить ни одного подозрительного признака, в точно назначенное время быть на месте встречи. И особенно усложнялась эта задача при возвращении документов агенту из-за острого дефицита времени.

При этом еще раз хочу напомнить, что мы имели очень квалифицированного противника в лице французской контрразведки.

А переживания самого резидента, отвечающего за все и перед всеми. Операция «Карфаген» была настолько неординарной по содержанию добывавшейся информации, что о ней, не в конкретной форме, но достаточно много знали не только руководство внешней разведки и КГБ, но и глава государства. Любой успех или провал ее несли бы за собой самые серьезные последствия, в первую очередь для резидента. Успешное проведение операции, какими бы наградами оно не вознаграждалось, не могло компенсировать и доли нервных и психических издержек ее исполнителей.

Переживания оперработника и Лазарева длились до самого утра, пока не появлялся сигнал агента о возвращении документов в сейф. И так два-три раза в месяц с декабря 1962 года по май 1963 года. Тяжелый выдался тот зимне-весенний сезон для парижской резидентуры. А если учесть, что резидентура не прекращала работы с рядом других ценных агентов — в том числе с Паком, начавшим как раз в тот период работать в НАТО и достигшим максимума своих информационных возможностей, то напряженность оперативной деятельности в период осуществления ТФП в центр становится ясной.

После появления признаков опасности срыва агента внешняя разведка поступила весьма разумно, приостановив дальнейшее использование Джонсона в операции.

Резидентура и руководство внешней разведки, оценивая особую важность добытой из центра информации, решили больше не рисковать. При этом учитывался тот важнейший фактор, что, пока американцы не знали о факте изъятия их документов, ценность их возрастала. Это позволяло сравнивать ставшие известными нашему командованию мобилизационные планы США с конкретными действиями американских вооруженных сил в Европе и руководства НАТО в условиях возникавших обострений международной обстановки. Шифровальные материалы позволяли читать особо важную переписку США и их союзников по НАТО.

Когда же Джонсон был изобличен в сотрудничестве с советской внешней разведкой, то американскому командованию нелегко было установить, какие конкретные документы оказались в нашем распоряжении. Так как Джонсон не знал, что он передавал нам, пришлось им исходить из того, что все документы, проследовавшие через центр в обоих направлениях в период с декабря 1962 по май 1963 года необходимо считать раскрытыми перед нами. Следовательно, все их необходимо переделывать, изменять и разрабатывать заново.

Пример операции «Карфаген» в ее комплексном рассмотрении ясно свидетельствует о том, что работа разведчика требует не только профессионального опыта, но и особого терпения, способности терпеливо идти намеченным путем и уметь дожидаться благоприятных условий для успешного решения своих задач.

Опыт многих дел, успешно завершенных советской внешней разведкой, показывает, что иногда, как, например, в случае с агентом Джонсоном, требуется долголетняя терпеливая и тщательная работа для того, чтобы на каком-то этапе представился вдруг шанс совершить «королевский ход», достичь поражающего воображение успеха. Вот пример деятельности германской разведки, который приводит бывший ее руководитель В. Шелленберг в своих воспоминаниях (Шелленберг В. Лабиринт. Нью-Йорк, 1956). Он описывает потопление немцами в 1939 году английского линейного корабля «Ройял Оук»: «Потопление этого линкора заняло менее пятнадцати минут, но потребовалось пятнадцать лет терпеливой и усиленной работы… чтобы заложить необходимые основания для этой операции».

Два слова о роли в разведке человеческого фактора. Агент советской внешней разведки Джонсон смог преодолеть все чрезвычайно сложные меры безопасности, которые соблюдались в центре в целом очень строго. Однако и на той, американской стороне действовали люди со всеми свойственными им слабостями. Так, Роберт Конквист в предисловии к упоминавшейся мною книге Д. Баррона о КГБ пишет: «Даже такие удары, как то, что произошло в Орли (то есть в диспетчерском центре, находившемся в отдаленном уголке аэропорта Орли. — прим. авт.), как бы квалифицированно они ни были организованы, не преуспели бы, если бы не американские просчеты в бдительности и непринятии даже в таких сверхсекретных объектах тех предписанных мер, которые необходимы при всех обстоятельствах».

Читатель помнит о просчетах американского офицера с секретной комбинацией к шифрзамку, с ключом. Все это были те маленькие слабости человеческие, которые в конечном счете могут играть роковую роль.

Но Конквист забывает, что и наша внешняя разведка учитывала все это. Уверен, нет таких обстоятельств в мире, абсолютно надежных мер, которые в принципе не могут быть преодолены. То, что человек установит, другой человек найдет способ убрать со своей дороги. Так в центре и произошло.

Если бы не оказалось Джонсона, то внешняя разведка могла бы завербовать другого, например, американского офицера, который имел доступ к хранилищу. Но простой, малозаметный клерк оказался более удобным, он смог с нашей помощью не только получить доступ к сейфу, но еще, что немаловажно, выносить его содержимое и затем незаметно возвращать на место.

Ведь над всеми этими деталями намеченной операции ТФП парижская резидентура думала и работала больше года и готовила все необходимые условия.

Например, возьмем один вопрос: вскрытие замков сейфа. Если бы агенту не удалось из-за оплошности офицера получить шифр для одного замка, он все равно узнал бы его таким же способом, как это сделал со вторым замком. Если бы не удалось снять слепок с ключа, агент мог бы в ночное дежурство впустить в центр высококвалифицированного специалиста внешней разведки по сейфовым замкам, и последний решил бы эту проблему.

Так, в каждом отдельно взятом элементе, составлявшем всю операцию, могла успешно решаться проблема ТФП. Операция «Карфаген» наглядно иллюстрирует роль человеческого фактора в разведке. До тех пор пока люди поддаются вербовке, будет существовать возможность реального доступа к любым секретам. Даже там, где вся охрана доверена бездушным роботам, изощренным системам электронных запоров, преград и ловушек. Потому что эти запоры создают люди, ими управляющие. Следовательно, стоит завербовать того, кто ими управляет или их создавал, чтобы найти путь к охраняемым секретам. Все дело будет сводиться к срокам и средствам для достижения желаемого,

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});