За Москвою-рекой. Книга 1 - Варткес Тевекелян

— Откуда вы это взяли?

— Хорошенький вопрос, откуда я это взял! Не сам же выдумал! Да моей фантазии и не хватило бы на такое. Телефонограмму получили, сам Толстяков подписал. Слова-то какие, вы только послушайте: «Ввиду дополнительного задания министерства и учитывая наличие у вас неиспользованных внутренних ресурсов, суточный выпуск продукции по вашему комбинату на сорок девятый год устанавливается в размере тридцати шести тысяч метров. Ассортимент остается прежний. Примите меры для обеспечения выполнения. В. Толстяков».

— Да-а… — только и мог сказать Власов.

— Поставить комбинат в такое тяжелое положение — это же подлость! Нужно немедленно протестовать, писать министру…

Шустрицкий, присев на стул, выжидательно уставился на директора, что тот, словно забыв о присутствии плановика, погрузился в раздумье.

«Задали же задачу… Есть над чем поломать голову. Разумеется, с ходу, без основательной подготовки, выпустить такое количество товара невозможно. Опротестовывать план — бессмысленно. Во-первых, это ни к чему не приведет, только демобилизует коллектив; во-вторых, даст Толстякову лишний повод позубоскалить: вот, мол, передовой директор, обещавший перевернуть все вверх дном, испугался десяти процентов — и в кусты!.. Резервы-то на комбинате есть, против этого возражать не приходится. Значит, нужно найти другой выход. Но какой?»

— Напишем сейчас или мне самому подготовить текст? — спросил, теряя терпение, Шустрицкий.

— Что?.. Ах да, вы о письме министру… Нет, писать никому не будем. Мы сами утверждали, что у нас есть большие резервы и что, используя их, мы можем увеличить объем выпуска продукции на пятьдесят процентов, а теперь испугались десяти… Нас же сочтут за болтунов — и правильно сделают!

— Мало ли что мы утверждали! Резервы нужно еще привести в движение! Со временем, может быть, и добьемся, а пока… Я-то хорошо знаю повадки нашего начальства: им покажи палец — они захотят всю руку. Говорил вам — не нужно было затевать всю эту историю с реконструкцией. Толстяков поймал нас на слове, как маленьких. Погодите, он еще не то сделает. Одним словом, доигрались!

Власов сурово посмотрел на плановика, поморщился.

— Ладно, об этом поговорим в другой раз. Вы лучше возьмите арифмометр и давайте подсчитаем, как укладывается новый план по оборудованию.

— Как хотите! — Шустрицкий поднялся и подчеркнуто ленивой походкой пошел за арифмометром.

Они долго считали и пересчитывали, проверяли каждую цифру. Расчеты показывали, что ткацкая фабрика может выполнять повышенный план, если поднять производительность станков на три процента, а в двух залах пустить третью смену. Для этого нужно набрать пятьдесят ткачих и человек пятнадцать подсобных рабочих. А где возьмешь новых ткачих? Их нужно обучать, для чего потребуется месяцев шесть, не меньше. Хорошо бы заполучить хоть сотню автоматических станков и одним махом разрешить всю проблему. Но где? Машиностроительный завод вот уже третий год осваивает их и никак не может освоить.

Хуже обстояло дело в красильно-отделочной фабрике — там явно не хватало оборудования, в особенности барок.

Отделка шерстяных тканей — дело тонкое, деликатное, обусловленное строгим режимом на каждом переходе. Малейшее нарушение режима приводит если не к прямому браку, то, во всяком случае, к ухудшению качества. Недаром педантичность и осторожность отделочников вошли в поговорку. Нет, в отделочном производстве не разгуляешься. Полетовские барки! Да, только они спасут положение.

— Вот как мы решим, Наум Львович, — сказал Власов после продолжительного раздумья. — Составим ступенчатый план и выиграем, время. Другого выхода у нас нет. Главк обязан согласиться с нами.

— Главк согласится, но вы подумали, что с нами будет в четвертом квартале и в следующем году? При ступенчатом плане мы вынуждены будем выпускать в четвертом квартале тысяч сорок в сутки… Тяжелая задача! Допустим, мы ее разрешим, а дальше начнется сказка про белого бычка. При составлении плана на будущий год сорок тысяч возьмут за основу да накинут еще процентиков десять — итого сорок четыре тысячи метров в сутки!

— Тем лучше. При большом плане дадут больше сырья. Это то, что нам нужно.

— Удивляюсь я вам, Алексей Федорович: неужели вам не хочется иметь стабильный план и работать спокойно? — Шустрицкий встал и, собирая свои бумаги, добавил: — Странный у вас характер!

— Что поделаешь, таким уж уродился!

Плановик осуждающе посмотрел на него и вышел.

Кажется, выход найден! Власов почувствовал необыкновенную радость и шумно вздохнул, как бывало в студенческие годы, когда удавалось решить сложную математическую задачу. Он окончательно уверился в успехе. Ну конечно, новый, повышенный план будет выполнен! Для этого кое-что уже сделано, фундамент заложен…

Переделка трех автомашин на самосвалы и приобретение старенького, видавшего виды экскаватора позволили не только сократить восемь грузчиков, но и значительно улучшить всю работу котельной. Самосвалы в течение нескольких дней вывезли с угольной площадки шлак, накопившийся там в течение многих месяцев, и на освободившееся место свалили недельный запас топлива. Теперь никто из производственников не жалуется на перебои с паром. Самое главное — красилка работает нормально. Конечно, это далеко не то, что нужно, — до полной механизации котельной еще не добрались по-настоящему. Но все же шаг вперед. Если бы котельную перевести на газ, как предлагает Леонид Косарев! Молодец мальчишка, не поленился и составил схему, хотя ему никто этого не поручал. Хорошая молодежь растет, ничего не скажешь.

Барки Полетова тоже не фантазия, не чертежи, а реальность, — хоть одна барка, да работает. Скоро, очень скоро их будет десять, двенадцать. Заработают ленточные транспортеры, вступит в строй новый браковочный зал. Там все предусмотрено до мелочей, вплоть до дневного света, легких тележек и удобных скамеек для браковщиков. Керамические полы, облицованные стены, простор. В таком помещении грязи уже не будет, и товар не запачкается.

2

— Здорово! — Леонид остановился перед большой афишей у входа в клуб, на которой аршинными буквами было написано:

БОЛЬШОЙ НОВОГОДНИЙ БАЛ Концерт с участием артистов московских театров. Духовой оркестр. Танцы. Буфет. Встречайте Новый год у нас в клубе!

— Пойдешь? — спросил он у Сергея.

— Насколько мне известно, ходить на клубный бал принято со своей девушкой. А так — топать ногами целую ночь с кем попало, кривляться: «Ах, извините!», «Ах, простите!» — удовольствие небольшое.

— Тебе бы жить в Лондоне и быть членом клуба однолюбов, — если, конечно, такой существует! Мне, например, совершенно безразлично, с кем танцевать, лишь бы вечер провести весело. Если ты такой разборчивый, приглашай свою знакомую.

— Интересно знать, кого ты посоветовал бы мне пригласить? — И, не дожидаясь ответа, Сергей зашагал к остановке.

— Хотя бы Милочку!

— Как же, пойдет она со мной в наш клуб!

— Почему бы и нет?

— Милочка найдет себе более подходящую компанию…

— Вот что, милый друг: Милочка относится к тебе очень хорошо, а ты настоящий чурбан, ничего не замечаешь! В прошлое воскресенье, когда мы возвращались от папы, она наговорила по твоему адресу столько хорошего, чего ты, по моему глубочайшему убеждению, не заслужил! Он, мол, и такой, и сякой, и настоящий товарищ, и чуткий друг… Кажется, даже сказала, что ты красивый. Это она, конечно, явно преувеличила… И что, мол, она сама во многом виновата перед тобой.

— Не врешь? Так и сказала, что виновата?

— Представь себе, так и сказала!

— Да хватит тебе фиглярничать! Но… в чем же она винит себя? — Сергей проговорил это, словно думал вслух. — Я ведь, по правде сказать, такой нескладный!.. Вот пошел я в тот день провожать ее… Понимаю — тяжело ей, она только что узнала про отца. Тут бы и сказать какие-то добрые слова, утешить. Куда там! Иду рядом и молчу. Она слезы глотает, а я молчу… Потом, как идиот, понес какую-то чушь про наши фабричные дела…

— Вы больше не встречались?

— Один раз. Слава богу, тогда больше говорила Милочка, а я слушал.

— Поздравляю! Налицо определенный прогресс! Ведь умение слушать — тоже большое искусство и очень помогает в сердечных делах. Некоторые девицы обожают подобных кавалеров. Итак, решена — мы идем на бал, и ты приглашаешь мою прелестную сестрицу.

— Нет. Если хочешь, приглашай ее сам.

— Чудак ты, ей-богу! По-твоему, Милочка будет очень обрадована, если вместо тебя явится к ней родной брат?

— Ну тебя к черту! С тобой невозможно серьезно разговаривать… Во-первых, Милочка твоя сестра, и ничего не будет странного в том, если ты позовешь ее. Во-вторых…