Спящая красавица. Смерть в бассейне - Росс Макдональд

— Откуда вам это известно, миссис Леннокс?

— Я видела, как она это сделала. Она подбежала к нему и толкнула изо всех сил. Он полетел через ограду.

Она изобразила движение убийцы, выбросив вперед руки, но выражение на ее лице — широко открытый рот и полные ужаса глаза — скорее напоминали то, что должна была испытать жертва.

— Почему Лорел его убила?

— Не знаю. Я многого не понимаю.

— Она вспомнила Бэгли с тех времен, когда была еще маленькой?

— Да, похоже. Он ведь убил ее няньку, когда ей было три года. Застрелил…

— И Лорел это видела?

— Возможно. Она была в тот вечер у нее в доме. Она должна была уже спать, как и маленький Том, но, наверное, она проснулась и все видела.

— Вы были в доме Рассо в тот вечер?

Она кивнула.

— Я пошла туда за Лорел. Джек должен был встретить меня в клубе, но не появился. И я пошла забрать Лорел.

— Элли была уже мертва?

— Не знаю. Я не заглядывала в спальню. Я узнала о ее смерти из газеты.

— Когда?

— Через несколько дней. Все это время маленький Том был там один. Но я не знала, клянусь…

— Я верю вам, миссис Леннокс. Только вурдалак оставит мальчика одного с трупом матери.

— Я не вурдалак. — Мое сравнение вызвало у нее отвращение. — Но он не был моим сыном. Он был сыном той негодяйки.

— Почему вы так ее называете?

— Потому что она была самая настоящая проститутка. Но Джек решил провести с ней свой последний вечер на берегу. Он отвез Лорел к ней в дом и не вернулся ко мне. Я пришла и увидела, что он валяется пьяный в ее…

Она сжала рот ладонью, но все равно я видел и ее расширенные глаза, и широко раскрытый рот. Ей стало страшно.

— Это вы застрелили ее, миссис Леннокс?

Помолчав, она сказала:

— По крайней мере, у меня были для этого основания.

— Значит, это были вы?

— Я не обязана вам отвечать, — сказала она, не отнимая руки ото рта. — Я имею на это право. К тому же, всем известно, что это сделал Нельсон Бэгли.

— Откуда это известно?

— Об этом было написано в «Ньюс». Соседи видели, как он кружил вокруг ее дома в тот вечер, и сообщили его приметы полиции.

— И это было напечатано в газете?

— Ну да. У меня где — то сохранилась вырезка. Хотите взглянуть?

— У вас было несколько экземпляров газеты?

— Да. Это было важное сообщение.

— Что вы с ними сделали?

— Послала их тем, кому это могло быть интересно.

— Например, мужу и деверю?

— Да. Я хотела, чтобы они знали.

— Вы хотели, чтобы они знали, что вы сделали, но не кто это сделал?

Она вздохнула так глубоко, словно сдерживала дыхание всю ночь. Казалось, стены холла сейчас сомкнутся. Он еще раз напомнил мне камеру, где заключенные напрасно ждут амнистии.

— Почему я одна должна была страдать? — услышал я голос миссис Леннокс. — Вы, мужчины, только получаете удовольствие. А женщины потом страдают.

— Так поступал с вами муж?

— Да, причем не раз. Говорю вам, он даже свой последний вечер провел у нее.

— И вы ее застрелили?

— Я этого не говорила.

— Но вы признали, что отослали мужу вырезку из газеты?

— Это не преступление. За это не судят. Мне казалось, он должен узнать, что она погибла. — Она говорила с той печалью, которая давным — давно превратилась в злобу. — Мне хотелось посмотреть на его лицо, когда он откроет конверт и узнает, что она погибла.

— А зачем вы послали вырезку Сомервиллу?

— Сначала она была его любовницей. Потом он передал ее Джеку. — Она взглянула на меня с отвращением. — Все вы мужчины мерзавцы. Все до одного. Я рада, что это наконец вылезло наружу. Мне осточертело год за годом разыгрывать примерную супругу.

— Зачем вы толкнули Нельсона Бэгли?

— Он меня узнал. Он видел меня тогда в ее доме. Это он позвонил мне и сказал, что мой муж у нее.

— И вы отправились туда и застрелили ее?

— Я этого не говорила.

Но она посмотрела на меня с выражением, которое было красноречивее всяких слов.

— Лорел видела, как вы его толкнули?

— Да. И она убежала. Но вчера вернулась.

— Вы с ней говорили об этом?

— Да. Она сказала, что я должна позвонить в полицию и во всем признаться.

— Вы готовы на это?

— Не знаю. Я боюсь. Что со мной сделают? Я ведь убила трех человек. — Ее рот снова широко открылся, словно она, а не Бэгли, падала вниз.

— Я могу понять, зачем вы убили Элли Рассо. И Нельсона Бэгли. Но за что вы расправились с Тони Лапшаном?

— Он знал о приходе Нельсона Бэгли. Он хотел от меня денег. Сто долларов в день пожизненно.

В ее голове был холод и отвращение. Она так долго страдала, что ей не было дела до страданий других. Мне было тяжело оставаться с ней. Я попросил провести меня к Лорел.

Мы прошли в спальню в передней части дома. Стена, обращенная к морю, была целиком из стекла, но она была полностью занавешена. Стеклянная дверь вела на огороженный балкончик.

На кровати лежала Л орел. Под головой у нее была подушка, а накрыта она была пледом. У изголовья на столике стоял телефон. Прежде чем позвонить, я наклонился и коснулся губами теплого лба Лорел. Я хотел удостовериться, что она спит.

За моей спиной открылась и закрылась дверь на балкон. Мариан Леннокс неловко перелезла через перила.

— Мариан, вернитесь! — я сделал шаг к балкону. Но она не обратила на меня внимания. Она шагнула в воздух и падала, падала, пока черные валуны не остановили ее полет. Над ее телом поднимался дым, словно от погребального костра.

Я вернулся к Лорел. Она зашевелилась, словно моя тревога заставила ее проснуться. Она была цела и невредима.

Я взял телефон и начал звонить.

Смерть в бассейне

Глава 1

Если судить только по фигуре, ей не дашь и тридцати — гибкая, стройная, словно молодая девушка. И одежда подходящая: модный дорогой костюм из гладкой блестящей ткани; в туфлях на высоких каблуках изящество линий затянутых в нейлон ног должно произвести особо сильное впечатление. Лицо… вот лицо было не девичье. Беспокойство притаилось в глазах, складки пролегли с обеих сторон у рта. Глаза глубокого синего цвета, но взгляд… какое — то двойное зрение у нее. Ясно и отчетливо глаза смотрят на вас, а в то же время видят то, что находится за вашей спиной. Чувствуешь: позади годы, и за эти годы она видела куда больше, чем успела бы узнать неопытная девушка.

«Тридцать пять, — подумал я, — и пользуется успехом».

Она довольно долго простояла в дверях, не произнеся ни слова, — у меня была возможность понаблюдать.

Пальцы обеих рук стиснули черную замшевую сумочку, свисавшую на ремешке с плеча, женщина нервно покусывала верхнюю губу. Я тоже не нарушал затянувшегося молчания. Какой бы она ни была — смелой иль нерешительной, — ожидать от меня руки, протянутой, чтоб помочь ей перейти порог, не приходилось. Поддержка такого рода ей вряд ли требовалась. Достаточно взрослый человек, она пришла сюда по собственной воле и собственным причинам. Но ей было неловко, и совершенно очевидно, только острая необходимость заставила ее обратиться ко мне.

— Мистер Арчер? — спросила она наконец.

— Да, входите, пожалуйста.

— Спасибо… Простите, что я не сразу решилась… Наверное, я заставила вас почувствовать себя дантистом.

— Все питают нелюбовь к дантистам и детективам. Я тоже их терпеть не могу.

— Правда? Откровенно говоря, я никогда еще не бывала у дантиста. Она улыбнулась так, будто желала подтвердить справедливость своих слов; я протянул руку, и она дружелюбно пожала ее. Рука моей гостьи была сильной и загорелой. — И у детектива не бывала ни разу, — добавила она.

Я усадил женщину на стул около окна. Она ничего не имела против того, чтобы свет падал на ее загорелое лицо, на волосы естественного каштанового цвета, без малейшего намека на седину.

— Так какой же зуб вас беспокоит, миссис?..

— Простите… Меня зовут Мод Слокум. Я всегда забываю правила хорошего тона, когда расстроена.

Странно было услышать подобные извинения от женщины, с такой фигурой и в таком костюме.

— Да ничего, — сказал я, — у меня — то шкура носорога и сердце из железа. Целых десять лет я занимался разводами в Лос — Анджелесе. И если вы сможете рассказать мне что — нибудь эдакое, чего я еще не слышал, то жертвую свой недельный выигрыш в игорном доме в Санта — Аните на достойное благотворительное мероприятие.

— А вы способны бросить свои средства на некий дикий проект?

— Дикие проекты меня повергают в ужас, но чаще и сильнее ужасают люди.

— Догадываюсь, почему вы так сказали. — Красивые белые зубы снова сверкнули в улыбке. — В молодости я думала, что люди могут жить в согласии… могут давать жить другим так, как хочется этим другим… вы понимаете? Сейчас я не уверена…