Чингисиана. Свод свидетельств современников - А. Мелехина Пер.

Потомки Есухэй-баторова младшего брата Нэхун тайши вошли [в состав] хариутов. Манату-Сэцэново потомство вошло в состав тайчудов; там и прекратилось.

II

ПОВЕСТВОВАНИЕ О ЧИНГИСХАНЕ

________________________________________________________________________Легенда о вещей птице *

…Повоевав татарские роды Тэмужина и Хорибуха, Есухэй-батор возвратился восвояси, в Дэлун-болдог, что на Ононе. Тем временем Огэлун ужин была на сносях. В год Черной лошади* в шестнадцатый день первого летнего месяца — то был день полнолуния — в час огня явился на свет божий Чингисхан.

Сказывают, будто родился Чингисхан, сжимая в правой руке запекшуюся почерневшую кровь величиной с альчик.

Поелику рождение Владыки совпало с полонением ворога татарского Тэмужина, на пиру в честь его рождества возложили младенца в колыбель железную и нарекли именем Тэмужин.

По прошествии семи дней от рождества Владыки на остров, что лежит посередь моря-океана*, прилетела черная певчая птица; и уселась она на почерневший от времени валун вековечный, и трелила она три дня и три ночи, поворачиваясь вкруг себя вслед за дневным светилом.

«Воистину вам говорю: это — птаха вещая!» — молвил Есухэй-батор. И расколол он надвое тот черный валун, и вознеслась из него прямо на небо золотая печать. И тотчас же стал валун целым и невредимым, как допрежь того, и снова затрелила, сидя на нем, птица вещая.

Вдругорядь расколол надвое Есухэй-батор тот черный валун, и показалась из него печать серебряная, и канула она в пучине морской. Сей же час стал валун целым и невредимым, и снова уселась на нем птаха вещая, и затрелила она старым порядком.

И в третий раз Есухэй-батор расколол надвое черный валун, и предстала взору его печать нефритовая*. И принял он ее в руки с великим почтением, затеплил лампаду, возжег курительные свечи. Тем временем птаха вещая уселась на дымник юрты и прокричала: «Чингис! Чингис!» Засим, вняв в свое время знамению сему, нарекли Владыку Чингисханом.

Воистину все так оно и было.

Сказ о стычке с тайнудами на пиру *

Однажды тайчудский Бэрбух (Бури бух. — А.М.) замыслил злое [дело против монголов]. В своей юрте он вырыл яму и сверху закрыл ее войлочным ковром. Он пригласил Владыку (Чингисхана. — A.M.), говоря: «Мы все родственники. Давайте не будем ссориться». Тогда матушка Огэлун сказала:

«Не думайте про врагов, что их мало.Не думайте про ядовитую змею, что она тонка.Будьте осторожны с теми, кому нет доверия».

Святейший Владыка соизволил приказать: «Брат Хасар, тебе поручаю держать наготове лук со стрелами. Ты, брат Бэлгудэй, прозванный Борцом, смотри за порядком. Хачигун, мой средний брат, ты стереги коней. Брат меньший Отчигин, ты, прозванный Благоразумным, будь при мне. Ведь может всякое случиться!»

Так он распорядился, и они отправились. Когда Чингисхан вошел в юрту к тайчудам и хотел было сесть на середину ковра, то Отчигин потянул его к краю подстилки и посадил там.

В это время какая-то хромая женщина отрезала у [их] коня стремя. Бэлгудэй увидел это, схватил ее и переломил ей левую ногу. Тогда Бури бух мечом ему рассек плечо. Началась драка. Хасар беспрестанно пускал стрелы, а Бэлгудэй, отбиваясь мешком из-под кумыса, левой рукой подсадил Чингисхана на лошадь…

Беседа Хасара и Бэлгудэя со старцем*

После стычки с тайчудами Чингисхан во всеуслышание попрекнул Бэлгудэя, будто он непочтительно — левой рукой — подсадил Владыку на лошадь. На это Хасар и Бэлгудэй молвили меж собой: «Не в обычаях попрекать братьев. Ведь пять цветных и четыре чужих народа* подчинены были мочью нечеловеческой Хасара и силушкой богатырской Бэлгудэя».

Известился Чингисхан об этих речах братьев и порешил сбить спесь с гордецов. И предстал он пред ними сирым и убогим старцем, принесшим на продажу плохонький лук.

И дивились братья явлению его и вопрошали старца с пристрастием: «Какого рода-племени будешь, мил-человек? Таких не видали здесь прежде!»

И ответствовал им старец: «Я беден. Вот луки на продажу мастерю».

«Так ты желаешь сбыть нам этот лук ничтожный», — молвили надменно братья.

«Лук хоть и неказист, а ты попробуй тетиву приладь к нему», — отвечал старик.

Как ни старался Бэлгудэй, тетиву на лук не натянул. А немощный старец враз приладил на лук тетиву и передал его в руки Хасара. Но тот так и не смог натянуть тетиву.

Тем временем старец обратился в седовласого странника, сидящего на сизом муле с белым пятном во лбу. И приложил он златую стрелу к своему длинному желтому луку и выстрелил так, что расколол надвое скалу. И молвил седовласый странник: «Не вы ли братья младшие Его Святейшества, Владыки Чингисхана: Хасар, что мочью нечеловеческой кичится, и Бэлгудэй, что силой богатырскою гордится? Воистину вам говорю: награду принесет услужливость, а не словоблудие и вздорность!» Засим странник удалился.

И устыдились братья Хасар и Бэлгудэй, и поняли они, что пред ними явился гений-хранитель Владыки. С тех самых пор смирили они гордыню свою и речей заносчивых себе не позволяли.

Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов*

Однажды великий Чингисхан вместе с девятью своими мудрыми сайдами* ехал, обозревая окрестности. И прорек Чингисхан:

«Враг всякий со стороны любой на нас, монголов, может ополчиться. Объединитесь, сайды верные мои, по трое и объезжайте отчие пределы».

И, повинуясь воле Владыки, сайды его объединились по трое: Зэлмэ вместе с Чу мэргэном* и Шигихутугом, Борчу с Борохулом и Мухали, сулдуский Сорхон шар с Бэсудом Зэвом и ойрадом Хар Хиру.

Сорхон шар, Зэв и Хар Хиру остались охранять ставку. А остальные шесть сайдов, ведомые Чингисханом, обогнули северный склон горы Чахарай хан, прошли южным склоном горы Жалман хан, и тут прямо перед владыкой

Дикий горный козелПроскакал, сиганул,Бурой шерстью мелькнул.А Чингисхан за нимНа пятнистом коне —Ловко лук натянулИ пустил по козлуЗолотую стрелу.Высоко подскочилИ забился козел,Сайды съехались вмигИ хотели козлаПриторочить к седлу.

И так сказал тогда Чингисхан:

«Добычу эту освежуйте и изжарьте. А я тем временем взберусь на горную террасу, округу огляжу».

Когда поднялся он на горную террасу, стало его клонить ко сну. И уперся Чингисхан кнутом в гриву своего сивого коня и уснул в седле. И привиделся тогда ему сон. А когда очнулся Чингисхан ото сна и вернулся к сайдам, то поведал им:

«Я спал и видел сон…А в это время «Бум-бум» — в грудиТревожно билось сердце,«Хруп-хруп» — хрустели ребра, —Не иначеКак враг сюдаПожалует сейчас.Привиделось мнеВ той степи широкой,Что начинаетсяТам, за горой, —Три сотни чужеземцевЗатаились.Три черных знамениКолышутся над ними.И богатырь на рыжем скакунеТри вражеские сотниВозглавляет.На нем блеститНадежная кольчуга,ОстроконечныеЛежат в колчане стрелы.То он направо зорко поглядит,То грозно вдруг налево обернется.Стремительный, как быстрая игла,Проворен он,Неутомим в движеньях,Путь перед ним —Натянутая нить.О сайды верные,Коль сон мой будет в руку,Скажите, как послужите вы мне?»

Так вопрошал Чингисхан, обратившись к шести сайдам своим. И молвил первым в ответ Шигихутуг:

«Брошу пристальный взгляд —Соплеменники падают духом.На мэргэдов взгляну —В замешательство тут же приходят.А тайчудов мой взорОбращает в мгновенное бегство.Вдаль из-под ладони взгляну —Все увижу на длинном пути,Что за месяц должны мы пройти.Если зрение я напрягу —Все увижу на долгом пути,Что за год мы могли бы пройти.Острым взором тебе помогу,Что пронзает и тьму, и туман.Вот как я пособлю тебе, хан!»

И поклялся Владыке Зэлмэ:

«Телом своим,Жизнью самой поступлюсь,И на убоину,Хан мой, я не поскуплюсь.Если увижу врага —Наскочу, повалю,С кем ни столкнусь —Разнесу, заколю, зарублю.Кто мне дорогу заступит —Башку размозжу,Вырву у недругаЧерное знамя из рук,А знаменосцаЗамертво я уложу,И ни единый из глотки не вырвется звук.Брошу я знамя на землю,Ногой затопчу,Спесь неприятеляВ глотку ему вколочу.Как бы он ни был,Недруг наш, горд и силен,Сил он лишится,Вновь не поднимется он».

Затем слово свое сказал Чу мэргэн: