Високосный год: Повести - Евгений Богданов

Так или иначе, Позднякову с Лисицыным удалось прорвать круговую «железобетонную» фондовую оборону, и вскоре совхоз отправил машины за кирпичом на керамический комбинат.

3

Из областного центра, из домоуправления, пришло официальное письмо, где Лисицыну предлагалось освободить и сдать коммунальникам городскую однокомнатную квартиру, поскольку Степан Артемьевич с женой в ней теперь не живут. Лисицын показал письмо жене, убедил ее в необходимости выполнить распоряжение, поехал в город, сдал в комиссионку мебель, а вещи и книги перевез в Борок.

Путь Лизе к отступлению был отрезан, да она теперь, кажется, и смирилась с тем, что ей придется жить в Борке постоянно.

Пора было переезжать в коттедж. Степан Артемьевич думал, что Лиза обрадуется этому, но она восприняла известие о переезде, как ему показалось, равнодушно.

— Ты что, не рада новому жилью? — спросил он.

— Понимаешь, — ответила она, — новое всегда приятно. Но и со старым расставаться жаль, — она обвела взглядом комнату, где они чаевничали у круглого стола под трехрожковой люстрой. — Здесь так уютно, я привыкла. Ну ладно, давай переезжать. А кто займет эту квартиру?

— Семья механизатора Волгина, приехавшего из Владимирской области.

— А удобно ли нам переезжать в трехкомнатную квартиру, оставив им эту. У них ведь семья больше. Люди нас за это не осудят?

— Думаю нет. Коттедж строился целевым назначением для семей главного зоотехника и директора. Это все знают.

— Ну тогда ладно, — согласилась Лиза.

После ужина Степан Артемьевич заглянул в контору. Там никого не было, только из кабинета Новинцева в неплотно прикрытую дверь пробивался свет. Степан Артемьевич зашел к нему. Иван Васильевич работал за столом.

— Чего сидишь вечерами? — спросил Лисиный. — Дня тебе мало?

— Тут спокойно, лучше работается. Сижу над планом работы на ноябрь, — ответил Новинцев. — И вот что получается… — он рассказал о своих наметках. Лисицын, выслушав его, заметил:

— Главное есть. Однако все чересчур стандартно: «Об авангардной роли коммунистов»… «О выполнении требований Устава». Мы такие вопросы и раньше обсуждали. Скучновато.

— А что ты предложишь?

— Я вот частенько думаю о нашем житье-бытье. Заработки у рабочих неплохие, свои дома, усадебки, моторные катера, лодки. Спицын — тот даже машину купил. В домах все покрашено, обустроено, смотреть любо-дорого. Мебель, ковры и прочее… Полное благополучие. Верно я говорю?

Верно, — согласился Новинцев. — Но не все одинаково живут, одни побогаче, другие — скромнее.

— Я беру в общем. Материальное благосостояние повысилось. А всегда ли согласуются личные интересы с общественными?

— А точнее?

— Ну вот, к примеру. Свой дом, свою усадьбу рабочий привел в идеальный вид. А на ферме никто не замечает поломанную стайку, выбитое ветром стекло. Возле коровника всякий хлам — ржавая проволока, обрезки труб, старые детали от изношенных машин. Кто должен прибирать? А в поле! Ты видел, как Рудаков эти самые «углы» срезал. Возьмем теперь улицу в любой деревне: грязь, выбоины, ухабы. Разве не могли бы взять самосвал, навозить песку, гравия да засыпать их? Могли! Но никому до этого дела нет. А почему? Потому, что «улица не моя, по ней все ходят и ездят, и пусть благоустраивает совхоз!». Выходит, я должен приказать управляющему, чтобы занялись ремонтом дороги, да выделить для этого деньги. А без денег — никак. Субботы и воскресенья жаль… Без рубля никто шагу не шагнет!

Вот и выходит, что о своём, личном, человек печется, а до общего ему и дела нет. Включи-ка в план такой вопрос: «Индивидуальная грядка и совхозное поле».

— Ну что ж, — подумав, ответил Новинцев. — Можно включить. Но формулировка немного странная. Несерьезно. Может быть, лучше так: «О нравственном облике современного сельского жителя», или «О сочетании личных и общественных интересов»?

— Опять стандарт. Мой вариант интригует. Почему грядка? Что значит индивидуальная? Какая связь между нею и полем? Ведь любопытно!

— В принципе верно, но несерьезно.

— Почему несерьезно? Грядка и поле — просто и понятно. Первая олицетворяет личную собственность, второе — общественную. Две философских категории.

— Что и говорить, мыслишь ты глобально, — в голосе парторга появилась легкая ирония. — Ладно, запишем: «Индивидуальная грядка и совхозное поле», а в скобках пометим: «О гармоничном сочетании личных и общественных интересов».

— Ну вот опять, — с некоторой досадой вымолвил Лисицын. — На собрание, где вынесен вопрос о «грядке и поле», все придут, потому что любопытно. А на «Гармоничное сочетание» не соберутся. Скучно, по-казенному. Набило оскомину.

— Ну ты даешь! — рассмеялся парторг и покачал головой. — Впрочем, ты прав. Только вот что я скажу тебе, золотая твоя голова. То самое якобы нерадение, о котором ты говоришь, зависит больше от руководителей — управляющих, бригадиров, специалистов, от нас с тобой. Все надо организовать! Кто отказался бы денек-другой поработать на благоустройстве улицы? Я уверен — не нашлось бы такого человека. Руководитель должен позвать людей, дать машины, инструмент, да и сам, взяв в руки лопату, показать личный пример. Нельзя огульно винить рабочих в том, в чем они не виноваты, и критика «в общем», благородное негодование по поводу того, что «никто не хочет, никому не нужно» — безосновательны. Обо всем надо конкретно: кто, когда, почему? Скажи, прав я или нет?

— Прав. Только я удивляюсь, почему ты в споре со мной всегда берешь верх?

— По штату положено, — Новинцев посмотрел на Лисицына весело, прищурясь, и Степан Артемьевич отметил, что в его глазах светился острый ум. — Однако не всегда беру верх. К сожалению… — добавил Новинцев.

Глава десятая

1

Перебраться в коттедж рано утром Лисицыну помогли Николай Гашев и шофер Сергей. Степан Артемьевич сразу же отправил машину к Яшиной, которая также собиралась переселяться. Гашев помог расставить мебель. Он спросил, кому директор передаст освободившуюся квартиру. Лисицын ответил, что Волгину.

— Так он же собирается жить в моей избе на Горке, — сказал Гашев.

— Неужели?

— Точно. Я там закончил ремонт, и мы договорились, что Волгин арендует избу на два года. Вы этого не знали?

— Нет. Вы что же, на Горке жить не будете?

— Решили переехать в город к дочери.

— Но вы так увлеченно говорили о преимуществах сельской жизни на своей усадебке!

— Судьба распорядилась по-другому, — ответил Гашев. — Глафира выходит на пенсию и хочет помочь дочери растить детей. Дочь развелась с мужем, трудно ей. Но мы, возможно, еще вернемся сюда.

— Вы меня удивили, — сказал Степан Артемьевич суховато.

— Я и сам удивляюсь. Жена настаивает, чтоб, значит, в город переехать.

Когда мебель расставили, Гашев попрощался и ушел.

Лисицын посмотрел ему вслед с укором, развязал узлы с одеждой и выложил все на диван: придет Лиза — разместит вещи по шкафам. «Чего же еще не хватает? — он остановился посреди комнаты. — Ах да, часов!» Вбил в стену гвоздь, повесил электрические часы, подвел стрелки. Постоял, прислушался к мягкому ритмичному тиканью и поглядел в окно. Увидел отлогий лужок с мелкой пожухлой травой, спускавшийся к берегу речки. Вода в Лайме была по-осеннему неприветливой и, наверное, очень холодной. Резкий северо-восточный ветер-полуночник накинул на нее мелкую, стального цвета рябь. Одинокая ива на берегу покачивала голыми ветками. Кустарник за речкой уже давно обнажился, и сквозь голые спутанные сучья Степан Артемьевич приметил небольшое стадо телят, бродивших на поскотине.

Вскоре пошел снег — уже второй после того, который выпал в середине октября. Тогда он сразу растаял. А теперь снег — крупный, хлопьями устилал и луг, и тропинку от реки к дому.

Лисицын надел пальто и пошел за женой. Она прибиралась в старой квартире.

Яшины-Челпановы переехали в свою половину дома в то же утро. В отличие от Лисицыных, их переезд был шумным, сопровождался беготней и восторженными воплями необыкновенно живых и деятельных сыновей.

В контору зашел Волгин — прямо с работы, из механических мастерских. Рослый, широкоплечий, в рабочих брюках из прочной ткани, ватнике и сапогах, он, казалось, заполнил собой весь небольшой кабинет, и потолок в нем стал ниже.

— Товарищ директор, — сказал он. — Я пришел поблагодарить вас за то, что передаете моей семье квартиру. Но занимать ее мы не будем. Решили жить на Горке в избе Гашева.

— Я слышал об этом, — сказал Лисицын.

— И еще собираемся строить свой дом. Просил бы отвести участок земли в Борке. И вот заявление на ссуду. Поможете?

— Постараемся помочь, — ответил Лисицын, взяв у него заявление. — Это хорошо, что вы устраиваетесь в «Борке» основательно. Нравится вам здесь?