Високосный год: Повести - Евгений Богданов

Лиза уже ходила вразвалочку, скоро она родит ему сына. Он так хотел, чтобы родился сын, мужик! Степан Артемьевич теперь особенно сильно любил жену и оберегал ее от всяких невзгод и волнений. Но почему эта доярочка вдруг втемяшилась ему в голову? «Нет, ничего такого тут не может быть. Чепуха все! — отгонял он от себя посторонние мысли. — Но какая она аккуратная, стройненькая… Фигурка у нее, можно сказать, идеальная. Не то что нынешние долговязые современные девицы, Ростик средний… И ходит так быстро и легко… Муж у нее опять удрал. Кажется, развелись они. Пропадает хорошая женщина. А может, вовсе не пропадает. Ну да, такая не пропадет! Еще молода, познакомится с кем-нибудь, найдет свое счастье…»

Софья сшила себе отличное платье из модной ткани неброского стального цвета. Оно плотно облегало фигуру, подчеркивая все ее достоинства. Это платье она надела, собравшись в клуб на вечер по случаю праздника урожая, который состоялся в совхозе в конце октября.

Из всех отделений приехали на машинах рабочие — веселые, оживленные, принаряженные, они заполнили зал, украшенный по-праздничному. В президиуме сидели, как водится, руководители совхоза и передовики: Гашева, два пожилых тракториста-орденоносца, парторг Новинцев в черной паре, при галстуке в белый горошек. Степан Артемьевич тоже надел выходной модный костюм. Он сделал доклад, подвел итоги летне-осенних работ, называя имена тех, кто проявил себя. Потом вручали премии и грамоты двум дояркам, уходящим на заслуженный отдых — медали «Ветеран труда». На смену им тут же назначили девчат, прибывших из профтехучилища на работу в совхоз. Софье Прихожаевой тоже вручили Почетную грамоту — первый знак внимания за всю ее многотрудную работу на ферме. Она быстро поднялась на сцену, приняла грамоту, поблагодарила. Лисицын, поздравляя ее, пожал ей руку. Ее маленькая рука, утонувшая в широкой ладони директора, была горячей и чуть-чуть дрожала от волнения. Софья быстро спустилась по ступенькам в зал, стуча каблуками модных туфель по крашеному полу, села на место. Украдкой рассмотрела грамоту и свернула ее в трубочку. Было приятно, что о ней вспомнили.

А после молодежь убрала из зала в боковые помещения скамьи, и начались танцы под проигрыватель с большими динамиками. Полилась плавная музыка вальса. Софья стояла в сторонке, глядела, как пары одна за другой выходили в круг, и приметила Лисицына. Он стоял у сцены, а рядом на стуле сидела Лизавета. Директор бы оживлен, улыбался, наклоняясь к жене, что-то говорил ей, она тоже улыбалась. Софью вдруг словно подхватило порывом ветра, она легко выпорхнула из толпы и прошла в другой конец зала, туда, где находились Лисицын и его жена. Подошла, вежливо поздоровалась с Лизой и сказала:

— Степан Артемьевич, позвольте с вами потанцевать? Вы, Елизавета Михайловна, уж не обижайтесь.

Лиза рассмеялась и махнула рукой: «Пусть танцует».

Степан Артемьевич, удивляясь резвости Прихожаевой и чуть поколебавшись, все же вышел в круг. Танцевал он, несмотря на высокий рост и грузноватую фигуру, легко, кружил Софью, словно пушинку, и у нее голова пошла кругом. Оба увлеклись танцем и, когда кончился вальс, стали танцевать другой танец. От Софьи пахло духами. Она знала, что запах фермы — сенца, молока, навозца — въедлив и долго не отстает, потому и не поскупилась на дорогие духи, чтобы отбить такой запах.

Лисицын отметил стойкий аромат, улыбнулся и сказал:

— У вас крепкие духи.

Софья расхохоталась, не обидевшись на этот неуклюжий комплимент Лисицына. Лиза, сидя на стуле, начала беспокоиться, кидая на них внимательные взгляды. Оснований для ревности не было, однако что-то заставило ее насторожиться: не слишком ли супруг увлекся танцами с этой бойкой особой.

Молодые парни, механизаторы из Прохоровки, стоявшие скромно в уголке, многозначительно улыбались и говорили промеж себя: «Гляди, гляди! Сонька «кадрит» директора!» Во баба! Во дает!»

Этот разговор, конечно, кроме парней, никто не слышал.

Танец кончился, Степан Артемьевич, выдерживая этикет, поблагодарил партнершу и, оставив ее в сторонке, вернулся к жене. Софья заметила, что он все-таки обернулся и украдкой глянул на нее…

Она не стала больше их беспокоить и принялась танцевать с борковским парнем, недавно прибывшим из армии. Танцевала с ним не долго, пока не пришла к нему девушка и он, извинившись перед Софьей, не поспешил ей навстречу.

Софья не заметила, что издали за ней внимательно следил Трофим Спицын, глядел на нее не по-доброму, с затаенным желанием…

Вечер прошел весело, и Степан Артемьевич остался им вполне доволен, как и все жители Борка и других деревень. Лиза сказала:

— Почаще надо устраивать такие вечера. Людям нужен отдых.

— Почаще не выйдет, — возразил Степан Артемьевич. — Нельзя превращать жизнь в сплошные увеселения. Работать надо!

— Нельзя, чтобы люди все время проводили на фермах и полях и совсем не развлекались. Кстати, клубная работа у нас не на высоте. Кино и танцы — весь репертуар, ни драмкружка, ни хора. Заведующий клубом — вялый, безынициативный человек.

Степан Артемьевич, возразив ей походя, на самом деле согласился с нею.

Лиза примолкла, села на диван и посмотрела на мужа несколько озабоченно.

— Ну, что загрустила? — приметил муж.

— Знаешь, Степа, эта доярочка… Как ее — Прихожаева? Да, Прихожаева. Она что, развелась с мужем?

— Говорят — развелась. Не везет ей в семейной жизни.

— Будь осмотрительнее. Тебе не к лицу кружиться с такой особой в вихре вальса. Мог бы вежливо и отказаться. Представь себе, что подумают люди: директор напропалую танцует с разведенкой, и она посматривает на него так умильно… Тебе надо оберегать свой авторитет.

Степан Артемьевич, будучи после вечера в клубе все еще в приподнятом настроении, не принял замечание жены всерьез.

— Ты же сама разрешила, — сказал он. — Разве мне запрещено танцевать? Я должен ходить все время по струнке?

— Подумай серьезно. Я видела, как она поглядывала на тебя. Еще влюбится — беды не оберешься.

— Я ничего такого не заметил. Послушай, Лизок, ты что, ревнуешь? Разве ее можно сравнить с тобой?

— Как не стыдно говорить о ревности. Не унижай меня, пожалуйста. Я выше этого.

— Давай успокойся. Тебе вредно волноваться.

— Откуда ты взял, что я волнуюсь? Учти, что здесь в деревне всякое лыко в строку. Достаточно малейшего повода для ползучих сплетен. Тебе их надо бояться как огня.

— Ладно учту, мой ангел-хранитель… Давай ужинать, и забудь об этой женщине. У нас с ней ничего такого быть не может.

— Однако она посматривала на тебя весьма заинтересованно. И ты ее так здорово крутил, что у нее шлейф развевался, как у прима-балерины.

— Ты все преувеличиваешь, Лизок.

Жена умолкла, но в глазах у нее вспыхивали искорки раздражения. Лиза опускала взгляд, прятала его под пушистыми ресницами, но Степан Артемьевич это отметил и постарался перевести разговор на другое.

2

Плотники закончили строить коттедж, и Степан Артемьевич пошел поглядеть, каков он.

Дом снаружи и внутри был великолепен, как нарядная праздничная обновка. Глаз радовала резьба по наличникам окон и причелинам крыши. Плотницкий бригадир Сафонов, заложивший эту постройку, решил непременно украсить ее прорезной резьбой, и ради этого внесли изменения в смету. Сказалась традиция: в Борке все крепкие избы были украшены таким образом, и каждый плотник умел это делать.

Но резьба резбой, а как же все остальное? И тут было не к чему придраться: стены срублены из хорошо высушенных и выдержанных сосновых брусьев, полы, потолки, входные тамбуры с крылечками и лесенками, широкие «итальянские» окна — все было аккуратно прилажено, подогнано. В квартиры провели водяное отопление от котельной, обслуживающей Борковскую ферму и общественную баню.

Он поднялся на крыльцо, прошел через коридор и небольшую прихожую на кухню. Плотники — их было пятеро, — собрав свои инструменты в переносные ящики, сидели на кухне, отдыхая, и курили. Им, видимо, не хотелось уходить из дома, в котором все сделано их умелыми руками. Лисицын поздоровался и тоже сел на чурку, поставленную стоймя. Бригадир Сафонов — чернявый, коренастый мужичок — заулыбался, видя, как Лисицын провел ладонью по гладкой желтой стене с пазами, забитыми мхом.

— Гладко, гладко Степан Артемьевич! — сказал Сафонов. — По лицевой стороне брусьев мы прошлись фуганком. А оклеите потом, после осадки. Домик получился хороший, но почему на две семьи?

— Таков проект. Строился дом с расчетом разместить два семейства, — пояснил Лисицын. — У Яшиной квартира очень тесная.

— Понятно. Когда принимать дом будете?

— Завтра, — ответил Лисицын.

— А по мне, так домик на одну семью — лучший вариант, — опять обратился Сафонов к Лисицыну. — Я бы, Степан Артемьевич, в вашем доме жить не согласился.