Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович

— Не шалят в поезде? — спросил он проводника.

— Какое! — взмахнул тот руками. — Почитай каждую ночь кражи. А то и прирежут кого.

— А милиция?

— Что она сделает в таком хаосе? Через каждый километр останавливаемся. Кто хошь сходи-заходи.

Парень в клетчатой кепке снова крутился в проходе. Под мышкой у него был кожаный немецкий ранец.

Поезд заметно сбавлял ход. За окном мелькнули огоньки стрелки.

— Станция? — Соловьев растолкал Степаниду.

— Разъезд. — Проводник взял флажки и с сожалением поднялся с места. — Минут двадцать простоим.

— Я выйду на минутку, — предупредил лейтенант ничего не понимавшую со сна Сокольчук.

Соловьев прошел в тамбур и высунулся в открытую дверь. На противоположной вагонной подножке виднелись две мужские фигуры. Лейтенант бесцеремонно отстранил проводника и тоже спустился на железные ступеньки тамбура.

На запасном пути стоял длинный состав товарняка. Впереди на выходных стрелках маневрировал паровоз. Пассажирский заклацал буферами, заскрипел колесами.

Две тени переметнулись от него под платформы товарного.

Соловьев уже было отцепился от поручня, как по вагону разнесся истошный вопль и следом хлопнул пистолетный выстрел.

Лейтенант едва удержал равновесие и, чуть не сбив проводника, метнулся назад. В вагоне уже стоял сплошной крик и царила дикая паника. Люди лезли друг на друга, пытаясь как можно быстрее и дальше отползти от свирепого вида железнодорожника, который с пистолетом в руках крушил все на своем пути.

Расталкивая пассажиров локтями, Соловьев попробовал пробиться через ревущую толпу по проходу между полками, но его крепко притиснули к металлической стойке. И тут он увидел Степаниду, которая знаками показала ему на потолок.

Лейтенант мигом сообразил, что нужно делать. Подтянувшись на руках, он перекинул свое тело над голо-, вами людей и через несколько секунд оказался в купе проводника.

— Капелюх! — с ужасом в голосе проговорила Степанида. — Я узнала его.

— Кто? — не поверил Соловьев.

— Начальник разведки Сидора! Скорее!

— Ах, гад! — Лейтенант снова полез под потолок.

Но Капелюх уже выскочил из вагона. Соловьев рванул вниз грязную раму окна и головой вперед нырнул в темноту. Больно ударился плечом в налетевшую на него бабу с узлами и откатился под колеса товарного эшелона. Почти по инерции полез под вагон, потом наугад побежал вдоль состава.

— Стой — прокричали где-то в голове поезда. — Стой, стрелять будем!

В ответ громыхнули пистолетные выстрелы. Вдогонку им — пальба из знакомых ТТ. По вспышкам Соловьев легко сориентировался, куда повернул Капелюх, и, чтобы не попасть под огонь милиционеров, взял правее. Вскоре глаза его свыклись с темнотой, и он различил на фоне высветлившегося неба убегающую фигуру бандеровца.

Но и Капелюх заметил погоню. Не останавливаясь, через плечо, скорее всего наугад, не целясь, послал он несколько пуль в лейтенанта. Тем не менее Соловьев приотстал и вынужден был бежать зигзагами.

До спасительного леса оставалось совсем недалеко, когда Капелюх увидел бегущих ему наперерез мужчин в длинных плащ-накидках. Он попробовал поймать их на мушку, но милиционеры оказались проворнее. Резкий толчок в бедро опрокинул его навзничь, и на какой-то миг он потерял парабеллум. А когда схватил его, преследователи были уже рядом. Капелюх четко услышал команду: «Не стрелять! Брать живым!» Он только и успел повернуть ствол пистолета к себе и нажать на спусковой крючок.

— Эх, шляпы! — запыхавшись, с горечью обругал Соловьев себя с милиционерами.

Но те поняли нелестный отзыв незнакомца по-своему.

— Ваши документы, гражданин, — суровым голосом потребовал один из них, держа лейтенанта под прицелом своего пистолета.

— Я лейтенант госбезопасности, — начал было объяснять Соловьев и вспомнил, что, кроме справки об освобождении из мест заключения, других документов при нем нет. — Пройдемте в отделение, я там все объясню.

— Сдайте оружие, — потребовали милиционеры. — И не вздумайте бежать. Пристрелим на месте.

Соловьев подчинился. И в этот момент на разъезде просвистел гудок пассажирского. Лейтенант инстинктивно дернулся в сторону поезда, но наткнулся на ствол пистолета.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Стоять!

— А, черт! — едва не взвыл Соловьев. — Она же уедет!

— Стоять! — повторили милиционеры. — Шаг вправо, шаг влево стреляем без предупреждения! Руки за голову!

Только тут понял Соловьев, какую допустил промашку.

— Ведите на станцию, — сказал он. — Мне нужно срочно позвонить в отдел МГБ. — И с щемящей болью в сердце взглянул на огни поезда.

Последние вагоны пассажирского стучали колесами по выходной стрелке разъезда.

* * *

Во Львове моросил дождь. Кутаясь в платок, Степанида быстро шла вдоль Иезуитского парка по мокрым полупустым завокзальным улочкам, мало что замечая по сторонам. Изморось и скользкая брусчатая мостовая мешали прохожим разглядывать друг друга. Все жались под крыши к стенам домов, прятали лица под накидками и капюшонами, редкими зонтами.

Нетрудно было догадаться, что лейтенант Соловьев отстал от поезда при задержании Капелюха. Но Степанида никак не могла понять, почему ее не сняли с поезда на других остановках, а дали спокойно добраться до Львова. Или не сработала связь, что практически было исключено, или ей решили довериться окончательно? Последнее обстоятельство еще больше смущало Сокольчук.

Внезапно, как в лихорадке, ее охватывал сильный жар. Она останавливалась, задыхаясь от биения сердца. Прижималась горячим лбом к леденящему камню зданий. Но через минуту ее бил уже зверский озноб и суставы корежила судорога.

За железнодорожной насыпью Степанида вышла на Краковскую. Со Святоюрской горы мягко загудел колокол.

«Как же мерзко устроена жизнь, если в ней все время приходится выбирать, какому богу молиться! Разве не един он над людьми? И разве столь никчемен и слаб сам человек, если не властен искать себе бога? Езус Мария, спаси и защити дочь твою заблудшую Степаниду!»— Взгляд Сокольчук застыл на черном кресте небольшого костела, что высился в конце квартала.

Там, за готическим храмом, в узком переулке проживала закройщица Пицульская. Там начиналась тайная дорога за кордон.

Ноги сами привели Степаниду в костел. Она встала на колени перед алтарем и долго, безрассудно молилась. Единственная мысль, как светлый проблеск сознания, была о Борисе. И потому не о себе, а о его спасении взывала она к всевышнему.

Проходивший мимо ксендз обратил внимание, каким перстом осеняла себя женщина, но, увидев ее заплаканное, отрешенное в молитве лицо, только вздохнул и неслышно отошел в сторону.

Чудо, но ни время, ни войны не тронули бронзовый, с черно-зеленым налетом маленький колокольчик за стеклянной дверью мастерской пани Пицульской. Степанида несмело дернула за шнурок и сейчас же услышала вкрадчивый перезвон в прихожей. Занавеска на двери чуть колыхнулась, и приятный женский голос поинтересовался, что нужно посетительнице.

— Я хочу заказать платье, — быстро проговорила Сокольчук. — Материя у меня с собой.

— Пани Пицульская не принимает больше заказы, — ответили из-за двери.

— Но я приехала издалека. Пани закройщица должна меня помнить.

— Обождите минуточку. — Занавеска на двери приоткрылась чуть больше, потом щелкнула задвижка. — Пше прошу, пани!

Степанида прошла в полутемную прихожую и в нерешительности остановилась.

— Проходите в зал, — легонько подтолкнули ее сзади.

Средних размеров помещение служило одновременно и мастерской, и примерочной, под которую отгородили легкой занавеской один угол. Посредине комнаты стоял большой стол для кроя ткани, три швейные ножные машинки расположились вдоль глухой стены, а на противоположной, между окнами, висели укрытые марлей готовые платья, юбки, блузы. Гладильная доска с паровым утюгом загораживала проход в смежную комнату, в которой, тоже на вешалках, под потолком, висели сшитые и только сметанные заказы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})