Жизнь. Книга 3. А земля пребывает вовеки - Нина Федорова

тюрьме, Варвара – на платформе, но где же наши вещи? хотя бы узел белья, приготовленного для стирки? Его взял представитель власти, вооружённый декретом, с печатью, и с ним солдаты, вооружённые винтовками. И тоже приказ: подпишите. Вот и на прошлой неделе ворвался к нам человек и стал срывать ручки дверей, вешалки и лампы и складывать в корзину. Гляжу и не знаю, вор это или просто правительство. Но подписи не просит, о благе человечества ни слова, и нам ни упрёков, ни нравоучений. Не ругнувшись ни разу – представьте! – не пристращав ничем, молча сделал своё дело и ушёл. Да, думаю, так, с таким тактом может поступать только вор. Приятный человек! Учитесь у таких.

Лицо Варвары начало краснеть.

– Довольно! – крикнула она в гневе, стукнув кулаком по столу.

– Это вы на м е н я кричите? – деланно удивилась Анна Валериановна. – «Учитесь властвовать собою», Варвара! Как видите, я сохраняю полное самообладание, зная, с ке м я говорю, и помня всё. Ах, напрасно вы спешите расстреливать учителей гимназии… вы могли бы ещё кое-чему получиться…

– Довольно! – ещё раз крикнула Варвара.

– О, пожалуйста! Вызванная на допрос, я говорю, полагая, что вы д е й с т в и т е л ь н о ж е л а е т е з н а т ь, почему я не желаю подписывать бумаг. Я с удовольствием замолчу. Неужели вы думаете, что я н а с л а ж д а ю с ь беседою с вами? Могу я уйти?

На платформе совещались: это сумасшедшая? она на свободе? определённо помешанная.

– Приступим к делу, – объявила Варвара.

– К делу? – удивилась Анна Валериановна. – В своё время я в с ё с д е л а л а для вас, Варвара, выбрав подходящее время, и вы в с ё с д е л а л и для меня. Вы полагаете, вы сделали ещё недостаточно?

Секретарь начал ей задавать вопросы, и она отвечала ему спокойно и кратко. Да, «Услада» была переведена на её имя. С каких пор? Когда покойный генерал Головин уходил на войну. Почему? Предполагая, что может быть убит, он желал освободить жену от всяких хлопот по делам вообще. Бумаги в порядке? Все документы на руках и в порядке. Есть совладельцы? Нет никаких. Завещание? Да было и составлено братом тогда же. Имущество должно перейти к тем из его детей, кто будет жив после войны. Заложено? Нет, ничто не заложено. Долгов по усадьбе нет и не было. Никаких семейных споров о завещании нет и не было.

– Ещё один, последний вопрос, гражданка Головина, – заговорила Варвара. – Кого из детей генерала Головина вы полагаете в живых?

На этот вопрос, вздрогнув и сильно побледнев, Анна Валериановна не отвечала.

– Ну? – повысила голос Варвара.

– Их было трое, – сказала Анна Валериановна тихим, вдруг надломленным голосом. – Их было трое.

Она боролась с внезапным приступом слабости и головокружения. Где-то таилась опасность. Может быть, Мила уже найдена?

– Ну?

– Димитрий – старший. Не о нём вы спрашиваете?

– Нет, о нём я не спрашиваю.

– Второй – Борис.

Головины ничего не знали о нём. Они надеялись и молились, не называя его имени вслух. Пусть забудется имя… пусть враги забудут о нём!

– Ну?

– По слухам, он был убит в первые дни революции. Мы с тех пор ничего не слыхали о нём.

– Кем убит?

– Неизвестно. Мы ничего не знаем точно.

– Должно быть, убит своими же солдатами.

Анна Валериановна впилась глазами в Варвару, пытаясь угадать, знает ли Варвара что-либо о Борисе.

– Но ведь как-то вы узнали же о его смерти. Есть доказательства смерти?

Она ничего не знает о Борисе, радовалась тётя.

Вслух она сказала уже спокойно:

– Мы получили тогда открытку без подписи. О смерти сообщил, верно, кто-либо из друзей или солдат, кто знал наш адрес.

– Можете вы представить суду эту открытку?

– Нет. Я уничтожила её. Она была на моё имя.

– Зачем уничтожили? С какой целью?

– Я пыталась скрыть это несчастье от его матери. Она могла бы найти открытку. Не зная, она могла надеяться, что сын жив.

– Так, но вы сказали: «мы получили открытку, мы узнали». Кто это «мы»?

– Я и моя племянница.

– Мила?

– Людмила Петровна.

Помолчав, Варвара спросила:

– Где сейчас находится Мила?

– Людмила Петровна. Она исчезла неизвестно куда.

– Расскажите подробно об этом.

– Каких подробностей желаете вы, товарищ Варвара Бублик?

Анна Валериановна была вновь спокойна: значит, Варвара ничего не знала о Миле.

Варвара допрашивала:

– Что она взяла с собой? Какой багаж? Деньги? Паспорт? С кем ушла? Что сказала вам и матери перед уходом? Что слыхали вы о ней с того дня, как она покинула город? Каковы были её намерения относительно будущего? Всё точно и подробно.

– Она ничего не сказала. Она ничего не взяла из дома. И мы ничего не слыхали о ней.

– Но это не в обычае вашего дома, чтобы Мила ушла, не сказав куда.

– Жизнь переменила обычаи. Людмила Петровна часто уходила в поисках пищи. Уходила молча. Молча она ушла и в последний раз, и не вернулась.

Варвара задумчиво смотрела куда-то вдаль, на миг позабыв платформу и суд. Перед нею вдруг возникло лицо Милы, и Мила, полуприкрыв лицо маленьким кружевным веером, шептала ей, как когда-то давно-давно: «О, Варя, ты ничего не знаешь о любви».

– Вот что, гражданка, – заговорила она наконец, встряхнувшись, – тут есть необъяснимое, странность: вы и мать так просто и легко смирились с исчезновением Милы?

– Людмилы Петровны. – Она ничего не знает, уверенно думала тётя, и воинственный дух вновь поднимался в ней. – То есть как это – «легко»?

– Молодая девушка исчезает из дома – и вы молчите об этом… Почему вы не искали помощи у власти? Почему не сделали формально письменного заявления о розыске исчезнувшей девушки? не требовали следствия? В городе была же полиция. И вы не обратились к ней?

– Не правда ли, как странно! – саркастически воскликнула Анна Валериановна.

Не слушая, Варвара перебила её:

– Из дома вдруг исчезает девушка. Две её ближайшие родственницы живут себе спокойно, не делая попытки её найти.

– У вас неверные сведения, товарищ Бублик! Первое, что было нами сделано в тот же вечер, около десяти часов, – мы обратились к вашему товарищу, или, простите, преступнику, ибо он вами недавно казнён, – к Климу Попову, тогда всемогущему члену правительства и главе полиции. Он прибыл к нам в дом. Ему были даны все сведения и показан оставленный дома паспорт… фотография…

– И что же?

– В тот час, близко увидев и поняв характер товарища вашего Клима Попова, я поняла, что девушке нашей семьи лучше погибнуть, чем быть найденной Поповым.

– Но какие меры были приняты им для отыскивания Милы?

– Людмилы Петровны. О, посмотрев на фотографию, он очень охотно взялся за поиски. В нежелании её найти я Попова не могу обвинить, но она не была найдена, и с