Обманчивый рай - Дмитрий Ольшанский

направился к выходу. Старый, подслеповатый Иосиф, мирно дремавший в углу, едва заслышав мои шаги, тут же очнулся и принялся копаться в складках своей длинной мантии. Достав, наконец, увесистую связку ключей, библиотекарь открыл дверь и, пропустив меня вперед, сам вышел следом.

– Сегодня вы задержались дольше обычного. Надеюсь, вам удалось найти то, что нужно? – поинтересовался старик, запирая за собой дубовую дверь.

– Не совсем, – ответил я. – Быть может, завтра мне улыбнется удача.

Иосиф хитро прищурился:

– В архивах императорской библиотеки хранятся тысячи манускриптов. И всей жизни человеку не хватит, чтобы прикоснуться к мудрости хотя бы сотой их части.

Старик был прав, но меня интересовала вполне определенная вещь.

– До завтра, Иосиф! – попрощался я и вышел на оживленную улицу.

День клонился к концу и умирающее солнце кровавой полосой освещало спокойные воды Босфора. Позади осталась огромная императорская библиотека. Сильно поредевшая после варварского разграбления крестоносцами, она тем не менее могла похвастаться бесчисленным множеством уникальных книг, рукописей и свитков, которые удалось сберечь от уничтожения.

В последнее время я проводил здесь все свое свободное время, пытаясь найти хоть какую-то информацию о том, что случилось с таинственным орденом наемных убийц-исмаилитов после того, как монгольский полководец Хулагу захватил их главную резиденцию – неприступную до этого момента крепость Аламут. Говорили, что после взятия Аламута орден навсегда прекратил свое существование, однако случилось ли это на самом деле или последователи «Хозяина Горы» лишь сменили обличие и продолжают вершить свои темные дела?

Ответ на этот вопрос мог бы помочь мне разгадать замыслы тех, кто продолжал оставлять на пороге моего дома загадочные послания, извещающие о коварных планах наших врагов, а также о событиях, которые должно произойти в ближайшем будущем.

Совсем недавно, одно из таких писем спасло жизнь моему господину – царевичу Константину, когда он едва не угодил засаду, расставленную латинскими князьями. Сам факт того, что подобные письма стали находить и в покоях царевича лишь усилило мое подозрение относительно Анастасии – любимой наложницы Константина.

Я помнил ужас в глазах Фоки, когда он рассказывал о том, что происходило ночью в дворцовом парке Мистры, а последовавшую за этим смерть гиганта нельзя было объяснить простым совпадением.

Однако я слишком хорошо знал моего господина и прекрасно видел, как он смотрит на спасенную им из морских пучин несчастную девушку. Анастасия стала его утешением и опорой, дала силы жить и действовать. В этой ситуации я не имел права на ошибку. Обвинить Анастасию в измене можно только при наличии доказательств, но откуда им было взяться! Возлюбленная Константина не демонстрировала ни страха, ни злобы, а когда я намекнул о том, что считаю ее повинной в убийстве Фоки, она посмотрела на меня словно агнец перед закланием.

Сомнения постепенно начинали проникать в мою душу. Если она служит тем, кто хочет зла нашей империи, то зачем они всякий раз помогают нам? Если же они хотят блага, к чему скрываться и прятаться? Ответ на эти вопросы я надеялся найти в старинных книгах, ведь именно в прошлом зачастую сокрыты ответы дня настоящего.

Однако пока мои поиски продолжаются без особого успеха. Последнее упоминание о таинственном ордене исмаилитов содержалось в труде персидского историка Алаэддина Джувейни «Тарих-и-джехангуша»[33], который был свидетелем взятия их горной цитадели. Но в этой книге нет и намека на то, что низариты могли каким-то образом уцелеть и продолжить свое дело.

Быть может, я ошибаюсь, и всему виной усталость и напряжение последних дней? Ведь император по-прежнему тяжело болен, а в Константинополе опять неспокойно из-за вспышек чумы, завезенной в город на итальянских судах. Слишком много забот свалилось теперь на мои плечи.

А тут еще и эта свадьба…

* * *

Венецианский посол, в элегантном, расшитом золотом камзоле, с широкими рукавами и тяжелой золотой же цепью на шее, предстал передо мной в сопровождении своего земляка – бальи[34] итальянской колонии в Константинополе Джироламо Минотто. Оба они, гордые своим высоким происхождением, наряженные в шелка и бархат, раздобревшие от спокойной, сытой жизни, но нисколько не утратившие ни деловой хватки, ни остроты ума, были истинными сынами Республики Святого Марка – оборотистые и смекалистые торговцы, которые умели извлекать выгоду практические из любого своего предприятия. Когда же речь шла о возможной прибыли, венецианцы не гнушались ничем и охотно брались за любое, даже весьма сомнительное, а иногда и преступное дело.

Долгое время паразитируя на теле слабеющей Ромейской державы, Венеция постепенно прибрала к своим рукам всю торговлю между Востоком и Западом, заложив тем самым основу своего могущества на много лет вперед. Даже ее главные соперники – генуэзцы, не могли похвастаться такими грандиозными успехами, не говоря уже об обедневшем и ослабевшем Константинополе, который то и дело прибегал к займам, охотно выдаваемым итальянскими республиками.

И вот теперь, венецианский дож Франческо Фоскари хочет отдать свою дочь за Морейского деспота Константина. В прежние времена такой брак был бы позором для представителя императорского дома, но сейчас союз с Венецией был нужен как никогда.

– Ты знаешь, Георгий, что я не желаю этого брака, – не раз повторял мне Константин. – Но я не стану противиться ему, если только он принесет пользу моему государству.

Открестившись от дальнейших контактов с венецианскими послами, царевич доверил мне решать вопросы, касательно его «личного счастья». Тщательно взвесив все сильные и слабые стороны такого союза, я постарался вытянуть из скуповатых венецианцев максимум того, что вообще можно выдавить из столь прижимистых людей и, судя по недовольному выражению лица моих собеседников, вполне в этом преуспел.

– Мы рады, что прекрасная дочь нашего правителя соединит свою судьбу с таким доблестным воином и защитником государства, каким является Константин Палеолог, – сладкоречиво говорил венецианский посол. – Такой союз укрепит доверие между нами.

– Полностью согласен с вами, – отвечал я, подражая деловитому тону своего итальянского гостя. – Нам незачем враждовать друг с другом. Однако, хочу заметить, что между нашими государствами было бы гораздо больше взаимопонимания, если бы ваше правительство умело держать свое слово, а не торговать им.

Минотто и посол быстро переглянулись. Я продолжил свою речь:

– Совсем недавно деспот Константин в одиночку противостоял османской угрозе, но венецианский флот, который, согласно договору, должен был оказать поддержку его войскам, бездействовал. Хуже того, в это самое время вы поставляли туркам порох, пушки и аркебузы, которые вскоре были использованы против стен Гексамилиона. Разве так поступают друзья?

– Турки нам не враги, – слегка растерявшись, заметил посол. – К тому же поставленные товары были оплачены задолго до начала кампании.

Я не стал