Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец - Виктор Поротников

Граф Гуго в палатке был один. Василий, войдя, поприветствовал его по-гречески. Граф, склонившийся над раскрытым сундуком в глубине палатки, захлопнул тяжелую крышку и выпрямился. Он ответил на приветствие Василия по-немецки.

Яркий свет от горевшей на столе медной лампы освещал лицо графа с крючковатым носом, пустой правой глазницей и шрамом на левой щеке в обрамлении длинных волос.

В этот миг Василий вдруг вспомнил о предостережении волховицы, когда она предсказывала ему будущее два года тому назад.

«Остерегайся этого человека! – сказала она тогда. – Это сам Сатана в облике человеческом!»

В памяти Василия всплыла сцена в тесной горенке, где он, склонившись над ведерком с водой, разглядывал, как в зеркале, проступивший на воде лик одноглазого длинноволосого мужа со шрамом на щеке и крючковатым носом.

«Сбываются предсказания волховицы», – подумал Василий и сел на стул, предложенный ему графом.

Потаня встал за спиной у Василия.

– Давно я хочу поговорить с тобой, витязь, – промолвил граф Гуго и тоже опустился на стул, опершись локтем на край стола.

Василию бросился в глаза перстень в виде черепа на безымянном пальце правой руки рыцаря.

Граф демонстративно слегка повернул перстень, словно проверяя, крепко ли он сидит на пальце.

– Ежели ты думаешь, витязь, что обязан жизнью девушке, которая стала твоей женой, то ты ошибаешься, – продолжил одноглазый граф. – Ты обязан жизнью мне. А через меня – Властелину Тьмы!

– Кто это – Властелин Тьмы? – спросил Василий, полагая, что речь идет о каком-то из неизвестных ему рыцарей в войске Конрада.

– Это Дьявол, проще говоря, – спокойно пояснил граф Гуго.

Потаня, переводивший с немецкого эти слова, невольно запнулся.

Василий онемел на несколько мгновений, чувствуя, как по спине у него пробежал холодок.

– Я из секты сатанистов, и все мои люди тоже, – сказал граф. – Теперь тебе понятно, витязь, отчего все меня избегают, а преподобный аббат Бернар даже боится смотреть в мою сторону. Люди во все времена боялись Дьявола, боролись с ним по мере сил. Людям невдомек, что день не существует без ночи, а добро без зла. Невозможно прожить жизнь, не навредив своему ближнему, не преступив Божьих заповедей. Все вокруг прилюдно веруют в Бога-Творца. И каждый не менее рьяно служит Вельзевулу наедине с самим собой!

Добропорядочные вельможи развращают жен и дев, отнимают последнее у бедняков, ради золота преступают закон, клянутся на святом распятии и не держат клятвы. Короли и бароны, купцы и крестьяне, монахи и блудницы – все лицемерно веруют в Господа, одновременно служа Дьяволу. Так не проще ли перестать лицемерить и не бороться с дьявольскими искушениями, которые все равно сильнее Божьего благолепия?

Граф Гуго умолк, ожидая, что ему ответит Василий.

Василий хотел было просто встать и уйти, но не удержался и спросил, как получилось, что король Конрад взял графа-сатаниста в крестовый поход.

– Король нуждался в деньгах, я ссудил его крупной суммой, – ответил граф Гуго. – Мой государь нуждался в воинах, я привел к нему целый отряд. Конрад не столь щепетилен, когда дело касается его выгоды, как, впрочем, и большинство людей.

– Я не верю, что в моем спасении есть твоя заслуга, рыцарь, – промолвил Василий. – Моя жена не знакома с тобой, к тому же она – ревностная христианка. У Доминики нет ничего общего с сатанистами.

– Ошибаешься, русич, – покачал головой граф Гуго. – Все люди в этом мире сатанисты, ибо все вокруг грешны. Только одни признают это, а другие нет. Твоя жена даже не ведает, насколько она по образу своих греховных мыслей привержена Сатане.

– Значит, по-твоему, и я в душе сатанист, только не признаюсь в этом самому себе, так? – усмехнулся Василий. – И твой король, и все его вассалы тоже сатанисты, вольно или невольно? Эдакий поход сатанистов ко Гробу Господню!

– Напрасно смеешься, витязь, – нахмурился граф Гуго. – В Священном Писании сказано: «Он выйдет из вселенского моря тьмы и на берегах этого моря соберет свою рать, с которой завоюет мир».

– Кто это «он»? – не удержавшись, спросил Потаня.

– Сын Сатаны, – ответил граф Гуго, вскинув на Потаню свой единственный глаз.

– «И восстанут мертвые из ада, и смешаются свет и тьма на семь суток, покуда будут сражаться ангелы небесные с воинами Князя Тьмы.

И падут на землю пепел и град, будут падать птицы и лить кровавые дожди…» – по памяти процитировал Потаня отрывок из Апокалипсиса.

– Ты читал Откровение Иоанна? – обратился к Потане граф Гуго. И с улыбкой добавил: – Занимательное чтиво, не так ли?

– Если и сбудется страшное пророчество Иоанна, то не раньше чем через пятьсот лет, – сказал Потаня. – Так написано в Апокалипсисе.

– Чушь! – воскликнул граф Гуго, и его единственный глаз загорелся хищным блеском, как у голодного волка. – Иоанн вел отсчет от Всемирного потопа, и в том была его ошибка. Истинный отсчет нужно вести от сотворения мира. И сатанисты ведут его уже давно. Придет срок, и христиане всего мира увидят воочию могущество Повелителя Тьмы и бессилие Творца. Вернее, срок этот уже почти наступил.

– Неправда, граф! – смело возразил Потаня. – Господь не допустит, чтобы зло восторжествовало над добром.

– Зачем Господь отнял бессмертие у людей, зачем изгнал их из рая, ежели Он такой добрый? – с нескрываемым ехидством заговорил граф Гуго, забыв на время про Василия. – Тем самым Вседержитель попросту отдал род человеческий своему врагу Дьяволу. Ведь, покинув рай, люди только и делали, что грешили, а Бог карал их за это. Все грешники, как известно, попадают в ад, где они обречены на вечные муки. Праведников же за прошедшие столетия наберется не более сотни, все их имена занесены в святцы. Получается, что наш нынешний мир – это мир грешников. И все мы – сатанисты, как ни поверни.

Потаня не знал, что возразить. Он сам отправился в крестовый поход, чтобы заслужить себе прощение за прошлые свои прегрешения, вольные и невольные. В душе он не считал себя сатанистом, но по сути выходило, что он все-таки ближе к Дьяволу, нежели к Богу-Творцу.

– Конец света невозможен без появления на земле сына Сатаны, – после долгой паузы проговорил Потаня, – а его появление должно ознаменоваться тремя неурожайными годами, мором и другими страшными знамениями.

– Все это уже происходило неоднократно за прошедшие столетия, – небрежно махнул рукой граф Гуго. – Неурожаи, мор и болезни бывали в прошлом и во Франции, и в Германии, и в Италии… Да повсюду! И на Руси в том числе! Так что, кто знает, может, сын Сатаны находится ныне в войске Конрада. Плод созрел, русич. И этот плод должен упасть, не важно, желает того папа римский или нет!

Василий вышел из палатки графа Тюбингенского со смешанным чувством какой-то страшной неотвратимости. Еще Василий досадовал на самого себя за ту робость, что внезапно его охватила.

Шагая по лагерю между палаток и горящих костров, Василий обратился к Потане:

– О чем ты спорил с графом, поминая Апокалипсис? Ох и мастак ты шпарить по-немецки, приятель!

Потаня вкратце пересказал другу смысл своей беседы с графом-сатанистом.

– Мне кажется, неспроста граф Гуго отправился в этот поход, – сказал Потаня. – И на тебя, Вася, он не зря глаз положил. Над всем этим надо бы крепко подумать.

– Вот ты и подумай, – Василий похлопал Потаню по плечу, – а я спать пойду. По моему разумению, граф Гуго просто не в своем уме! Ничего, вот сельджуки выбьют ему последний глаз, тогда и наступит для графа Тюбингенского самое настоящее царство тьмы.

Василий засмеялся.

Однако Потаня не разделял его веселья, продолжая хмурить брови.

* * *

На другой день, когда войско было в пути, Потаня догнал Василия, идущего во главе дружины, и негромко произнес:

– Слушай меня, побратим. Слушай внимательно!

Василий с любопытством посмотрел в озабоченное лицо друга.

– Прошлой ночью я подсчитал, что ежели вести отсчет времени от сотворения мира, то пророчество Иоанна о пришествии на землю Князя Тьмы должно сбыться в следующем году. Смекаешь?

Василий молча кивнул.

– И про сына Сатаны граф Тюбингенский намекал не зря, мол, он-де может находиться в войске Конрада, – Потаня понизил голос почти до шепота. – Я думаю, граф Гуго и есть сын Сатаны!

– Не может быть! – Василий невольно замедлил шаг. – Чепуху ты мелешь, Потаня! Разве у графа Гуго свиное рыло вместо лица и на голове рога?..

– Я вспомнил, что мне рассказывали королевские пажи еще в Царьграде про этого Гуго Тюбингенского, – с таинственным видом заговорил Потаня, схватив Василия за рукав рубахи. – С их слов я узнал, что мать Гуго убило молнией, когда она рожала своего первенца в башне Тюбингенского замка. Повитухи вытащили младенца уже из мертвого чрева. Он был жив, но так страшен с виду, что граф-отец даже хотел поначалу утопить его. Когда слуга отправился с новорожденным к крепостному рву, то начались чудеса. Стражи не могли открыть ворота замка, как ни старались. В одной из комнат замка со стены упало бронзовое распятие и раскололось на части, а хозяин замка онемел на целые сутки.