Клык и металл (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Значит, два часа до тех пор, как всё по-настоящему начнётся; скорее всего, три часа до тех пор, как все покинут бар, чтобы сесть и кушать чрезмерно дорогую искусственную курицу или рыбу, слушая, как разные придурки из числа правительства и оборонных подрядчиков встают и толкают самовлюблённые, скучные и наверняка неосознанно расистские речи о вампирах.

Тем временем новенькие Миднайты будут торчать там в полной парадной униформе, вежливо отказываясь от предоставленных правительством мешков с кровью, стараясь не допустить, чтобы их глаза остекленели, и хуже того, стараясь не пялиться на шею какого-нибудь человека.

Выбросив этот образ из головы, Ник постарался подумать, что он мог предпринять, пока ехал на поезде.

Пока что ему ничего не приходило в голову.

Поездка была неловкой.

Первые полчаса Тай и Малек смотрели в окна, пока Ник и Уинтер уставились друг на друга.

Не помогало и то, что Ник с Уинтер до сих пор были связаны через кровь.

Ник с самого начала дерьмово блокировал её, и со временем стало только хуже, а не лучше. В результате практически каждая мысль, проносившаяся в его голове, в той или иной форме доходила и до неё.

Большая часть этих мыслей не помогала.

Вообще не помогала.

Отчасти дело в чистой иррациональности того, на чём зациклился его разум.

Отчасти в том, что у него не было для неё ответов — по крайней мере, ничего такого, что она хотела бы услышать.

Сочетание этих факторов практически гарантировало продолжение того же спора, который шёл между ними перед тем, как Тай и Малек появились в офисе Уинтер — если это вообще можно назвать спором, поскольку Ник ей не возражал.

Скрестив руки на груди, Уинтер сердито смотрела на него с противоположной лавочки в купе, который они вчетвером делили.

Судя по выражению её лица и тем вещам, которые Ник читал через кровь, он подозревал, что она лучше скрывала от него свои мысли, чем он от неё.

Не помогало и то, что многие его мысли включали желание снова переспать с ней.

Он не мог скрыть это желание, даже когда они спорили обо всём остальном. Он знал, что она это почувствовала. Он знал, что она ощущала в нём это желание.

Он также знал, что это её разъяряло.

Она хотела ответов, а у него таковых не имелось.

Если честно, Ник не был уверен, почему желание секса в нём зашкаливало, но он как будто ничего не мог с этим поделать. Он знал лишь то, что вся эта ситуация почему-то заставляла его ещё сильнее желать Уинтер. Чем больше Уинтер чувствовала это в нём, тем сильнее она злилась.

У неё также имелась собственная теория относительно того, чем это вызвано.

«Ты хочешь его, — рявкнула она на Ника через кровь. — Ты хочешь его, а не меня. Почему, бл*дь, ты просто не признаешься в этом, Ник? Ты возбуждён из-за него...»

«Нет, — подумал он в её адрес, невольно наблюдая за ней, невольно пялясь на неё, невольно желая её, даже когда она сверлила его гневным взглядом. — Уинтер, Богом клянусь... Я не знаю, что сейчас со мной происходит, почему он всплывает в моих мыслях, но это не заставляет меня желать его. Это заставляет меня желать тебя...»

— Это вообще не имеет смысла, — рявкнула она вслух.

Когда два видящих подпрыгнули, Уинтер глянула на Малека, затем на Тай, потом вновь продолжила говорить с ним через кровь.

«Ник, ты же должен понимать, насколько нелепо это звучит, бл*дь. Ты фантазировал о другом видящем, пока был со мной. Ты фантазировал о том, как тебе отсасывает твой бывший любовник, пока твой член был у меня во рту. Видимо, ты фантазировал достаточно ярко и забыл, с кем ты на самом деле...»

«Я не забыл», — настаивал он.

«ХРЕНЬ СОБАЧЬЯ, НИК, — послала она, припечатывая его мыслями. — ХРЕНЬ СОБАЧЬЯ. ТЫ ПРОИЗНЁС ЕГО ЧЁРТОВО ИМЯ, КОГДА ГОТОВ БЫЛ КОНЧИТЬ...»

«Уинтер, Господи... Я не знаю, почему я это сделал, но всё не так просто, как ты считаешь. Я не думал о нём. Богом клянусь, я не думал о нём. Я понятия не имею, почему я продолжаю видеть его чёртово лицо. Я понятия не имею, почему произнёс его имя в такой момент. Но я знаю, что хочу именно тебя. Я это знаю. Я знаю это всей своей сущностью. Ты — это всё, о чём я думаю...»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Лжец, — перебила она. — БЛ*ДСКИЙ ЛЖЕЦ».

Ник вновь постарался контролировать свои мысли, когда увидел, как её глаза заблестели.

Честно говоря, он хотел просто пойти к ней.

Он хотел обнять её обеими руками.

Он хотел укусить её и трахнуть.

Чёрт, да он хотел успокоить её любым возможным способом. Он хотел убедить её, что все её мысли ошибочны, даже если он не мог объяснить, почему они ошибочны так, чтобы это имело смысл для них обоих.

Практически это и происходило в её офисе перед появлением Тай и Малека. Они ссорились, она кричала на него... затем в какой-то момент они снова начинали трахаться до тех пор, пока она не прекращала процесс и не начинала его бить, или пока один из них или оба не кончали... а потом она начинала его бить.

Затем она плакала.

Ник предлагал уйти. Он извинялся. Он говорил ей, что она ошибается.

Ничего не помогало.

Большая часть его слов делала только хуже.

Секс тоже не помогал.

Ничто из этого, вообще ничто не ощущалось более рациональным.

— Прости, — сказал Ник вслух.

Он глянул на Тай и Малека, затем закрыл рот.

«Уинтер, я хочу понять это, правда. Я действительно пытаюсь быть честным с тобой относительно всего этого. Я рассказал тебе о снах, но я толком не понимаю их. Я лишь могу сказать тебе, что ты ошибаешься, думая, будто я тебя не хочу. Кардинально ошибаешься».

«Супер, — она вытерла слёзы, сердито глядя на него и стискивая зубы. — Супер. То есть, ты хочешь трахать меня, при этом фантазируя о том, кого ты любишь на самом деле. Неудивительно, что ты ничего не рассказываешь мне о нём. Даже теперь ты мне ни хрена не сказал... ты это осознаёшь? Я даже не знаю, как долго вы были вместе. Ты так говорил, будто там ничего серьёзного, будто вы пробыли вместе несколько месяцев...»

«Я этого не говорил», — послал Ник.

«Да ты нихера вообще не говорил, — рявкнула она в ответ. — Даже теперь ты толком ничего не рассказываешь. Ты просто повторяешь одно и то же по кругу, бл*дь. Как обычно».

Воцарилось молчание, пока Ник обдумывал её слова.

Та боль в его груди усилилась, отчего становилось сложно мыслить.

С другой стороны, обо всём этом в принципе сложно было думать.

Он толком не мог думать о Джеме.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз позволял себе думать о Джеме, по-настоящему подумать о нём. Теперь, когда он пытался это сделать, всё ощущалось как чёрная дыра. Он ощущал там горе, какую-то потерянную пустоту, полностью лишённую деталей. Такое чувство, будто какая-то часть Ника просто... пропала. Словно то, что там было, просто выело само себя, пока не осталось ничего, кроме отголосков горя и безнадёжного отчаяния.

Дело не в простой невозможности вспомнить.

Он действительно ощущал там отсутствие, как в случае с фантомной конечностью.

Почти такое чувство, будто...

— Это было стёрто, — произнёс мужской голос.

Ник повернулся, уставившись на провидца.

Малек встретился с ним взглядом. Он покосился на Тай, затем обратно на Ника.

— Ты не помнишь своего связанного супруга. Мужчину. Того, что ранее, na? — Малек смотрел на Ника и Уинтер, поджимая губы. — Ты гадаешь, почему ты не помнишь. Я сейчас чувствую это через твою связанную пару.

Он снова посмотрел на них, но ни Ник, ни Уинтер ничего не сказали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Причина проста, — сказал Малек. — Воспоминания стёрты. Ушли, как ты и понял. Но они не просто померкли со временем. Они не исчезли сами по себе. Они были изъяты.

Ник уставился на него.

И Уинтер тоже.

Сделав вдох, Малек продолжал тем же тоном.

— Ты больше не имеешь доступа к той информации. Я не могу сказать тебе, что содержалось в тех воспоминаниях, ибо они действительно исчезли. Возможно, не все они, но достаточно, чтобы...