Неповторимое. Книга 3 - Валентин Варенников

В нашем учебном центре смог разместиться только Генеральный штаб вместе с главными и центральными управлениями Министерства обороны. Всем остальным были отведены расположенные поблизости военные городки, санаторий «Шкло», районы сосредоточения штаба управлений округа. Министр обороны базировался на озере Майдан. Обычно утром к 7.30 я заезжал за ним, и мы отправлялись в учебный центр, где дислоцировалось все ядро. Однажды я, как обычно, еду за министром и вдруг вижу — навстречу движется «Чайка». Я, конечно, остановился, вышел из машины. Министр, подъехав, пригласил меня в «Чайку». Он был один, поэтому я расположился рядом, и мы тронулись в путь.

— Что-то я сегодня плохо спал после вчерашнего позднего разговора с Леонидом Ильичом, — посетовал вдруг Гречко.

Я посмотрел на Андрея Антоновича — он действительно выглядел уставшим. Во всяком случае не таким бодрым, как обычно. Но промолчал.

— Из Москвы хоть не выезжай! — сердито говорил между тем Гречко. — Казалось бы, определились по всем вопросам. Нет, опять надо им вносить поправки в сокращаемые ракеты! И все это Устинов со своей компанией. Двадцать раз ему говорил, — продолжал возмущаться Андрей Антонович, — с какой стати мы должны холуйски склоняться перед требованиями американцев? Почему мы не идем на сокращения на равных? Почему должны постоянно уступать? Ведь у нас в основе всех переговоров должен быть принцип равной безопасности.

Выслушает ОН нашу позицию — и вроде соглашается. Пройдем с ним все контрольные цифры — все нормально. Стоит мне уехать, как на НЕГО начинают наседать, и он тут же соглашается уже с другой позицией.

Совсем ОН ослаб. А эти… пользуются его слабостью. Конечно, если бы это шло на пользу нам. Или хотя бы было не ущербно. Но ведь мы во вред своей обороне все это делаем! И специалистами этого вопроса почему-то становятся технари, а не военные, которые по своему предназначению именно за безопасность страны и отвечают. У нас же есть Генеральный штаб, есть главнокомандующие видами Вооруженных Сил, а у них в свою очередь главные штабы. И везде офицеры-специалисты. Это же ведь наше общее мнение! Нет, у НЕГО, видите ли, Устинов первый знаток по всем проблемам — и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и в науке, и в культуре, и, конечно, в военном деле. Был уже у нас такой мастер на все руки… Постоянно идти американцам на уступки — значит обречь себя. Ну, как это не понять?

И вот в таком духе Андрей Антонович продолжал высказываться до самого учебного центра. В принципе А.А.Гречко был по характеру человеком малоразговорчивым и обнажал далеко не все, что было у него на душе. И уж тем более он почти не посвящал свое окружение в те вопросы, которые разбирались на Политбюро ЦК, кроме военных. Но сейчас, видно, у него так накипело, что он, не удержавшись, выговорился даже в моем присутствии.

Как всегда, министра встречали в городке учебного центра начальники Генштаба, Главпура и главнокомандующие видами ВС. Обычно всегда он приезжал в приподнятом настроении, шутил, чем сразу настраивал всех на хорошую работу. На этот раз Андрей Антонович вышел из машины мрачный, молча поздоровался и, ничего не говоря, двинулся в сторону конференц-зала, где должно проходить заслушивание решений о действиях войск и сил флота на последнем этапе стратегических операций. Все уже собрались. Пока мы шли в зал заседаний, Виктор Георгиевич Куликов тихо спрашивает у меня:

— Что случилось?

— Да вроде ничего… Может, что-нибудь в Москве? — предположил я.

— Это не исключено. — Мне показалось, что Виктор Георгиевич понял, на что я намекаю.

Доклады шли нормально. Особо ярко прозвучало решение Главнокомандующего Группой Советских войск в Германии генерала армии Евгения Филипповича Ивановского, который выступал в роли командующего войсками одного из фронтов. Министр задавал вопросы редко и очень тихо. В основном неясные вопросы разбирал Куликов.

В один из перерывов я зашел в комнату отдыха к министру обороны уточнить некоторые вопросы на завтра — это был последний день учения. В комнате сидели и пили чай Гречко, Епишев и Кутахов. Меня тоже усадили за стол. Павел Степанович любил побалагурить. И на этот раз, чтобы вывести министра из подавленного состояния, он начал:

— Товарищ министр, вот Валентин Иванович хорошо обустроил учебный центр. Но в гостинице установили такие унитазы, что сядешь на него — и… все в воде.

Я немедленно парировал:

— Товарищ министр, маршал авиации несправедлив. Унитазы у всех стандартные. Это у него при посадке на унитаз выпускаются не обычные, а маршальские шасси — вот они и… плавают.

— Я это подтверждаю, — вмешался Епишев, — я с ним бывал в парилке.

— Так что же делать? — повеселел Андрей Антонович. — Одно из двух надо заменять…

— Товарищ министр, ну какой летчик ринется в бой, если он не уверен в надежности и добротности шасси и в том, что он способен удачно приземлиться? Нет, эта сторона вопроса не должна вызывать сомнения, — продолжал в своей манере Кутахов.

Видя, что Павлу Степановичу удалось поднять настроение Гречко, я перевел разговор на другую тему — уточнил время и место разбора учений на завтра, обговорил вопрос о товарищеском обеде и испросил разрешения на проведение небольшого концерта — все-таки суббота. Разговор прошел нормально, все вошло в привычную рабочую колею.

Но меня все эти дни, с того момента, как начались учения, не покидала одна мысль — как подойти к министру, чтобы попросить его назначить меня на Дальневосточный военный округ, поскольку генерал Петров переходит в центральный аппарат и место освобождается. Я проявлял нерешительность по двум причинам: во-первых, никогда не просил за себя, тем более когда речь шла о должности (правда, просился-то я не на «теплое» место); и во-вторых, в Прикарпатском округе я был всего лишь три года. Но все-таки надежд на такую беседу не терял.

Вечером по окончании занятий министр обычно уезжал к себе сам или с адъютантом. В этот раз, прощаясь со всеми, он сказал, чтобы я поехал с ним и по дороге еще раз рассказал, как будет организован завтрашний день до отъезда всех участников учения включительно…

Мы поехали. Пока я собирался с мыслями, министр вдруг начал сам:

— В прошлом году вас вызывал Пельше. Почему вы мне об этом не доложили?

— Во-первых, для меня самого это было полной неожиданностью. Во-вторых, когда мне стало известно о вызове, я доложил о нем начальнику Главпура, считая, что он доложит вам. В-третьих, когда вызов состоялся и все закончилось благополучно, то я посчитал, что докладывать об этом эпизоде уже ни к чему.

— Это неправильно. Командующий войсками приграничного военного округа подчиняется непосредственно министру обороны, и вы обязаны мне немедленно докладывать о таком событии. Это не рядовое дело. Я знаю этих… крючкотворцев. Хорошо, что все так обошлось. Епишев действительно мне доложил, но только тогда, когда я его об этом спросил. А спросил потому, что мне звонил Пельше — интересовался округом, командующим и сказал, что они «рассматривают сегодня дело». Я поинтересовался, что за дело. Мы обменялись мнениями. Кстати, он сказал о мерах Владимира Васильевича Щербицкого.

Помолчав, Гречко заметил:

— В округе все строится добротно, современно. Конечно, эту линию надо продолжать и дальше. В хороших условиях воин и служит хорошо. Надо обратить особое внимание на жилищное строительство для офицеров. Кстати, а как со строительством санатория в Крыму на базе дачи адмирала Исакова?

Я доложил ему, что вопрос несколько затянулся в Москве — с отысканием документов на этот участок. Министр сказал, чтобы я позвонил Геловани и чтобы тот в понедельник доложил ему.

Потом неожиданно Андрей Антонович вдруг перешел на другую тему:

— Василий Иванович Петров долго служит на Дальнем Востоке. Вырос там. Много сделал для войск округа. Теперь вот переводим его в Москву. А туда направляем тоже хорошего созидателя и хозяина — Третьяка.

У меня всё так и оборвалось. Я не стерпел и выпалил:

— Счастливый Иван Моисеевич, как говорят в народе, в рубашке родился. Дело теперь уже прошлое — я сам хотел проситься у вас на Дальневосточный округ.

Министр внимательно посмотрел на меня, задумался, а потом спросил:

— Это в связи с разбирательством у Пельше?

— Нет, нет! Мне нравится этот округ. Много войск, просторы, масштабы.

— Ничего, у вас еще многое впереди. Третьяк не вечно будет занимать это почетное место, — засмеялся министр. — Давайте поговорим о деле.

Я подробно доложил, что мы наметили на заключительный день учений. Уточнил, что начать работу (фактически разбор учений) планируем в 10.00. Андрей Антонович согласился, но поправил: начало — в 9.00, концерт в 12–13, обед в 13–14, разлет в 14.00. Приказал доложить об этом В. Г. Куликову. А потом сообщил, что завтра прилетает маршал Советского Союза Якубовский.