Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

Анатолий сильно пожал Нине руку.

— Учись, медведь! — Она приложила руку к его губам.

— А теперь давай погуляем по Москве, — предложил Анатолий. — Бывало, в колонии взгрустнется вечерком, заберусь я в тихий уголок и мечтаю: будто мы с тобой, взявшись за руки, ходим в сумерках по московским улицам… В такие минуты я забывал твое обидное письмо.

— Неужели школьная влюбленность еще жива в тебе? — с удивлением спросила Нина. — Мне кажется, что ни столечко… — Она показала кончик ногтя. — Мне даже кажется, будто ты свысока поглядываешь на меня.

Они поднялись со скамьи. Анатолий молча взял ее под руку, молча они пошли вниз по бульвару. Наконец, глядя Нине в глаза, он начал:

— Насчет того, чтобы «свысока» и прочее, ты ошибаешься. Не так уж много у меня друзей, чтобы бросаться ими…

Он сказал, что никогда не забудет, как стоял у гибельной черты, и Нина, тогда подросток, не стыдясь, отважно и отчаянно билась, чтобы вырвать его из дурной компании. Что таить, в колонии он часто мечтал о встрече с ней, он уже говорил об этом. Так вот: он не любит громких слов, он не набивается в друзья, но если ей понадобится помощь настоящего друга, то пусть она рассчитывает на него…

Что-то от той, далекой Нины появилось в ее глазах, в выражении лица.

— Спасибо, Толик. Я верю тебе. Ты очень вырос, развился и к тому же умненький. Но мне пора домой. Я бы с удовольствием погуляла с тобой, но что-то голова разболелась, устала… Проводи меня к стоянке такси.

* * *

Анатолий вернулся на ту же скамейку и долго сидел в раздумье, удивляясь тому, как жизнь меняет людей. Многое ему было непонятно в теперешней Нине. И это странное подчеркивание: «Крути, Гаврила, твое дело маленькое». Думал он, думал, да так и не решил ничего. Конечно, надо соглашаться, пока место не уплыло.

Город сверкал и шумел. По верху здания «Известий» бежали огненные буквы электрической рекламы. По улице Горького, сверкая лаком, проносились машины.

Эх, поскорее бы сесть за баранку и вот так же газануть! Смешно получается: есть три предложения работы, но во всех трех случаях надо ждать.

Юра пообещал, уговаривал и… молчит. Можно бы самому позвонить, да неудобно набиваться. А Коля, обычно такой пунктуальный, тоже молчит. Вероятно, и на автозаводе ничего не вышло — не так-то просто устроить человека, побывавшего в колонии, и Коля боится огорчить… Да, лучше иметь Нинину синицу в руках, чем рассчитывать на Юриных и Колиных журавлей в небе.

Но если по совести, то до чего же тянет на автозавод. Любая работа там будет в охотку. И учеба по специальности! Пожалуй, надо отбросить стеснительность и немедленно поговорить с Колеи, поторопить его.

Глава XIII

Творцы лошадиных сил

1

Утром, в шесть, Анатолий позвонил Коле, чтобы застать его до ухода на завод. Подошла Колина мать.

— Простите, что я так рано…

— Ничего… Коля болен, лежит уже пятый день, какая-то особенная ангина. Дозакалялся…

— А мне можно зайти?

— Заходите, если не боитесь заразиться.

Анатолий торопливо вышел на улицу и вдруг остановился, завороженный прелестью раннего утра. Машины еще стояли в гаражах, пешеходы еще не тронулись в путь. В распахнутых окнах неподвижно висели занавески. Не было слышно ни звуков радио, ни голосов прохожих, только воробьи, почти единственные в этот час хозяева улицы, чирикали громко и задорно. С карнизов глухо доносилось воркованье голубей.

Анатолий жадно вдыхал прохладный воздух, наполненный в этот час свежестью.

«Вот так всегда, — подумал Анатолий, — рано вставать не хочется, а выйдешь на заре из дома — сонный, свет не мил, а поглядишь вокруг и будто второй раз проснешься».

Улицу пронизал луч солнца, зеленые кроны деревьев наполнились розоватым светом, зайчики замелькали на окнах вторых этажей. Издалека донесся мерный шорох метлы. Из-за угла вышла каштановая собака, крадущейся поступью пошла к голубям, пьющим из лужи. За нею следовал ее владелец. В небе послышался нарастающий гул самолета. Анатолий засмеялся и потянулся. Как славно дышалось в это утро!

* * *

Маленький маршал лежал в постели и, увидев Анатолия, направлявшегося к нему с протянутой рукой, строго предупредил хриплым шепотом:

— Не подходи. Сядь у двери.

— Я не боюсь!

— Сядь у двери, — приказал Коля. — Это не каприз! У меня фолликулярная ангина.

Оказывается, он успел уже прочитать все об ангине в «Медицинской энциклопедии». Ведет дневник самонаблюдения, передаст его врачу, может быть, науке пригодится…

— Какая у тебя температура?

— Тридцать восемь и две десятых.

— Ну, ты и при сорока останешься таким же!

— Острота не из умных. Поговорим о тебе. — Коля приподнялся на подушке. — Почему не звонил?

— Здрасте! Все дни ждал твоего звонка. Ты ведь обещал выяснить.

— Я выяснил и позвонил. Разве соседка не сообщила?

— Первый раз слышу. А ты бы еще раз позвонил.

— Ты же видишь, хвораю. Кроме того, я решил, что, если ты не звонишь, значит, уже устроился.

— Нигде я не устроился… Что же ты выяснил на заводе?

— Объявилась вакансия в инструментальном цехе. Место обещали тебе. А ты пропал…

— Вот спасибо, дружище! Значит, согласились? — Анатолий вскочил со стула и двинулся к Коле.

— Назад! Не подходи! Не явился на завод — и радуется! Да может быть, эта вакансия уже занята. Что же ты делал все эти дни?

Небритый, с лихорадочно блестевшими глазами Коля откинулся на подушки и строго смотрел на друга.

Анатолий рассказал об экзаменах в вечерней школе и ОРУДе, об охоте с Юрой и его предложении, о раскаявшемся Хозяине, о встрече с Ниной и ее предложении, о своих планах.

— Нормально! — Это слово в устах Коли означало высшую похвалу. — Вот теперь я верю, что ты взял верный курс. Только — никакой артели! Главное, чтобы у человека была строгая программа жизни. Ненавижу мотыльков обоего пола, которые летят, куда ветер понесет, лишь бы легче было.

Маленький маршал опустил голову на подушку и закрыл глаза. Анатолию даже показалось, что он в забытьи. Он подождал и тихо спросил:

— Так как же мне быть?

— Ничего, старик, образуется, — отвечал Коля. — Поезжай на завод, разыщи в отделе кадров товарища Мотыгину. Я договорился с ней о твоей работе в инструментальном. Оттуда легче будет взять тебя в группу мастера на конвейере, где я работаю, если окажешься способным, конечно. А если вакансия в инструментальном занята, сам виноват. Я выздоровлю — поищем новое. Но ты поезжай теперь же. Оформление — дело многодневное. Надо пройти медицинское освидетельствование, ознакомиться с правилами техники безопасности и прочее. Да и квалификацию твою, пятиразрядника, проверят. Не горюй, если поначалу зачислят учеником. Не боги горшки обжигают, но и не разнорабочие, а мастера. Не подведешь, на старое не потянет?

Эх, ответил бы ему Анатолий, да пожалел болящего!

— Будет исполнено, товарищ начальник! — весело пообещал он.

2

Сидя в автобусе, по дороге на завод Анатолий ругал себя не менее строго, чем Коля. Неделю назад надо было ехать! О нем, конечно, уже забыли.

О масштабах завода можно было получить представление, не выходя из автобуса: по пути от метро «Автозаводская» было несколько автобусных остановок и все — «Автозавод». Анатолий спросил соседа-рабочего, как ему попасть в отдел кадров.

— У нас десятки цехов, в некоторых больше чем по три тысячи рабочих. Там свои отделы кадров. В какой цех получил переговорную записку?

— Переговорную записку? — Анатолий впервые слышал о ней.

Пришлось начать с общезаводского отдела кадров. Оказывается, товарищ Мотыгина работает в отделе кадров инструментального цеха. Позвонили ей. Да, была вакансия, ждали Русакова, но он не явился, и сейчас все места заняты. Анатолий отправился в комитет комсомола. Там он показал свой комсомольский билет, объяснил, кто он и чего хочет. Секретарь комитета, рослый улыбающийся парень, с интересом выслушал историю Анатолия, как-то сразу посерьезнел, снял трубку, набрал номер инструментального цеха и кратко рассказал об Анатолии. Выслушав ответ, он сразу же начал спорить. Ведь обещали человеку! Ну и что, если опоздал? Случай-то ведь особый!

Секретарь сердито бросил трубку на рычажки.

— А ты сходи с Русаковым к Сергею Васильевичу, — посоветовала девушка, слышавшая разговор.

Через пять минут Анатолий стоял перед пожилым мускулистым человеком.

В глазах Сергея Васильевича, окруженных морщинами, светилась веселость.

— У тебя какая специальность? — спросил он.

Анатолий объяснил.

— Гм… гм… Не знаю, что делать, штат укомплектован… — Сергей Васильевич с сожалением развел руками.

— Сергей Васильевич, — укоризненно сказал секретарь комитета, — ведь вы соловьем разливаетесь в Политехническом музее, когда рассказываете выпускникам школьникам о романтике заводского цеха, об автомобилях, о рабочем изобретательстве. А тут парень сам горит желанием!