Черная дыра. Как Европа сделала Африку нищей - Клод Аке

отношений правящий класс обычно гарантирует, что те, кто занимает высшие правительственные учреждения, сочувствуют его интересам и дают им реализоваться в осуществлении государственной власти. Однако правительственные лидеры (мы можем назвать их классом правителей) не обязательно должны быть членами или кандидатами в члены правящего класса, и правительство может представлять интересы, которые объективно противоречат интересам правящего класса. Правда, обычно это временное явление. Каковы же отношения между государством и правящим классом? Для начала следует отметить, что правительство представляет собой, в сущности, формальное звено, связывающее государство и правящий класс. Кроме того, существуют неформальные и более мелкие звенья между государством и правящим классом, которые дают последнему контроль над государственной властью, например навязывание государственным служащим идеологии правящего класса. Взаимоотношения между государством и правящим классом чрезвычайно сложны. Они одновременно переплетаются, взаимно дополняются, носят независимый и в то же время антагонистический характер. Именно благодаря поддержке государственной власти существующие отношения собственности сохраняются, несмотря на открытые требования ее перераспределения. Институты принуждения, являющиеся ядром государственной власти, обязаны своим возникновением необходимости социального контроля, порождаемой главным образом классовой дифференциацией и антагонистическими противоречиями.

От «стабильности», которую поддерживает государство, больше всех выигрывают господствующие классы. Это объясняет общее родство между государством и правящим классом. И тем не менее государство и правящий класс отделены и до известной степени независимы друг от друга. Даже когда институт принуждения развивается преимущественно в интересах правящего класса, остается фактом, что он характеризуется также и собственной динамикой; правящий класс не всегда может контролировать его, и в его недрах могут развиваться интересы, совершенно противоположные интересам правящего класса.

Кроме того, следует помнить, что идеологически государство легализуется на основе служения всеобщим интересам. Если бы эта основа стала просто мифом, государство потеряло бы дееспособность даже по отношению к интересам правящего класса; вынужденные уступки этому мифу усиливают разделенность и независимость государства и правящего класса. Наконец, следовало бы заметить, что правящий класс не всегда бывает монополистом. Его представители могут иметь общие интересы, но могут не всегда осознавать это; они лучше осознают свои частные интересы, которые часто могут конкурировать между собой. Из этих рассуждений следует вывод, что контроль правящего класса над осуществлением государственного принуждения проблематичен. Это еще более верно, если учесть, что сами институты принуждения не пассивные, а активные участники классовой борьбы, поэтому их реакцию на те или иные требования правящего класса нельзя предсказать автоматически: она зависит отчасти от расклада классовых сил и характера внутренних противоречий.

Ни один правящий класс не может решить проблему захвата государственной власти раз и навсегда. Государство нельзя объяснить абстрактными дефинициями. Определения следует конкретизировать приложением к реальным социально-экономическим формациям. Поскольку мы ведем речь об Африке, где доминирует капиталистический способ производства, полезно привязать наше обсуждение к исследованию специфики капиталистического государства. Чем определяется «уникальность» капиталистического государства? Его черты определяются видимостью того, что капиталистическое государство будто бы объективно представляет интересы всех, действует на общее благо. Чтобы понять это, мы должны напомнить, что представляет собой капитализм – всеобщую товарность, систему, приспособленную для производства меновой, а не потребительной стоимости. С производством, приспособленным для обмена, капиталистическое общество является рыночным и как таковое управляется (по идее) силами спроса и предложения. Рынок характеризуется обезличенностью (в сознании часто представляющейся объективностью) и «свободой». Человеческие личности завуалированы, поскольку противостоят друг другу как товары, а отношения эксплуатации прячутся в механизме обмена. Отношения обмена сами выглядят как нечто, куда человек вступает свободно, и это часто создает иллюзию его собственной ответственности за успех или провал. Над хаосом столкновения частных интересов на капиталистическом рынке стоит государство, принуждая выполнять договорные обязательства «к всеобщей выгоде». Объективность государства подчеркивается свободой и «демократичностью» политики при капитализме. Правительство формируется путем соперничества (аналогичного экономической конкуренции), в котором формально каждый волен принять участие. Такова видимость. Кажущаяся объективность усиливает отделенность и независимость государства, поэтому оно может в известной степени подняться над классовой борьбой и держаться середины. Вернемся теперь к государству в странах, освободившихся от колониальной зависимости. Государство, которое получили африканские страны при освобождении, было государством специфического типа, погруженным в классовую борьбу вместо того, чтобы стоять над ней.

Развитие колониального государства определялось в значительной мере острой потребностью колонизаторов в репрессивной силе. Вовлеченность колониального государства в классовую борьбу была вызвана тем, что в ранний период колониализма большая часть стран Африки во всех практических отношениях управлялась конкретными компаниями, которые функционировали как государства, и на этой традиции колониальное государство развивалось как орудие капитала. Кроме того, в колониальных социально-экономических структурах Африки государственная власть постоянно требовалась для осуществления первоначального накопления капитала. В постколониальную эпоху эти две черты колониального государства усиливались отсутствием у национальной буржуазии, сформировавшей правительства после получения независимости, надежной материальной базы и использованием ею своей политической власти для обогащения. Отталкиваясь от сказанного, мы теперь можем последовательно характеризовать природу постколониального государства и его отношение к правительству, правящему классу и процессу накопления. Прежде всего, мы видим государство, осуществляющее вмешательство в экономику и вовлеченное в классовую борьбу, т. е. государство, уже втянутое в политику, политизированное. Отчасти вследствие этого (значение данного факта состоит в восприятии государства как органа весьма пристрастного), отчасти вследствие высокого развития государственной власти за контроль над ней идет жестокая борьба. Критическая точка этой борьбы – контроль над правительством, который дает доступ к государственной власти. Поэтому в Африке те, кто занял правительственные учреждения, делают все возможное, чтобы удержаться там навечно, а те, кто не попал в них, – все возможное, чтобы захватить их; ни одно средство в этой борьбе не считается недозволенным. Это одна сторона вопроса. Обратившись к правящему классу, мы рассмотрим его с другой стороны. Правящие классы Африки очень «дробны», обременены противоречиями, связанными с состоянием производительных сил, сосуществованием различных экономических укладов в социально-экономических структурах, раздробленностью экономики, зависимостью, ролью иностранного капитала. Как и всегда, противоречия усиливают политическое соперничество, поскольку, чем меньшую общность с другими фракциями правящего класса чувствует одна из них, тем менее склонна она допустить господство другой фракции. В результате происходит интенсивная политизация правящего класса. Поэтому перед нами ситуация, в которой правящему классу, охваченному острой фракционной борьбой за контроль над формальным доступом к государственной власти, т. е. за право войти в правительство, далеко не безразлично, кто правит. Борьба за правительственный контроль и гегемонию становится все острее, потому что, как мы выяснили, существует тенденция превращения правительственной и государственной власти для африканской буржуазии в средства производства. Какова же в результате общая картина? Границы между государством, правительством и правящим классом очень размыты, правительство все шире используется господствующей группой буржуазии для манипулирования государственной