Неукротимая любовь - Барбара Картленд

В одиннадцать часов у нас была служба, третья за день. После нее, если погода позволяла, мы гуляли в саду. И вот тогда-то я и услышала звук рога за стеной.

— Я надеялся, что вы его сразу узнаете, — сказал маркиз.

— Конечно, я помню, как мы встретили охотников со сворой гончих во время нашего пребывания в замке, — ответила Фортуна, и глаза ее засияли. — Как здорово, что вы подумали о том, что я буду вспоминать нашу прогулку верхом и о том, как охотник затрубил в рог, подзывая собак.

Она посмотрела на маркиза и инстинктивно протянула руку.

— Я вспомнила, как… после этой встречи… мы ехали через сосновый лес, — тихо произнесла она.

Маркиз на мгновение накрыл ее руку своей, но, почувствовав, что она сжала его пальцы, убрал руку и поспешно сказал:

— Продолжайте же свой рассказ.

— Я знала, что большие ворота монастыря день и ночь охраняются. Единственный способ спастись — перелезть через стену. Поэтому я обошла весь сад, делая вид, что рассматриваю кусты и цветы, а сама изучала стену — как бы на нее залезть? Наконец, я нашла то, что мне было нужно, — в одном месте у самой стены росла старая груша.

— Хорошо, что вам удалось взобраться на эту грушу, — улыбнулся маркиз.

— Гили одно время очень сердилась на меня, поскольку я только и делала, что лазила по деревьям, — пояснила Фортуна. — Мне нравилось сидеть на вершине и взирать оттуда на мир. Должно быть, сама судьба заставила меня научиться делу, которое и помогло мне спастись.

— Да, это сослужило вам хорошую службу, — заметил маркиз.

— Я уже говорила вам, что никогда не стану настоящей леди, — сказала Фортуна. — Я читала не те книги; кроме того, как вы сами понимаете, ни одна девушка из приличного общества не залезла бы на дерево, особенно в одежде монашки.

Глаза маркиза лукаво сверкнули.

— Интересно, а что в это время делала ваша спутница? — спросил он.

— Она что-то кричала мне, но я не разобрала, — ответила Фортуна. — Она была в ужасе, и я уверена, что, когда я спрыгнула со стены в ваши объятия, она бросилась к монахиням, чтобы сообщить о моем безобразном поведении.

— Если бы вас поймали, то наказали бы? — спросил маркиз.

— У них много самых разных наказаний, — ответила Фортуна. — Провинившуюся сажают в одиночную келью на хлеб и воду или заставляют провести ночь в бесконечных молитвах стоя на коленях на мраморном полу часовни. Но я не пыталась бежать раньше вовсе не из-за страха быть наказанной.

— А вы хотели бежать? — спросил маркиз.

— Да, хотела, но у меня не было денег и никакого платья, кроме монашеского одеяния, так что я знала, что меня очень быстро поймают и вернут назад. Но и это не было главной причиной моего отказа от побега.

— И какова же была главная причина? — поинтересовался маркиз.

— Я все-таки надеялась… хотя и понимала, что это глупо, — тихо ответила Фортуна, — что вы… будете искать меня… и я должна… ждать вас здесь.

— За свое спасение, — сказал маркиз, — благодарите не меня, а миссис Денверс.

И он рассказал, как миссис Денверс узнала, куда ее увезли.

— Какая она умная! — вскричала Фортуна, хлопая в ладоши. — Надо поблагодарить миссис Денверс за ее находчивость, подарить ей что-нибудь. Можем ли мы… не будете ли вы против… если мы купим ей что-нибудь в Дувре.

— Можете купить все, что захотите, — ответил маркиз, — но лично я думаю, что самой лучшей наградой для нее будет снова увидеть вас. Мои заботливые слуги, Фортуна, очень расстроились, когда вы пропали.

— Правда? — спросила Фортуна.

— Миссис Денверс плакала, — ответил маркиз, — а судя по скорбным лицам горничных, которые попадались мне в коридорах, они тоже ночью рыдали в подушку. Что же касается старого Эбби, то у него дрожали руки, и он не мог удержать поводья, а Чамберс от ревматизма сделался таким придирчивым, что два лакея даже пожаловались на него.

— Что-то мне плохо в это верится, — рассмеялась Фортуна, — вы все это выдумали, чтобы я почувствовала, какая я важная персона. Скажите мне, а что… вы делали, когда меня не было? Наверное… много веселились?

— Не очень, — тихо произнес маркиз.

— А я представляла себе, как вы играете в карты в «Белом клубе», ездите на кулачные бои, обедаете с друзьями и конечно же, — тут ее голос дрогнул, — развлекаетесь с… прекрасными и умными… д-дамами.

Говоря это, она не смотрела на маркиза, и ее ресницы казались еще темнее на фоне бледных, прозрачных щек.

Маркиз хотел ответить, но потом раздумал.

— Предлагаю забыть о том, что случилось, и подумать лучше о будущем, — сказал он. — Сегодня 2 июня, а послезавтра я попрошу вас кое-что сделать.

Она подняла голову и взглянула на него.

— Что именно? — с тревогой спросила Фортуна.

— Я хочу, чтобы вы сыграли одну роль, — ответил маркиз, а потом быстро добавил: — Прежде чем вы спросите, хочу заверить вас, что совсем не такую, какую вам пришлось сыграть во Дворце удачи.

— Это радует, — сказала Фортуна.

— Мне нужно, чтобы вы предстали в образе другого человека.

В его голосе послышалось что-то, от чего Фортуне стало не по себе.

— Я обязательно должна это сделать? — спросила она.

— Да, если хотите помочь мне, — сухо ответил маркиз, — и себе тоже.

— Как это поможет вам?

— Это мой секрет, — ответил маркиз. — Разрешите мне иметь свои собственные тайны, Фортуна, но обещаю вам, что больше никогда не буду обращаться к вам с просьбами, смысл которых вам непонятен, а я не могу его разъяснить. Вы верите мне?

Он протянул к ней руку через стол, и она вложила в нее свою.

— Вы же знаете, что я вам верю, — просто ответила она. — Я сделаю все, что вы ни попросите, все, в особенности если это поможет… вам.

— Тогда я скажу, что вам надо будет сделать, — сказал маркиз, — и на этот раз обещайте, что будете слушаться меня.

— Обещаю, — быстро ответила Фортуна.

Пальцы маркиза на мгновение сжали ее пальцы. Она поняла, что он испытал облегчение оттого, что она не стала спорить и протестовать, и подумала, какую новую хитрость он задумал.

Фортуна вспомнила, что перед тем, как отправиться во Дворец удачи, он немного нервничал. Теперь она снова почувствовала, как он напряжен, и ей стало тревожно — что ждет их впереди?

Но она поняла, что расспрашивать маркиза — значит рассердить его, и решила развеселить его. Пусть он лучше смеется.

Он никогда не узнает, подумала Фортуна, какую радость она испытала, взглянув вниз со стены и увидев сначала на кучере ливрею с цветами Тейна, а потом и самого маркиза, выпрыгнувшего из кареты и бросившегося бежать по густой траве к подножию стены, чтобы поймать ее.