Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Знаешь, мне кажется, сказке явно недостаёт одного момента, — шепнула княгиня Наташе, когда маленький Корф потопал в другой конец комнаты, чтобы посадить зайца на лошадку-качалку.

— Какого же?

Лиза задорно подмигнула:

— По-моему, барышня должна была подарить поцелуй отважному офицеру. В качестве награды за своё спасение!

В тот день Елизавета Петровна вдоволь наигралась со своим крестником. Наташа, находившаяся рядышком, тоже участвовала в их весёлых забавах. И покидать уютную детскую обоим барышням совсем не хотелось. Но с наступлением вечера к ним поднялся Миша: пора было отправляться домой. Да и Ванечке пришло время ужинать и готовиться ко сну.

— Приезжайте ещё, — сказал напоследок Корф, целуя ручку Лизы, зашедшей к нему попрощаться.

Супруга князя Репнина заверила, что непременно приедет. Они с Мишей сели в коляску и довольные покатили в своё поместье. Особенно легко на душе сделалось у Лизы после этого визита. Будто нечто светлое и доброе спустилось, наконец, с небес на стены дома Владимира Корфа. О чём она без всяких слов поведала мужу, сидевшему рядышком, прижавшись к его плечу и блаженно прикрыв глаза.

***

Минуло ещё несколько дней с момента визита четы Репниных. Как-то утром Наташа, войдя к Владимиру, с удивлением обнаружила, что хозяин дома, полностью одетый, стоит у зеркала, опираясь на тросточку, а Алёшка поправляет ему шейный платок.

— Вы зачем поднялись с постели? — возмутилась она с порога.

— Затем, что мне надоело лежать без дела, — ответил он, поймав в зеркале взгляд широко открытых глаз.

— А если это небезопасно?

Наташа отступила в сторону, чтобы пропустить лакея Корфа, кончившего со своим делом и спешившего покинуть комнату.

— Вы сами лично каждый день осматриваете меня и прекрасно знаете, что рана почти зажила.

Владимир повернулся и, помогая себе тросточкой, зашагал в её сторону. Заметив встревоженный взгляд Натали, он пояснил:

— Немного непривычно стоять на своих двух после недельной лёжки. Ноги как будто ватные, не слушаются.

— Тем более. Может лучше вернётесь обратно в кровать?

Он подошёл вплотную и вытянулся во весь свой рост. Репнина уже успела позабыть: каково это — смотреть на него снизу вверх, а ведь Владимир выше её почти на целую голову.

— С сегодняшнего дня я намерен возвращаться к прежней жизни. И даже не пытайтесь переубедить в обратном.

— А если подождать доктора Штерна? — привела она последний контрдовод.

— Уверен, Илья Петрович поддержит моё рвение двигаться. Ну сколько ещё бездействовать, в самом деле? Я уже приказал подать завтрак в столовую и намерен сам туда дойти. Составите компанию?

— Раз вы так решили — составлю, конечно.

Чувствуя, что упрямца не переубедить, Наташа открыла дверь и пропустила его вперёд. Не спеша они добрели до столовой, в которой их ожидала Варвара, давая накрывавшей Алёне указания по поводу сервировки блюд.

— Как же я рада — ты вновь на ногах! — воскликнула повариха Корфов.

— Спасибо, Варя, — бодро откликнулся Владимир, подходя к своему месту и присаживаясь на подставленный стул.

— Наталья Александровна, счастье-то какое, правда? Неужто всё позади? — кинулась Варя к Наташе, вошедшей следом.

Репнина обняла Варю.

— Будем надеяться, что так оно и есть. Однако я бы желала услышать окончательный вердикт доктора о том, можно ли Владимиру Ивановичу ходить.

— Замечала ли ты, — весело обратился Владимир к Варе, — что мадемуазель Натали всё любит подвергать сомнениям?

— Ничего и не всё. Просто я беспокоюсь за вас, — вздохнула княжна.

Владимир в ответ что-то шутил, посылал остроумные реплики Варваре. Та отвечала ему не менее восторженно. Но Натали слушала их вполуха. По правде сказать, она ощутила странное чувство — разочарование. Конечно замечательно, что Корф так быстро поправился. «Но это означает, что я здесь больше не нужна. Мне, по всей видимости, пора собирать вещи и звать экипаж, дабы ехать в поместье брата и Лизы». Она рассеянно водила ложкой по тарелке, грустно взирая на Владимира, уплетающего завтрак с большим аппетитом: «Он и вправду выглядит здоровым. Пришла пора прощаться».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Упрекнув себя за некоторую долю эгоизма, возникшего в душе ни с того, ни с сего, она старалась вести себя как обычно. Но временами нет-нет, да делалась глубоко печальной и задумчивой.

Вскоре Владимиру сняли швы, и он, всё ещё несколько бледный после этой неприятнейшей, по его словам, процедуры, ступил на крыльцо, чтобы проводить Наташу в поместье брата. Ванечка, к которому Репнина успела привыкнуть как к кому-то постоянному в своей жизни, расплакался в момент прощания в детской, и няня Акулина посоветовала Наташе: «Вы уж лучше идите поскорее, барышня, а то я его вовсе не успокою». Вручив Акулине вышитую рубашечку для ребёнка, Натали, сама утирая слёзы, вышла восвояси. Варвара, узнав, что княжна уезжает, печально вздохнула, прижав руки к груди. «Сроднилась я с вами, Наталья Александровна, за это время, — молвила повариха Корфов. — Словно вы у нас давно живёте. И всё-то при вас так хорошо наладилось! Алёнушка вон, тоже к вам прикипела, не боится совсем!»

— Наташа, позвольте спросить, — обратился Владимир, когда Репнина, забравшись в повозку, готовилась тронуться в путь.

Он подошёл к коляске и облокотился о поручень.

— Вам понравилось жить в моём поместье?

— Понравилось.

— В таком случае считайте, что можете приезжать сюда в любое время. Вы всегда здесь желанная гостья.

Корф посмотрел на неё, и Наташе показалось — что-то промелькнуло в его взгляде особенное: робкая нежность, вызванная всего лишь одним её утвердительным словом. «Какие же они красивые, его глаза, — подумала княжна. — Они напоминают мне наше северное море, тёмно-синее, кажущееся бездонным в ясную погоду, меняющее свой цвет на серо-зелёный, как только в столицу приходят проливные дожди и ветер. Оно то неистово бушует и словно отталкивает, предупреждая о штормах и опасности, то ласково приманивает своей спокойной гладью, заглянув в которую, непременно увидишь собственное отражение».

— Благодарю, — прошептала она. — Обязательно приеду.

— Передавайте привет Мишелю с Елизаветой Петровной, — бросил он напоследок и отошёл от экипажа.

Коляска выехала с парадного крыльца и стала спускаться с холма. Наташа, не выдержав, обернулась, запечатлевая в своей памяти высокий барский дом с жёлтыми стенами, и его хозяина, стоявшего посреди белоснежных колонн.

Комментарий к Глава XVIII. СЮРПРИЗЫ НОВОГО ДНЯ

Иллюстрация к главе в виде коллажика: https://vk.com/photo2106348_457246314

Ну вот Натали и уехала из дома Владимира. Что же будет дальше? Кто первым из них сделает новый шаг к сближению? И каковы будут мысли и чувства Наташи по возвращении в поместье брата и невестки? Обо всём об этом (и не только) узнаем в следующей главе.

К слову, впереди любимые (наравне с “Воспоминаниями”) главы автора, идущие практически одна за одной! ;-)

========== ГЛАВА XIX. О ВНЕЗАПНЫХ ПОЦЕЛУЯХ ==========

ГЛАВА XIX

О ВНЕЗАПНЫХ ПОЦЕЛУЯХ

Жизнь в поместье Репниных текла своим чередом. Михаил посвящал бо́льшую часть времени делам, связанным с управлением имением; кроме того князь часто отлучался в город, где никак не получалось уладить вопрос с покупкой суконной фабрики. В то время как Лиза души не чаяла в своей маленькой дочке, отвлекаясь только на гостей, заезжавших порой со свежими новостями. Поскольку разбойников поймали, теперь можно было без страха перемещаться по округе, чем воспользовались все без исключения дамы, вернув свой кружок в дом Елизаветы Петровны. Больше всего, разумеется, им хотелось узнать подробности того, как Наталье Репниной удалось справиться с главарём шайки, но Лиза, знавшая историю без особых деталей, посоветовала дождаться возвращения Наташи, дабы услышать повествование из первых уст.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Воротившаяся к брату и Лизе княжна на все расспросы отвечала односложно: общими фразами и с явной неохотой. Из неё буквально с трудом удавалось вытянуть хоть что-нибудь, связанное с именем Владимира Корфа. И если про стычку с разбойниками в лесу она, худо-бедно, но поведала дамам от начала до конца, то про своё житьё в поместье барона отделалась парой скупых, пространных фраз. Репнина, по наблюдению двугорского кружка, стала сторониться общества, сделавшись молчаливой и какой-то особенно замкнутой. Ни Елизавета Петровна, ни Михаил, ни, тем более, чужие люди не могли взять в толк: что же послужило причиной для такой резкой смены в поведении Натали?