Ослокрады. Говорящий сверток - Джеральд Даррелл

— намерены отнять их у василисков.

— Друзья герра Попугая — друзья грифонов. — Представитель грифонов наклонил голову.

— Василисков пора проучить, — продолжал Попугай. — Нельзя допустить, чтобы они заправляли страной. Они уже кладут по яйцу в день. Кто знает, чем это кончится! Скоро они, чего доброго, запретят использовать золото как строительный материал.

— Что? — зарычали грифоны. — Мы этого не допускать стать.

— Таково положение дел, — заключил Попугай. — Ему мы и пытаемся положить конец. На нашей стороне единороги и горностаи, и мы хотим знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь.

Грифоны посовещались своими низкими рыкающими голосами, помахали крыльями, постучали клювами, и наконец представитель грифонов заговорил:

— Мы согласны есть. Мы присоединяйся к вам. Мы считайт, что под управлением василисков Мифландии будет плохо стать. Мы ожидайт ваши распоряжения.

— Благодарим, — отозвался Попугай, — мы известим вас, когда настанет время.

— Всегда есть к вашим услугам, — ответил грифон, кланяясь.

Удаляясь, дети слышали «стук-стук-стук» молотков глубоко под землей и бульканье и бормотание золота, кипящего в огромных котлах.

— Здорово, — восторженно сказал Питер, когда они выезжали из долины. — Грифоны мне нравятся. На них можно положиться в трудную минуту.

— Тугодумы, но надежные, — заметил Попугай.

— Смотрите-ка, у нас набирается целая армия, — заметил Саймон. — С единорогами, грифонами и горностаями у нас почти тысяча солдат.

— И они нам очень пригодятся, — сказал Попугай. — Эти василиски так просто не сдадутся. Их замок фактически неуязвим.

— Это что значит? — вмешался Этельред, который подпрыгивал на спине единорога позади Пенелопы.

— Это значит, что в него трудно проникнуть, — объяснила Пенелопа.

— Хо, так уж и трудно? — заметил Этельред. — А как насчет трубы, которую я вам показал, забыли?

— Боюсь, они уже обнаружили ее и заделали, — сказал Попугай.

— Ладно, тогда я вот что скажу, — продолжал Этельред. — Не такой уж я никчемный, как некоторые думают. Я в ихнем замке все уголки облазил, еще когда головастиком был. Чего я про замок не знаю, значит, того и знать не стоит. И я говорю: вовсе он не такой уж неу… неу… как вы думаете.

— Поглядим, — проговорил Попугай, — когда мы будем планировать заключительный бой, твои знания нам пригодятся как нельзя больше.

Они проезжали густую пробочную чащу, когда единороги, до тех пор бежавшие с безмятежным видом, вдруг остановились, отпрянули назад и закружили на месте.

— Эге-ге, — сказал Попугай. — Что такое?

И тут единороги, которые везли Саймона и Питера (на плече которого сейчас сидел Попугай), ринулись в лес. Единорог Пенелопы встал на дыбы, сбросил Пенелопу и Этельреда и тоже ускакал. Пенелопа слетела в кусты, от удара об землю у нее чуть дух не вышибло. А Этельред, сжимавший в лапах ее аптечку, брякнулся головой вниз и, оглушенный, остался лежать посредине дорожки.

Только Пенелопа хотела встать и посмотреть, не расшибся ли он, как кровь у нее застыла в жилах: из-за поворота тропы вдруг показались три василиска. Чешуя их гремела, бледные глаза горели. Пенелопа забилась поглубже в кусты и замерла. Как она надеялась, что василиски не заметят Этельреда! Но он лежал на самой середине тропинки и как раз приподнялся и сел, потирая макушку и кряхтя, когда василиски подошли к нему.

— Хр-р! — рявкнул шедший впереди василиск противным кулдыкающим голосом. — Что тут у нас такое?

— Я перуанский зеленщик, путешествую тут по вашим местам, набираю груз лунной моркови, — не задумываясь, выпалил Этельред с большим апломбом.

— Что-то ты непохож на перуанского зеленщика, — вглядываясь в него, сказал первый василиск. Струйки дыма и огня вырвались у него из ноздрей. — Ты больше смахиваешь на жабу.

— Ладно, я выдам вам тайну, — заявил Этельред, с улыбкой взирая на них снизу вверх. — Только сперва не отодвинете ли в сторонку ваш клюв? Шляпу бы не опалило.

— Ну, говори, — василиск отступил в сторону, — в чем тайна?

— Значит, так, — начал Этельред. — Я жаба, это верно. А переодет я перуанским зеленщиком потому, что я ин-ког-ни-то.

— Кто? — рявкнул василиск.

— Переодетый, — объяснил Этельред.

— Зачем? — осведомился василиск.

— Я выполняю важное поручение, вот зачем. Я несу очень ценный подарок от старшего грифона главному василиску.

— Что за подарок?

— Полный набор для мастера шпионажа, — ответил Этельред, похлопывая по аптечке. — Тут у меня оборудование, которое в один миг превратит вас в австралийского овцевода в отпуске, а то и в литовского посла, который едет в Того.

— Не верю я тебе, жаба! — гаркнул василиск. — Показывай, что у тебя в сумке.

Пенелопа затаила дыхание. Она-то знала, что в сумке лежат всего лишь мелкие медицинские принадлежности.

— Слушайте, да не могу я, — запротестовал Этельред. — Мне воспитание не позволяет смотреть чужие подарки.

— Не покажешь — я тебя арестую, — объявил василиск.

— Слушайте, — прохныкал Этельред, оттягивая время, — какое вы имеете право меня арестовывать? Что я такого сделал?

— Мы управляем страной. Так что имеем полное право тебя арестовать. Перед казнью узнаешь, в чем тебя обвиняют. Открывай сумку!

— Ах так, ладно, — недовольно пробурчал Этельред.

Открыв сумку, он вывалил содержимое на землю, и три василиска с любопытством нагнулись, рассматривая рассыпавшиеся предметы своими бледными глазами.

— Это что? — Один из василисков показал на пакет ваты.

— Фальшивые волосы, — мгновенно нашелся Этельред. — Нахлобучь их на голову — и готово: ты уже девяностолетний старик.

— А это? — второй василиск ткнул в бинты.

— Бинты, — быстро ответил Этельред. — Обвяжи себя ими и вмиг ты — раненый с войны. Забинтуй себе голову, и родная мамочка тебя не узнает.

— А это что? — Третий василиск показал на пузырек с йодом.

— Индусский грим, — небрежно отмахнулся Этельред. — Плеснул на рожу, пару бинтов на голову, воткнул парочку рубинов — и вот ты вылитый магараджа, так что слон не отличит.

— А это? — Первый василиск кивнул на маленький флакончик.

Пенелопа знала, что во флакончике налита лавандовая вода. Она взяла ее с собой, потому что лавандовая вода была холодящей и успокаивающей и помогала от головной боли или солнечного удара.

— А невидимые чернила, — выпалил Этельред.

— Чего же их видно? — не поверил василиск.

— Так не чернила невидимые, — объяснил Этельред, — а то, что ими написано.

— Не верю я тебе, — сказал василиск. — Ну-ка, открой пузырек и напиши чего-нибудь этакое, невидимое.

— Недоверчивая вы публика, — проворчал Этельред, — что ты там увидишь, раз чернила невидимые? — Тем не менее он взял пузырек и откупорил его.

В ту же минуту случилась удивительнейшая вещь. Все три василиска попятились, из глаз у них потекли слезы, и они принялись чихать. При этом из ноздрей у них вырывались потоки пламени и дыма, и Этельреду, в одной лапе сжимавшему флакончик с лавандовой водой, а другой придерживавшему цилиндр, приходилось с большим проворством отпрыгивать