Московская старина: Воспоминания москвичей прошлого столетия - Юрий Николаевич Александров

ведомства.* Закипела постройка домов, трактиров, кабаков, постоялых дворов — и пустынная сторона ожила. На огородах и где прежде были известковые сараи шла усиленная стройка вокзала и всех необходимых зданий, которым несть числа. Тысячи народа зашевелились, и день и ночь раздавались удары. Землю всю вскопали, всюду легли рельсы, вместо огурцов выросли громадные здания, и Рогожское кладбище, видимое от нас с вала, закрылось, и только виднелись одни кресты. В само́й Рогожской дома-особняки стали приноравливать к квартирам для жильцов, устраивали номера, и всюду на воротах появились записки о сдаче квартир и комнат. Дело дошло до того, что даже коренные рогожцы стали одеваться в «немецкое» платье, сбросив с себя старую поддевку, и поступать на службу на железную дорогу.

Наконец раздался первый свист паровоза и огласил нашу сторонку. Европа ворвалась к нам, словно хлестнула нас огненной вожжой, и азиатская Рогожская пала. Угадав чутьем «новое», она бросилась к нему со всех ног, отрешившись в массе от «старого», и зажила новою жизнью.

Все наши девицы вдруг сделались «барышнями». На хорошеньких головках вместо платочков появились шляпы с белыми перьями, щегольские зонтики, и наши тротуары стали топтаться французскими каблучками. Гребенка, как музыкальный инструмент, под которую «разделывали кадрель», была изгнана, и уже кое-где постукивали фортепьяно. Старые песенки улетели, место их заняли чувствительные романсы, а в виде литературы уже совершенно открыто появились «Юрий Милославский», «Таинственный монах», «Битва русских с кабардинцами», «Последний Новик» и много других подобного рода. Потом добрались до Тургенева, до Гоголя, а эти уж совсем вывернули в другую сторону рогожские мозги.

Красная площадь. Конец XIX века

Охотный ряд. Конец XIX века

Торговля в Охотном ряду

Театральная (Свердлова) площадь. Начало XIX века

Военный парад на Театральной площади

Панорама Москвы. 1880-е годы

Типы москвичей (разносчики). Конец XIX века

Лубянская (Дзержинского) площадь. Начало XX века

Театральный проезд (проспект Маркса). Начало XX века

Толкучий рынок на Новой площади. Конец XIX века

Район Зарядья за Китайгородской стеной. Справа — Варварская башня. Конец XIX века

Ильинские ворота Китайгородской стены. Начало XX века

Лубянская (Дзержинского) площадь. Конец XIX века

Московские извозчики. Конец XIX века

Триумфальные ворота возле Александровского (Белорусского) вокзала. Начало XX века

Типы москвичей («коробейники»). Конец XIX века

Стоянка извозчиков на Карунинской (Куйбышева) площади у здания Биржи. Конец XIX века

Площадь Ильинских ворот. Слева — здание Политехнического музея. Конец XIX века

Кузнецкий мост. «Хомяковская роща» — участок земли, принадлежавший домовладельцу Хомякову, длительное время судившемуся с городскими властями из-за него. Конец XIX века

Варварка (улица Степана Разина). Справа — Старый гостиный двор. Конец XIX века

Никольская (25-го Октября) улица. В центре — Никольская башня Кремля, справа — Исторический музей. Конец XIX века

Знаменка (улица Фрунзе). Справа — «Пашков дом». Конец XIX века

Вплоть до Рогожского кладбища застроились обе стороны шоссе, одна — зданиями железной дороги, другая — частными владениями. Все ожило, будто по мановению волшебного жезла. Пахнуло чем-то новым, невиданным, неслыханным. Ворвалась какая-то новая струя, разрослась в вихрь, который и закрутил, и захватил все и вся. Это, помнится, было в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов.

А тут подоспело великое дело — освобождение крестьян, встряхнувшее всю Русь, и таившаяся по закоулкам заскорузлость поняла свой конец, почуяла его умом и сердцем, поджала хвост и притихла.

Сначала железная дорога пошла до Павловского Посада, или «Выхны», как зовут его попросту, потом подвинулась до Владимира, там до Коврова и, наконец, достигла Нижнего. Ямщичество по этому тракту пало окончательно, и Владимирка опустела. Молодые хозяйки постоялых дворов состарились, лихая песня ямщика сгинула, и «дар Валдая»,* «малиновый» звон колокольчика смолк навсегда; растерялись рассыпчатые бубенцы под расписной дугой, и вместо всего этого гудит паровоз да звякают рельсы под тяжелыми вагонами…

За нововыстроенной слободкой, по правой стороне шоссе, несколько поодаль, находится Калитниково кладбище, в то время довольно захудалое.

Сюда иногда по праздникам собирались погулять — тут довольно зелени и есть тень. Но с открытием железной дороги рогожцы бросились гулять в Кусково, в одно из лучших имений России, принадлежащее графу Шереметеву. По праздникам отправлялись в Кусково особые поезда, и народ туда, что называется, валом валил, отрешившись от всех своих местных забав.

По левой стороне шоссе вся огромная площадь земли была застроена железной дорогой, и сейчас же за ней находится знаменитое в старообрядческом мире Рогожское кладбище.* Расскажу о нем то немногое, что слыхал и что сам видал. Не буду вдаваться в его огромное значение в старообрядческом мире, а расскажу о нем как сторонний наблюдатель.

Рогожское кладбище, или, как тогда называли, Рогожский богадельный дом, — одно из богатейших учреждений России в этом роде. Великолепные храмы, украшенные иконами и живописью, поражали своим богатством, и вряд ли где на Руси были храмы богаче. Большинство денежных тузов России — старообрядцы, не жалевшие и не жалеющие до сих пор ничего для украшения своих храмов. Жадные до всего редкого, что касается их духовной жизни, они не жалели тысяч за редкие старинные книги и отдавали их на кладбище, где и хранили их как зеницу ока. Там можно встретить такие редкости, какие по ценности не уступят знаменитым европейским музеям и библиотекам.

Само кладбище занимает огромное пространство, чуть не квадратную версту. Внутри двора масса построек. Я слыхал, что в одной Москве